Б) Онтологическая структура эстетического

Какую проблему решает человек возвышая свое произведение до произведения искусства? Каков онтологический смысл эстетического переживания?

Чтобы ответить на поставленные вопросы, попытаемся уловить различие, которое существует между реальным жизненным событием и повествованием о нем, между каким-то фрагментом природы и его художественным изображением, между обычным звучанием мира и музыкой.

Своеобразие эстетического легче всего уловить на знакомом каждому отношении между событием жизни и рассказом о нем.

Заметим, что от человека почти всегда скрыт смысл того события, которое сейчас с ним происходит. Смысл скрыт просто потому, что в данным момент мы никогда не знаем, чем оно для нас завершится. Значение того или иного сознательного поступка, выбора или встречи прояснится лишь в будущем. О-бессмысливает жизнь её подчиненность одномерному порядку физического времени, вектор которого направлен от прошлого - к будущему. В рамках этого движения каждое событие накладывается на предшествующее и стирает его.

Но у человека есть возможность преодолеть этот временной порядок жизни. Сартр в романе "Тошнота" советует: "Если вы хотите превратить жизнь в приключение - начинайте о ней рассказывать". Рассказ как человеческое произведение имеет совсем другую временную структуру: в нем "история развертывается с конца: мы не перескакиваем легкомысленно с одного события на другое, не нагромождаем эпизоды хаотически, все они стянуты концом истории, который выстраивает их в строго определенном порядке".

Рассказ не всегда искусная, но в определенной мере всегда - художественная форма, которая соответствует проектной природе осознанного бытия, для которого "время течет из будущего". Облеченное в эту форму - малое, скучное, тягостное само по себе событие, находясь в смысловой связи со всеми событиями какого-то отрезка жизни, наполняется тем особым содержанием, которое позволяет стать человеку в творческую позицию демиурга собственной жизни.

Таким образом, повествование о жизни есть стремление формой преодолеть содержание[54], наполнить жизнь смыслом. Достигается это посредством погружения физической временной последовательности описываемых событий в имманентное для сознания время (феноменально это погружение и переживается нами как увлечение в неких воображаемый мир, где время имеет форму дления - “остановленного” времени). Благодаря тому, что в повествовании описывается линейная последовательность событий, но с точки зрения её завершения, возникает завершенный смысловой мир рассказа.

Бросается в глаза одна замечательная особенность поведения персонажа рассказа: в общем случае оно определено его идеальным замыслом, который увлекает его (а заодно и слушателя-читателя) в русло потока жизни. Напротив - в обычной жизни, человек не в состоянии проявить свою творческую и свободную сущность, в большей мере его толкает к тем или иным действиям какая-то внешняя необходимость[55].

Искусство рассказа принципиально основано на том, в какой мере автору удается создать завершенный смысловой мир, что достигается особыми композиционными приемами. Принцип композиции состоит в том, чтобы замкнуть процесс смыслообразования внутри художественной формы, но так, чтобы каждый смыслообразующий элемент (слово, фраза, сцена и пр.) не потерял связи с миром обычного опыта. Задача именно в том и состоит, чтобы увлечь этот опыт к структурному завершению. Наглядным примером моет служить такая малая эстетическая форма как острота[56].

По-своему еще более наглядно преобразование смысла посредством о-становки времени демонстрирует живопись. Чего добивается художник, изображая на картине некую вещь?

То, что делает художник есть только технически умелое[57] выражение обычной способности человека любоваться видом вещей, природы, мира. Когда мы любуемся видом, то это значит, что усмотрели непреходящий эйдос[58] вещи. Это означает, что мы вобрали множество преходящих и последовательных состояний в единый, завершенный образ. При обычном разглядывании наш глаз “мечется” от вещи к её окружению, мы собственно не видим саму вещь в само-стоянии, но рассматриваем её как часть собрания вещей (сущего). Любуясь эйдосом , мы вырываем вещь из пространства сосуществования (материального мира - по определению. См. 2-у тему.). Вещь, которой мы любуемся или художественное полотно, которое специально создано для любования, не локализованы в пространстве сущего и нельзя сказать, что картина находится на стене: "Я не рассматриваю её как рассматривают вещь, я не фиксирую её в том месте, где она расположена, мой взгляд блуждает и теряется в ней, как в нимбах бытия, и я вижу, скорее не её, а сообразно ей, с её участием" [59]. И хотя глаза казалось бы могут видеть только пространственные формы, но любуясь видом или картиной, мы буквально видим как “временится смысл бытия”[Там же].

Изобразительное искусство провоцирует человека на любование видом вещей, призывает нас к у-смотрению их смысловой целостности. Довольно много известно о том, как этот вид искусства организует визуальное восприятие[60]. Об этом можно судить по искусству портрета. Если изображенное на картине видится прекрасным, то только потому, что художнику удалось организовать завершенно контекстное восприятие фигуры, так, что её отдельные части по смыслу притянуты друг к другу, рассматриваются как неотъемлемые элементы данного целого[61]. Отсюда эффект хорошего портрета: на нем человек видится живее своего собственного оригинала.

Музыка не случайно издревле рассматривалась как сакральное действо, имеющее космический смысл. Живопись и литература, в силу своей предметной привязанности не могут столь непосредственно как музыка отсылать человека к самому себе, к тому имманентному времени, которое составляет субстанцию сознательного бытия. Главное обстоятельство музыки: способность увлечь любого человека и отсутствие предметной направленности,- делают её искусством “по преимуществу”.

Музыка есть процесс совершаемый во времени[62]. Разбивая физическое время на отрезки и, как правило, одновременно на различных уровнях (по высоте тона), музыкальное произведение добивается того, что время начинается длиться - оно парадоксально застывает в своем движении. Попадая в мир музыкального произведения (звучания), человек отбрасывается к самому себе или, точнее, к какому-то определенному своему состоянию (можно говорить о том, что музыка обладает избирательностью к тем или иным состояниям). Это состояние (чувство, желание, переживание, образ) начинается длиться вслед за звучанием музыки. Достаточно точно это состояние захваченности музыкой передается словом томление[А.Ф.Лосев]. Не только человек томиться, но и музыка томиться в человеке.

Таким образом, музыка как универсальное искусство вырывает человека из пространства сущего, погружает во временной мир бытия, создает форму для заполнения каким-то содержанием. Именно на последней особенности построено использование музыкального сопровождения в других жанрах искусства или для практических целей (лучшего усвоения учебного материала, проповеди, медититивного воздействия и пр. )

Каким образом развернутая здесь позиция относится к классическим представлениям о природе прекрасного? Когда Древние определяли прекрасное (основную категорию эстетического) как гармонию, то имели в виду, что прекрасной данную вещь делает её принадлежность более общему порядку, Логосу, т.е. в современной терминологии - Смыслу. Ту же самую идею высказывает Гегель, когда усматривает природу эстетического в подведении всеобщего основания под индивидуальное существование, т.е. в его одухотворении.

Современные новации в трактовке эстетического во многом проистекают от внимания к структурным особенностям построения эстетически значимого образа. Отсюда и акцент на временных структурах бытия и смысла, которые в целом не были знакомы классической философии.

Таким образом, возвышая свое произведение до художественного произведения, субъект стремится к пределу единства своей жизни: духа и плоти, разума и чувства. Именно вторжение принципа искусства в жизнь есть, по-видимому, единственный путь преодоления дихотомии человеческого бытия. В художественной форме разум не жертвует чувством, а чувство становится одухотворенным (разумным).

В ранее предложенной терминологии произведение искусства следует назвать по-преимуществу событием мира, но не вещью как таковой. Это есть такая вещь, событийность которой искусственно подчеркнута.

Подведем общий итог проблемы эстетического измерения человеческого бытия. Двойственность человеческого бытия ставит жизнь перед выбором: либо возвысить индивида как творца или унизить как тварь. Феноменально это выбор между стремлением к тварным удовольствиям от жизни (еда, секс, комфорт, безопасность) и творческим наслаждением от жизни (утверждение своей самости в Другом, самоотдаче, созидании нового). Это творческое наслаждение от жизни и есть эстетическое переживание. Однако данный выбор не может быть окончательно разрешен: человек всегда остается в ситуации выбора, он может только двигаться в том или ином направлении. Для того, чтобы удержать себя на творческом пути, человек создает и вовлекает себя, вместе со своей тварной природой, в особый мир искусства, где царствует особая логика смысла, преодолевающая свой формой, данное от природы содержание.

ЭТИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ

(Человек в поисках добра)