7. Массовая культура — феномен постиндустриального общества.

Как и культура предыдущих эпох, культура постмодерного периода имеет сложную структуру, которая содержит ряд субкультур разных вековых, социальных, профессиональных слоев. Своеобразными субкультурами постмодерного периода стали движения битников, хиппи, рок-культура.

Структура культуры определяется также взаимодействием ее «элитарного» и «народного» компонентов. Становление «массового общества» внесло существенные изменения в это взаимодействие, создав специфический для культуры постмодерного периода феномен, который получил название массовой культуры, или масскульта.

Положил начало масскульту, как считают, Голливуд, массовая коммерческая продукция которого дала основания назвать его «фабрикой грез». «Голливудизация» постепенно охватила книгопечатание, прессу, живопись. На рынок хлынул поток комиксов, детективов, «женских романов». Театральные сцены заполонили мюзиклы и трогательные мелодрамы, расцвела «желтая» пресса. Огромных масштабов приобрела «индустрия развлечений» — от Диснейленда до телевикторин. Творцы массовой культуры стали носителями «эстетики эскапизма» — сознательного отвлечения ее потребителей от противоречий реальной жизни к виртуальному миру мелодраматических героев и надуманным проблемам.

В то же время появились и достаточно много исследований, посвященных массовой культуре. Философы, культурологи, социологи широко применяют это понятие, однако осмысливается оно с разных позиций. Для одних массовая культура — культура нового типа, порожденная средствами массовой коммуникации, для других — проявление натиска бездушной техники и вульгарных масс, знамение неминуемой гибели общечеловеческой культуры. Они осуждают массовую культуру за ее рекламно-товарный, утилитарный, антиинтеллектуальный характер.

Самым авторитетным исследователем массовой культуры одно время был Д.Белл (р. 1919) — автор теории массового общества. В статье «Массовая культура и современное общество» он отмечал, что с появлением кино, радио, телевидения, с одновременным печатанием ежедневных изданий в разных городах, с одновременным распространением этих изданий во всей стране появилась единственная система идей, образов, развлечений, которые предлагаются самой широкой аудитории. Понятие «культура», которое когда-то означало моральную и интеллектуальную утонченность, потеряло элитарное содержание.

Американские социологи Д. Бенсман и Б. Розенберг в основательном исследовании «Массовая культура и бюрократия», характеризуя массовую культуру, определяющей чертой ее называли коммерческое направление: искусство, науку, религию, политику она трактует как предмет потребления, отношения с ними подчинено экономическим соображениям, логике рынка (спрос порождает предложение), а не внутренней логике смысла. Массовая культура стала продуктом массового производства, которое изготовляется так же, как другие товары массового потребления. Она имеет своих маркетологов, которые изучают потребности рынка, в то же время направляя эти потребности в определенное перспективное для производителя русло. Психологи, социологи, антропологи исследуют многомиллионную аудиторию: ее жизнь, чувства, мысли, какие лозунги, персонажи, идеи будут для нее наиболее привлекательными. Все, что на рынке массовой культуры имеет спрос, немедленно тиражируется: симпатичные персонажи фильмов «Один дома» или «Бетховен» немедленно становятся героями новых и новых серий любимых фильмов; кукла Барби появляется в новых и новых ипостасях; Диснейленд и Макдональд превращаются в непременные атрибуты современного города. Но определяющей чертой этой культуры является массовость, широта «субъекта». Кто же этот «субъект»?

Английский исследователь Энтони Берджесс, объясняет возникновение массовой культуры приобщением к образованию миллионов людей. Он считает, что для Англии начало формирования массовой культуры связано с 1870 г., когда на Британских островах был внедрен закон об общем начальном образовании. По его мнению, достаточно много простонародья, оторванного от традиционной патриархальной сельской жизни и неотвратимым ходом истории введенного в урбанистическую среду, полуобразованного, но лишенного глубокой культурной традиции, стало «заказчиком» и «потребителем» масскульта. Безусловно, определенный резон в этом утверждении есть. Однако сам Берсесс обращает внимание на определенную его ограниченность и односторонность: в реальной жизни не все так однозначно. Если придерживаться традиционного понимания массовой культуры как того, которое отвечает вкусам «массы», а следовательно, является чем-то второсортным, менее ценным, то возникает вопрос: как быть из Чаплиным, Эдит Пиаф, Фернанделем, «Биттлз»? Ведь они, безусловно, были общими любимцами, хотя в то же время их творчество обогатило сокровищницу культуры в высоком значении этого слова.

Распространено также определение массовой культуры как того, что выявляет себя через определенные жанры искусства — комедию, оперетту, эстрадную песню, мюзикл... Однако «легкие» жанры исконно присущи искусству. Человек — это существо разностороннее. Ему присуще и стремление пережить состояние духовной просветленности от звуков симфонии Бетховена, и желание отдохнуть, читая шпионский роман или танцуя зажигательный хип-хоп. Не случайно сам Берджесс заметил определенный парадокс: под влияние массовой культуры часто попадает высокообразованная элита, а представители так называемой массы обнаруживают тягу к «высокой» культуре. Столкнувшись с этим парадоксом, Берджесс приходит к выводу: разделение культуры на массовую и элитарную происходит внутри нас самих. Очевидно, определить массовую культуру можно через тот психологический, ментальный тип человека, который нуждается в такой культуре.

Во все времена человека волновала проблема его собственного «Я». Кто «Я»? Какой «Я»? Каким «Я» хочу быть? «Высокая» культура предъявляет к «Я» ряд требований, которые воплощаются в определенном идеальном образе. Он содержит то, что отрицает «горизонталь» человеческого бытия и открывает чрезвычайную высоту «вертикали», — человеческую трансцендентальность, духовность. Однако идеал не достижим, он отдаляется от нас, словно линия видимого киля. Поиск своего идеального «Я» — непрестанный духовный труд. Упомянутый труд не каждому кажется необходимым. Место идеала в сознании такого человека занимает идол — реальный, приземленный, досягаемый образ, который и моделирует массовая культура. Для его характеристики неслучайно применяют слово имидж — образ, который не обязательно совпадает с истинным «Я» и создается с помощью определенных средств — косметики, одежды, манеры поведения, и рассчитанный на определенное восприятие окружением.

Можно проследить, как изменялась технология создания идолов масскульта. В дотелевизионный период «звезда» была недосягаемой, ее жизнь, судьба — загадочная и преисполненная чрезвычайными событиями — романтичная, трагическая, героическая. Впоследствии черты исключительности нивелируются, акцентируется обыденность, доступность звезды (это обычный парень или девушка, например, водитель грузовика, парень из итальянского квартала Элвис Пресли, который стал миллионером, героем, кумиром). Благодаря обыденности такой человек — более удобный объект для психологических процессов проекции и отождествления, его успехи воспринимаются, как собственные. Подражать ему — дело техники: макияж «под Мерлиин», одежда — «под Пресли», пластика — «под Майкла Джексона».

Массовая культура не интересуется человеком-личностью, не пытается понять ее. Она ограничивается бесцеремонным «подсматриванием». Вспомним, что имидж принцессы Дианы создавался безжалостными «папарацци», которые не оставляли ее даже в гимнастическом зале, докладывая миллионной аудитории, какие именно упражнения делает она для коррекции фигуры.

Вопрос «иметь или быть» массовая культура решает на пользу «иметь». Тоску за недосягаемым она заменяет философией прагматизма, которая провозглашает: «Быть — это значит иметь, пользоваться и наслаждаться». По мнению автора бестселлера 1971 г. А. Моля «Китч, искусство счастья», высшим проявлением этой культуры является универсальный магазин, где потребитель может удовлетворить все потребности, умело сформированные «цивилизацией благосостояния и развлечения». Она создает собственный вариант «найденного рая» в виде общества потребление и представляет его в четко материализованной форме: комфортабельный дом, престижный автомобиль, современная аудиовидеотехника. Образ этого рая изображает реклама, которая производит «стратегию желаний» у потребителей. Итальянский кинорежиссер Федерико Феллини так представляет рекламу: камера надоедливо блуждает по человеческому телу; масса волнистых волос; огромные рты, которые сосут, пьют, глотают, целуются, губы нарисованные, полуоткрытые, показывают язык. Еда на любой вкус: разные подливы, соусы, майонезы. Лица — мужские, женские, детские, которые излучают безоблачное счастье, увлечения, желания, удовольствие. Для тех, кому недоступно рекламируемое богатство, предлагается его суррогат: манто из искусственной норки, ожерелье из горного стекла, обои «под мрамор».

Массовая культура поставляет на рынок и своеобразное искусство, которое нередко характеризуется понятиям китч (с немецкого — мусор), то есть халтуру, подделку.

В истории искусства проявляется определенный алгоритм: в борьбе со старым, отжившим в нем в результате смелого поиска гениальных художников рождается что-то новое, своеобразное художественное откровение. Постепенно это новое распространяется, развивается, достигает кульминации, овладевает умами — и начинает приходить в упадок. То, которое стало общепринятым и общеизвестным, превращается в подражание многочисленных эпигонов, которые возводят прежние откровения до уровня стереотипов. Для создания стереотипа необходимо достичь определенного уровня художественной техники и иметь ощущение рынка — своевременно улавливать «злобу дня», поддерживать у потребителя иллюзию причастности к чему-то важному, значимому, «судьбоносному». Это и является тем же китчем.

Китчевое искусство сказывается по-разному. Оно может появляться перед массовой аудиторией как своеобразная подделка под «национальное». Другая линия китчевого искусства — принципиальный натурализм, декларируемая традиционность. Это портреты с абсолютно достоверным изображением костюма, парадной улыбки человека, то есть такого человека, которым она хочет выглядеть в глазах других. Это живописные жанровые сцены, которые изображают ситуации трогательные, поучительные, жизнеподобные, но без реальных драм, трагедий, потрясений. Особенно удается такое жизнеподобие искусству десятой музы — кино и телевидению. Пользуясь специфическими средствами, оно может дать полную картину жизненной псевдореальности — марка автомобиля, фасон платья, прическа, оформление интерьера. И герои — будто настоящие: отважные супермены поражают атлетическим строением и неутомимыми драками с коварными противниками и всегда выходят победителями; волшебные молодые миллионеры в безукоризненных смокингах и бабочках добывают средства для роскошного существования, сидя в суперсовременных офисах небоскребов и отдавая приказы о приобретении прибыльных акций; милые блондинки — новейшие Золушки — с невинными детскими глазами и удивленно полуоткрытыми устами в уличной толпе встречают волшебного принца, готового взять их на пожизненное содержание, или неожиданно создают свой успешный бизнес или, поразив своей необычной красотой и скрытым талантом известного продюсера, становятся звездами мирового кино, певицами, топ-моделями.

Э. Фромм (1900-1980) в своей книге «Бегство от свободы» называет эмоциональное состояние, которое создает такое искусство, псевдочувством. Это путь бегства от реальных жизненных проблем в мир бесконфликтный, виртуальный. Это способ разнообразить жизнь с помощью «сублимации чувств в ненастоящее», не прилагая никаких усилий, ничего не уступив. Вместо трагедии масскульт предлагает кровавую мелодраму, триллер, вместо любви — секс, вместо романтики — надуманную позу, вместо психологической глубины — эффектные психологические «извороты».

Третья разновидность китча — псевдобунтарство, псевдосмелость: подражание приемам, выработанным бунтарями-авангардистами, но лишенных их отрицательного пафоса; обращение к тому, что выходит за пределы будничного сознания (мистической аллегории, многозначительный символизм), но не отрицает устоявшихся норм.

Таким образом, китч — это искусство, которое привносит в хорошо известный элемент безопасную новизну, умеет свое бунтарство согласовать с нерушимостью консерватизма и выступает неопасной оппозицией под крылом официоза. Будучи вполне пригодным для потребления «массой» и он одновременно нуждается в эффектной «упаковке» — атмосферы скандала, сенсации, ажиотажа, вызванных не столько самим «продуктом», сколько второстепенными обстоятельствами, связанными с биографией художника, историей его создания или «функционирования». Такими эффектными «упаковками» могут быть сообщение о дежурной пластичную операцию Майкла Джексона, репортаж о мероприятиях, направленных на обеспечение полной частности громкой свадьбы Мадонны, подробности развода звездного пара Николь Кидман —Том Круз.

Таким образом, массовая культура и культура «высокая» — это отображение и проявление того, кем является и кем хочет быть человек, чего ищет она в жизни: просветления, очищения, духовного пробуждения или «золотого сна», иллюзии жизни, стимулятора притупленных чувств.