Bibikhin_V_V_-_Vvedenie_v_filosofiyu_prava_pdf

вокруг, в принципе всех вообще! Моя честность, показывая пример подчинения предписаниям закона, подрывает, собственно, существующее право, а именно право относиться к праву свободно.

Честность в такой ситуации не невозможна конечно — как более простое и прямое она жизнеспособнее чем нечестность — но трудна, она должна как-то уметь не нарушать неписаное право.

Честность и правда в такой ситуации трудны, они работают только вместе с мудростью, требуют опыта. Даже просто разобраться в том, где и как существует правда, нелегко.

Вернемся к тому, с чего сегодня начали, с плывучести права.

Русский народ — тот из цивилизованных народов, чьи понятия о справедливости наиболее зыбки и расплывчаты […]251 .

В той мере, в какой история это школа права, в атмосфере свободы права истории нет, или она ограничена, а вернее, так же, как право, свободна. Можно говорить о свободе политической истории: она такая, какая хотим, вплоть до тезиса Чаадаева, что у России нет истории, или противоположного, что наоборот начиная с праславян можно и нужно вести полноценную историю нашей страны, от верховий Одера до Среднего Днепра и Кавказа, с III– II тыс. до н.э.252 ;

Глубина народной памяти измеряется десятками тысячелетий […] такая значительная глубина памяти и стойкость традиции не дают нам права замкнуться при изучении славянского язычества в рамках исторических сведений о славянах253 .

Причина переписывания истории по Кюстину — неправовой, неправый захват власти Романовыми вместо избранных на царство Трубецких, и так далее, Петром вместо старшего Ивана, и так далее. Но подобные захваты престола в Европе не вели к переписыванию истории. Дело было все в том же разделении властей: ограничивая, оно служило защитой, подушкой. Когда власти приходится утвердившись переписывать историю, это говорит о ее беззащитности — опять же, мы об этом говорили — перед совестными, идеологическими, этическими наблюдателями.

Замечание о временных рамках характеристики Кюстина. Вопервых, в будущее. В сторону будущего он считает свои оценки верными навсегда, если… если Николай I не сумеет возвратить Россию

251Кюстин А. Указ. соч., Т. II, c. 105.

252Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981, c. 96.

253Там же, c. 95.

151

из петровского тупика, если не произойдет революция и не увековечит тиранию, если народу удастся осуществиться, но это все маловероятные перспективы, выше которых нависает вопрос:

Неужели правда, что в России тирания бессмертна?254 .

В прошлое временные границы того, что Кюстин описывает, для него более определенны: все началось с Кремля, с Москвы Ивана Грозного, но не самозванно назвавшегося Грозным Ивана IV, а с первого и настоящего Грозного, Ивана III. С полным освобождением Москвы от татарского правления, т.е. с эпохи, когда Москва переиграла Восток, переняв его военные методы управления. Со свержением так называемого татаро-монгольского ига государство не изменилось, оно только стало своим, национальным.

Татарское нашествие разделило историю этой страны на две совершенно различные эпохи; между независимыми славянами и русскими, которых три века рабского существования приучили повиноваться тирании, пролегла пропасть, а у обоих этих народов нет, по правде сказать, ничего общего, кроме названия, с теми древними племенами, что стали нацией благодаря варягам255 .

Благодаря русам, можно было бы пожалуй точнее сказать. Но по тем древним документам, которые нам еще придется смотреть, мы увидим ту же разницу, что и видит Кюстин, полагаясь, похоже, в основном на «Историю государства российского» Карамзина.

254Кюстин А. Указ. соч., Т. II, c. 106.

255Там же. c. 124.

[II. НАЧАЛА ГОСУДАРСТВА И ПРАВА]

9 лекция256 [Работающее и номинальное право]

Переход [к новой теме]

1)Власть санкционирует право, но она сама нуждается в санкции, обязательно высшей. Такая [санкция] дана казалось бы всякой вообще и любой власти в Послании апостола Павла к Римлянам, гл. 13. «Нет власти не от Бога», на это рада сослаться всегда каждая власть. Проблема в том, что слово власть означает в Евангелии также небесные начала, архангелов и ангелов, и уверенно говорить, что апостол Павел имеет в виду земные власти, нельзя. Если понимать под властями земные, то первый стих гл. 13 имеет возможное прочтение: «не будет вообще властью и не будет называться властью то, что не от Бога». Санкция власти при помощи Евангелия таким образом зависает. Каждая власть всегда заново должна заботиться о том, чтобы получить свою санкцию.

2)Связь власти с церковью прочнее и глубже чем заставляет думать тезис об отделении церкви от государства. Такое отделение в принципе невозможно иначе, как если церковью более мощной, чем религиозная, станет государство. Государство тогда признается имеющим право, а Церкви наоборот должны доказывать свою правоту.

3)В послехристианскую эпоху санкцию на власть дает народ. Власть в свою очередь определяет, что надо считать народом.

4)Надо учитывать, что государство стремится к неограниченному упрочению и распространению. Когда через него проходят — начинают проходить — силовые линии мировой истории, цель жизни граждан переносится с личных интересов на государственные.

256 Читалась в МГУ 30.10. 2001 и в ИФ РАН 9.04.2002.

153

Переход к теме дня. Все сегодня вокруг государства и его силы. Тема «госудаство и право».

В нашей действующей Конституции записан приоритет жизненных интересов личности над интересами государства. В Гражданском кодексе, одном из документов, которые конкретизируют Конституцию, ст. 1, часть вторая пункта 2 говорит:

Гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Несмотря на свою бóльшую конкретность чем Конституция, законодательство конечно тоже подлежит компетентному истолкованию. Отношение гражданина и государства компетентно интерпретируется, например, в работе академика РАН Топорнина Бориса Николаевича: «Сильное государство — объективная потребность времени». С самого начала он обозначает те рамки, внутри которых должно развернуться государство. Это, как мы и говорили, «земной шар», «планета», «человеческая цивилизация». Внутри этих рамок должна вновь, после неудач и ошибок, развернуться Россия, подтверждая «свое место среди ведущих держав планеты»257 . Какое «свое» место среди мировых держав у страны, не уточнено, именно потому что подразумевается: во всяком случае не второе, не служебное, зависимое. Под необходимой «стабилизацией», которая в настоящий момент не наблюдается, академик понимает поэтому одновременно две разные вещи: конечно, прекращение неуравновешенности, возвращение социального, экономического и финансового баланса, потому что его сейчас явно нет, но и второй смысл стабилизации, более важный: возвращение России на то, указанное, место, которое она занимала, т.е. восстановление status quo. «Масштабное видение проблем», которого требует академик, требует не упускать планетарных, всемирно-исторических параметров страны.

Назначение этого требования — обеспечить предельную мобилизацию, необходимую для выполнения цивилизационной задачи. Обязательная предельность ее объясняется двумя силами.

Во-первых, небывалая новизна обстоятельств требует крайнего напряжения сил. «Народ живет по сути дела в совершенно другой стране, чем жил всего лишь десять лет назад»258 . Мы вспоминаем диагноз Кюстина, сделанный в 1839 г.: Россия живет в состоянии пер

257Топорнин Б.Н. Сильное государство — объективная потребность времени // Вопр. философии. 2001. № 7. с. 3.

258 Там же. с. 4.

154

155

156

157

158

Право открыто спору, сила очевидна и бесспорна. И вот не удалось придать силу праву, потому что сила противоречила праву и сказала, что оно неправо, и сказала, что именно она права. Таким образом, поскольку не удалось сделать право сильным, сделали так, чтобы сильное было правым272 .

** *

* *

Мнения Кюстина как большие качели. В оценке величины того, о чем он судит, у него ни разу колебаний нет: перед ним большое предприятие. Убийственное подтверждение было недавно. Зная близким знанием (из его родственников были полководцы), какая сила была армия Франции и Наполеон, он видит головокружительное величие в сожжении Москвы в сентябре 1812 г. Самосожжение, погубившее впитавшуюся в город французскую армию, было 27 лет назад на том самом месте, где Кюстин теперь стоит.

[…]пылающий западный край неба догорел, погас, окрасился в коричневые тона: сердце мое сжималось при виде этого грандиозного пейзажа, пробуждающего столько воспоминаний; мне чудилось, будто я вижу, как Иван IV, Иван Грозный, поднимается на самую высокую из башен своего опустевшего дворца и, с помощью своей сестры и подруги, Елизаветы Английской, пытается утопить в луже крови императора Наполеона!..

[…]Спустившись с кремлевских холмов, я вернулся домой разбитый, как человек, только что ставший свидетелем ужасной трагедии, или, скорее, как больной, который видел кошмарный сон и проснулся в горячке273 .

Страна сверху донизу, от императора до крестьянина и солдата, любит этот размах, эту мощь. Может быть, это и есть ее главная любовь. Она не обязательно в культе императора; о нем могут не думать; сила может иметь образы земли и воли — бескрайней нашей земли, беспредельной воли, которая именно от своего размаха словно добровольно идет просит связать себя. Всплывая несколько раз в наблюдениях Кюстина, тема мировой заявки России становится у него главной и потом, после начала Крымской войны, понимается им уже как пророчество сбывшееся. Поводом для захвата русскими дунайских княжеств (буферные государства между Оттоманской империей и Россией) была заявка России на защиту православных под турецкой властью. Логически это наступление,

272Pascal B. Pensées, № 298 по изд.: Pascal B. Oeuvres complètes, éd. Brunchvicg, Boutroux et Gazier. 14 vol. Paris, 1904–1914.

273Кюстин А. Указ. соч. Т. II, с. 132.

159

если бы не было остановлено, должно было вести конечно к восстановлению православного богослужения в Айя Софии. Конечно, это была зоркость в 1839 г. сказать:

Сейчас они толкуют о своей умеренности, открещиваются от замыслов завоевания Константрнополя; он-де боятся любого расширения империи, где и так уж большие расстояния стали сущим бедствием; подумать только, до чего они осмотрительны — даже опасаются жаркого климата!.. Погодите, скоро вы увидите, чем обернутся эти опасения274 .

Император Николай прежде всего — уроженец своей страны, страна же эта не может вести честную политику, ибо судьба постоянно увлекает ее на путь завоеваний, свершаемых на благо деспотизма […]275 .

Правда, в Европе это было почти общее место о России. Что южные проекты Екатерины II навсегда забыты, мало кто верил.

Но об этом своем тайном замысле Россия не скажет даже самой себе. Цель, размах силы, здесь не проговаривается глухо. Как скрывается это главное, так иносказательно именовано и все остальное. Рядом с темой величия окончательно утверждается, идет переплетаясь с ней, тема лжи. Подчеркнутая контрастом с «галльским чистосердечием»276 .

Хмель одновременно и телесное воплощение этой лжи (в хмель бросаются как в омут потому что из путаницы, неразберихи отношений не выбраться) — и одновременно спасение от нее. Так клин вышибают клином. Где ложь, там нет открытости; где нет чистосердечия, нет свободы; где нет свободы, там нет счастья. О тоске, стойком состоянии народа, мы читали у Кюстина. Много раз у него суждение, возмущавшее русских критиков его книги: этот народ не знает, что такое счастье. Но вот оказывается знает: когда в хмелю! Только в этом состоянии знает.

Для русских простолюдинов главное удовольствие — хмель, иначе говоря, забвение. Бедняги! чтобы стать счастливыми, им нужно впасть в забытье […] захмелев, эти люди, как бы грубы они ни были, смягчаются и, вместо того чтобы по примеру пьяниц всего мира лезть в драку и избивать друг друга до полусмерти, плачут и целуются […] Укажите мне способ удовлетворить смутные желания великана — юного, ленивого, невежественного, честолюбивого и связанного по рукам и ногам!..277 .

Кюстин уверен, что косноязычный великан заворожен собственной силой. Сила какая, для чего, он не знает.

274Кюстин А. Указ. соч. Т. II, с. 345.

275Там же. с. 385.

276Там же. с. 138.

277Там же. с. 144.

160