- •Роман Анатольевич Ромашов, Юрий Юрьевич Ветютнев, Евгений Никандрович Тонков Право – язык и масштаб свободы: монография
- •Предисловие
- •Глава 1 Право. Закон. Юриспруденция
- •1.1. Проблема формирования правовой парадигмы в современном мире
- •1.2. Чем вызваны дискуссии о правопонимании?
- •1.3. Реалистический позитивизм
- •1.4. Правовой реализм
- •1.4.1. Компаративный анализ вариантов правового реализма
- •1.4.2. Соотношение права и политики
- •1.4.3. Американский правовой реализм
- •1.4.4. Скандинавский правовой реализм
- •1.4.5. Российский правовой реализм
- •1.5. Соотношение права и закона в контексте юридико‑лингвистического анализа
- •1.5.1. Понимание закона и правды в Древней и Средневековой Руси
- •1.5.2. Соотношение понятий «закон» и «узаконение» в Российской Империи
- •1.5.3. Соотношение понятий «право», «закон», «законодательный акт» в условиях советской политико‑правовой системы
- •1.5.4. Соотношение понятий «право» и «закон» в современном русском юридическом лексиконе
- •1.5.5. Соотношение понятий «право» и «закон» в языках английской и романо‑германской группы
- •1.6. Интегральная юриспруденция и энциклопедия права
- •1.6.1. Интегральная юриспруденция: история проблемы
- •1.6.2. К вопросу о месте энциклопедии права в системе юридических наук и учебных дисциплин
- •Глава 2 Свобода. Равенство. Иерархия
- •2.1. Свобода и воля
- •2.2. Свобода как ценность
- •2.3. Правовая ценность российской Конституции
- •2.4. Свобода и равенство
- •2.5. Иерархия и равенство как факторы государственного устройства России
- •2.6. Свобода и наказание в виде «лишения свободы»
- •2.7. Свобода и иерархия субъектов насилия
- •Глава 3 Право – язык юридической коммуникации
- •3.1. К морфологии правовых коммуникаций
- •3.2. Языковой аспект правовой формы
- •3.3. Публичное и частное право как сферы юридической коммуникации
- •3.4. Правовые состояния и взаимодействия
- •3.5. Право, анархия, преступление и государство
- •3.6. Право солидарности
- •Глава 4 Законы и закономерности права и государства
- •4.1. Что такое закономерность?
- •4.2. Закономерность и свобода
- •4.3. Право и революция
- •4.4. Цикличность государственной идеологии и ритмы государственной политики России
- •4.4.1. Линейное и цикличное измерение государственных закономерностей
- •4.4.2. Ритмы государственной политики
- •Глава 5 Право и правовой статус личности
- •5.1. Теория правового статуса личности
- •5.2. Теоретико‑правовые аспекты социализации личности
- •5.3. Патриотизм и эгоизм как формы личной свободы
- •5.4. Индивидуальная нормативная система личности
- •5.4.1. Индивидуализация личных правил
- •5.4.2. Конфликт личности и общества
- •5.4.3. Формирование способности нарушать общие правила
- •Глава 6 Толкование права и свободы
- •6.1. Обязательность толкования
- •6.2. Структура толкования
- •6.2.1. Понятия и определения
- •6.2.2. Стадии толкования: уяснение, разъяснение, применение
- •6.2.3. Формы выражения толкования: когнитивная, устная, письменная, правоприменительная
- •6.2.4. Субъекты и объем толкования
- •6.3. Способы толкования закона и подходы к толкованию права
- •6.4. Толкователи свободы: идеальный судья Геркулес versus неидеальный судья Велес
- •Глава 7 Юридическое образование – школа свободы
- •7.1. К генезису юридического образования в России
- •7.2. Юриспруденция XXI века: концепция конвейера
- •7.3. О современном образе высшего юридического образования
- •Заключение
- •Список источников
Глава 2 Свобода. Равенство. Иерархия
2.1. Свобода и воля
Воля – это данный человеку произвол действия, простор в поступках, отсутствие неволи, власть, сила, могущество, вожделение, похоть…128
Воля – это возможность и право поступать, распоряжаться кем‑, чем‑либо по своему усмотрению, власть, отсутствие зависимости от кого‑либо, возможность располагать собою по собственному усмотрению, свобода129.
Свобода – своя воля, простор, возможность действовать по‑своему, отсутствие стеснения, неволи, подчинения чужой воле130.
Свобода – отсутствие политического и экономического гнета, отсутствие ограничений в общественно‑политической жизни общества, совокупность всех прав граждан определяющих их положение в государстве, состояние того, кто не находится в заключении, в неволе, возможность проявления своей воли на основе осознания законов развития природы и общества, возможность действовать в какой‑либо области без ограничений, запретов, беспрепятственно131.
Анализ понимания слов «свобода» и «воля» в русском языке имперского и современного периодов позволяет говорить об их восприятии в качестве синонимичных, взаимозаменяемых понятий.
Такой же подход наблюдается в германской и английской лингвистической традиции. Однако, если рассматривать свободу и волю как философско‑правовые категории, то говорить о них как о синонимах нельзя. Основными отличительными чертами, позволяющими разграничивать свободу и волю являются:
– масштаб свободы изначально задан определенными границами (правила поведения в обществе, законы государства, деньги, договорные отношения и т. п.). Воля – безгранична, «вольный» человек не подконтролен и неподотчетен в своих поступках кому бы то ни было, в своих действиях он ответственен исключительно «перед своей совестью и Богом»;
– свобода как поведенческая форма может быть реализована только в коллективе равных субъектов, отношения между которыми строятся на взаимно корреспондирующих правах и обязанностях (реализация права одним из участников «свободной» коммуникации, находится в непосредственной зависимости от исполнения соответствующей обязанности контрсубъектом и наоборот). Воля отрицает равенство и признание одинаковой значимости субъективных интересов контрсубъектов. Свое внешнее выражение воля получает в произволе (волюнтаризме), который может быть направлен как на нижестоящих (угнетение), так и на вышестоящих («русский бунт – слепой и беспощадный»), представителей социальной иерархии;
– свобода невозможна вне права и правового закона; воля по определению отрицает правовое (равно, как и всякое другое) внешнее ограничение мысленного и поведенческого самовыражения;
– свобода есть форма поведения, воля – психологический фактор, играющий роль мотиватора и катализатора совершаемых человеком действий и поступков. В зависимости от обстоятельств воля может быть направлена на реализацию свободы и на ее подавление.
Из сказанного следует, что лишены рационального смысла такие выражения как «свободная воля» и «безграничная свобода». Вместе с тем, можно и нужно говорить о «воле к свободе».
Российская ментальность исторически ориентирована на вольность. Показателем такого отношения является написанная в 1935 г. (на начальном этапе «Большого террора») В. Лебедевым‑Кумачом «Песня о Родине».
«Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек!
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек.
От Москвы до самых до окраин,
С южных гор до северных морей
Человек проходит, как хозяин
Необъятной Родины своей».
Применительно к рассматриваемой проблематике, в процитированном отрывке наиболее интересны два смысловых контекста: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек» и «Человек проходит, как хозяин необъятной Родины своей». Получается, что в советской России в середине 30‑х годов жили самые «вольные» люди мира, и что каждый советский гражданин чувствовал себя «хозяином» своей страны, со всеми вытекающими из статуса «хозяина», правовыми последствиями. Мы прекрасно понимаем, что песня выполняла идеологическую задачу и являлась одним из инструментов формирования мифа о счастье советской жизни, вместе с тем, очень важно, что при создании этого мифа, активно эксплуатировались два логически взаимосвязанных стереотипа: воля как форма жизни (связь с дыханием) и «хозяин Родины» как начальник обладающих безграничными полномочиями. Резким диссонансом «возвышенному гимну вольной советской России», звучат слова другого гениального поэта М.Ю. Лермонтова, также сказанные о России, правда, более раннего периода:
«Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ.
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ».
Интересно и то, что сейчас в отношении именно этого стихотворения идет ожесточенная полемика относительно достоверности авторства самого М.Ю. Лермонтова, написавшего столь «непатриотические» строки, и то, что при внимательном сравнении, можно провести сравнение с «Песнью о советской Родине». Если у Лебедева‑Кумача есть вольный человек – хозяин Родины, то у Лермонтова это «господа страны», власть которых опирается на «мундиры голубые» и «преданный народ – страна рабов». При такой системе отношений, свобода как форма универсальных социальных отношений отсутствует. Если же говорить о воле и произволе, то как уже ранее отмечалось формами его внешнего выражения могут быть безграничный гнет в отношении бесправных/не свободных подданных и, как форма столь же произвольного противодействия – народный бунт, руководствующийся в своем стихийном развитии единственной общепониманиемой и общевоспринимаемой целевой установкой разрушением «старого мира», ассоциируемого с несправедливостью, насильем и угнетением.
Обобщая сказанное можно сделать вывод о том, что свобода представляет собой формально‑содержательный масштаб, определяющий границы возможного, должного, недопустимого поведения для группы формально‑равных субъектов осознанно и добровольно подчиняющихся установленным правилам и осуществляющих в рамках этих правил корреспондирующие права и обязанности.
Воля есть предпосылка свободы, человек лишенный воли, не осознает ценности свободы и не стремиться к ней. Вместе с тем, человек, не осознающий необходимости ограничения воли свободой, рассматривает последнюю, как негативный фактор, ограничивающий властный произвол. Не случайно, многие представители бюрократического аппарата, слова либерализм и либералы, используют в уничижительном смысле, придавая им деструктивный характер.
Вопрос: можно ли лишить человека свободы и воли, либо, напротив, дать ему эти качества?
Что касается свободы, то нужно четко понимать, что как и любое другое социальное качество, свобода вырабатывается в процессе общественной жизнедеятельности. Для того, что бы стать и быть свободным, нужно, во‑первых, жить в качестве свободного человека, в обществе свободных людей и участвовать в отношениях, основанных на свободе. Такими отношениями являются межсубъектные коммуникации основанные на формальном равенстве сторон и адекватной корреспонденции прав и обязанностей контрсубъектов. Во‑вторых, необходимо осознание ценности свободы, в качестве индивидуального состояния и критерия оценки общественных отношений. Получается, что человек изначально не осознает своей свободы, а значит и не может ее использовать. Примером, таких не свободных отношений могут быть внутрисемейные коммуникации между родителями и малолетними детьми, последние «вольны» делать все что хотят (особенно на ранних стадиях развития), то же, кстати, можно сказать и о представителях «старшего поколения», которые не воспринимают свое любимое чадо в качестве равноправного и равнообязанного субъекта и считают себя в праве распоряжаться им и его жизнью по собственному усмотрению, в том числе применять к нему «родительский произвол», нередко выраженный в силовом воздействии («воспитание ремнем»).
Человек, осознающий себя свободным, одновременно понимает собственную ограниченность, заданную как внутренними, так и внешними факторами субъективного и объективного характера. Иными словами, если свобода есть, то она всегда предполагает определенный масштаб, который одновременно ее ограничивает и гарантирует. В таком понимании свободного человека, свободы лишить нельзя, но можно изменить ее внешние рамки, т. е. переформатировать масштаб.
Говоря о воле, следует исходить из ее изначальной безграничности. Следовательно, любое внешнее ограничение произвола следует рассматривать как переход от воли к неволе.
Свобода и воля представляют собой взаимоисключающие понятия, а выражение «свободная воля» представляет собой оксюморон. Свобода предполагает наличие как минимум двух формально‑равных субъектов, отношения между которыми носят договорной (консенсуальный) характер и строятся по принципу: «свобода субъекта ограничена свободой контрсубъекта». Таким образом, свобода любого лица есть не что иное, как определенным образом ограниченная самостоятельность. Воля есть составляющая иерархической системы основанной на неравенстве субъекта власти и объекта властного воздействия. Воля всегда одностороння и безгранична. Выражение воли субъекта власти – вождеский либо бюрократический волюнтаризм. Ограничение воли властвующего субъекта есть внешняя форма международно‑правового воздействия, либо результат самоограничения (ответственность перед собственной совестью). В качестве антипода властного волюнтаризма выступают такие инструменты как персонифицированный террор («война одиночек»), стихийные и организованные восстания масс (бунты, революции, национально‑освободительные движения).