Министерство образования Российской Федерации

Пермская государственная медицинская академия

Пермский государственный технический университет

Западно-Уральский институт экономики и права

Пермское отделение Академии гуманитарных наук

В.Ю. Черных аксиология истории россии:

СОВРЕМЕННАЯ

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ

В СВЕТЕ ТЕОРИИ ЦЕННОСТЕЙ

Пермь 1999

ББК 87+60.55+63

УДК 130+930.

Ч 496

Черных В.Ю.

Ч 496

Аксиология истории России: современная отечественная история в свете теории ценностей / Перм. гос. мед. академия. Пермь, 1999. 240 с.

ISBN 5-7812-0078-9

Рассматриваются предпосылки и основные направления развития аксиологии истории. Анализируются познавательные возможности ценностного подхода к исследованию динамики формаций, глобальных цивилизаций и локальных культурно-исторических типов общества; взаимодействие идеологии и социальной психологии в процессе формирования личностных и групповых ценностных ориентаций, установок, стереотипов и других элементов ценностного сознания; механизм изменения иерархии и системы ценностей в современной российской исторической ситуации; причины кризиса мировой и отечественной культуры, возможные перспективы его преодоления, роль в этом процессе концепций постиндустриального общества, антропогенной цивилизации, общечеловеческих ценностей и Русской идеи.

Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся проблемами философии, мировой, отечественной истории и культуры, может быть использована в преподавании истории, культурологии и других гуманитарных дисциплин.

Табл. 12. Библиогр.: 410 назв.

Научный редактор – д-р. филос. наук, проф., академик Академии гуманитарных наук и Академии социальных наук В.А.Кайдалов

Рецензенты: д-р. филос. наук, проф. кафедры культурологии Перм. гос. техн. ун-та Н.З.Коротков;

д-р. филос. наук, проф. кафедры философии Перм. гос. мед. академии И.А.Серова;

д-р. ист. наук, проф. зав. кафедрой общей и отечественной истории Перм. гос. ун-та М.Г.Суслов;

Рекомендовано к печати решением ученого совета

Пермской государственной медицинской академии

ББК 87+60.55+63

УДК 130+930

Isbn 5-7812-0078-9 © Черных в.Ю., 1999 введение

Продолжительность и глубина переживаемого нашей страной кризиса показывают, что он носит системный характер. Пути выхода из него следует искать не только и, возможно, не столько в экономической или политической, сколько в духовной сфере. Можно предположить, что кроме всех прочих причин, слабая эффективность реформ заключается в их противоречии с менталитетом большинства населения, со сложившейся системой ценностей. Отсюда – вполне закономерен интерес к последней со стороны политиков, идеологов и ученых. Появление аксиологии, или теории ценностей, как особого направления философской мысли обычно связывают с сакраментальным вопросом Сократа: "Что есть благо?". Неслучайно, что он возник в период острого кризиса традиционного афинского общества. Однако важность аксиологии объясняется не только праксиологическими моментами, связанными с разрешением конкретно-исторических кризисных ситуаций и выбором путей эффективного реформирования.

Становление теории ценностей как самостоятельной философской дисциплины происходит во второй половине XIX в. Термин "аксиология" появляется в 1902 г. Теорию ценностей можно считать как мерой по преодолению кризиса европейской культуры рубежа ХIХ/ХХ вв., так и заявкой на осмысление истории, места человека в мире. Попытки осознать сущность истории и связь человека с временем предпринимались неоднократно. Как подчеркивал М. Хайдеггер, "время - это не что-то такое, что происходит вовне меня в мире, но то, что я есмь сам" (Хайдеггер, 1995. С. 134). Феномены исторического, культурного времени пока изучены недостаточно (Ярская, 1989; Вейнберг, 1993; др.). Однако не вызывает сомнений, что становление истории как науки, изучающей не только прошлое, но и его взаимосвязь с настоящим и будущим стало, возможным в Новое время, в современном обществе, когда появилось ощущение обновления истории, ее выхода за рамки мифологии и цикличности, характерные для мировосприятия человека традиционной культуры древности и средневековья. Попыткой осознать и рационально истолковать смысл истории, найти гносеологические основания связи времен стало появление философии истории, или историософии (здесь и далее термин "историософия", введенный в научный оборот в 1838 г. А. Цешковским для обозначения философии истории Г.Гегеля, употребляется в широком смысле слова, как синоним понятия "философия истории"). Как отмечал Г. Гегель, внесший, по нашему мнению, основной вклад в становление философии истории, "события различны, но общее и внутреннее в них, их связь едины. Это снимает прошлое и делает события современными" (Гегель, 1934. С. 7).

Индустриальное (техногенное, современное) общество породило сложную культурно-историческую коллизию: конфликт между ценностями терминальными (целевыми, идеалами) и инструментальными (достижительными, ценностями-средствами), духовными и материальными. Инструментализация и материализация культуры стимулировала появление аксиологии, попытавшейся восстановить ведущий статус терминальных и духовных ценностей. Параллельно она старалась решить проблему соотношения в истории и историческом познании общего и единичного, закономерного и случайного, трансцендентного и имманентного, рационального и эмоционального. Практически одновременно с западной возникает отечественная теория ценностей. В силу того, что она формируется в основном в рамках религиозной философии, а также под влиянием традиций русской культуры, в российской аксиологии особое внимание уделяется нравственным ценностям, а также идеям смысла, направленности и границ гуманизма и прогресса. История здесь рассматривается по преимуществу как космическая метаистория. Основное внимание российских аксиологов обращено не к европейскому рационализму и Канту, а к греческому идеализму, Платону, неоплатонизму, отчасти - к византийско-православным идеям.

В советское время эти аксиологические и историософские традиции были прерваны. В философии истории религиозный, ценностный и субъективно-человеческий факторы были вытеснены макросоциальными понятиями (формация, класс и т.д.). Что касается теории ценностей, то ее элементы (категории "стоимость", "интерес", "идеал" и др.) не получили в классическом марксизме широкого развития в виде самостоятельной философской концепции. Отсюда - слабое внимание или отрицательное отношение к аксиологии, которые в течение нескольких десятилетий были характерны для советского обществоведения. 60-е годы отмечены рождением отечественной культурологии, марксистской теории ценностей и попыткой создания методологии истории. Последняя не смогла оформиться в самостоятельную отрасль научного познания (главным образом, по идеологическим причинам, но, кроме того, и из-за слабой связи между тремя названными дисциплинами). Аксиологический потенциал советской философии, в т.ч. философии истории, к сожалению, оказался не столь сильным, как это мыслили инициаторы создания марксистской теории ценностей.

В то же время один из первых советских аксиологов В.П.Тугаринов подчеркивал: "Теория ценностей, выражаясь образно, живет не на периферии, а в самом центре философии. Поэтому, сколько бы теория ценностей ни разрабатывалась как специальный вопрос или как определенная философская дисциплина, она по своему содержанию и значению сохраняет свое место в этом центре" (Тугаринов, 1968. С. 121).

Как нам представляется, такая позиция обоснована характерной для ХХ в. глобальной тенденцией к аксиологизации философии. Качественное приращение современного социально-философского знания во многом связано с обращением к анализу ценностно-ориентационной деятельности человека как субъекта истории. Это привело к новому осмыслению онтологической и гносеологической проблематики, способствовало появлению концепции ноосферы, антропогенной цивилизации и др., взаимообогащению философского и исторического познания.

Сегодня существуют благоприятные условия и настоятельная потребность в разработке фундамента современной философии истории, включающей аксиологический подход. В пользу этого свидетельствует и познавательная ситуация, сложившаяся в области методологии истории. Появившись в ХУШ в., философия истории в XIX - начале XX вв. проходит стадию интенсивной концептуализации, создания самых различных теорий объяснения и понимания исторического процесса. В XX в. сами историки начинают проявлять интерес к философским проблемам своей науки. В результате сближения историософии и историографии зарождается собственно методология истории, включающая помимо метафизической рефлексии более конкретные установки, способы, приемы истолкования исторической реальности (М. Блок, Л. Стоун, Е. Топольски, Л.Е. Кертман, А.И. Ракитов, др.). Особенно остро необходимость в методологии истории, органично сочетающей философский и конкретно - исторический подходы, ощущается в сегодняшней России.

В настоящий момент своеобразная методологическая революция в отечественном историческом познании, начавшаяся на рубеже 80/90-х гг., заключается в переходе большинства обществоведов от гомогенного марксистского монизма к плюрализму (подходов, схем, идей, оценок) и от формационной к цивилизационной парадигме. И здесь обнаружился ряд серьезных проблем. Во-первых, цивилизационный подход включает обязательный культурный компонент. С 70-х гг. аксиологические определения культуры в СССР уступили место более "технологическим", когда культура трактуется как специфически человеческий способ деятельности (Маркарян, 1983. С. 98). Во-вторых, такая трактовка культуры в известной мере сказалась на преобладании определений цивилизации с позиции теории модернизации, в центре которой находится проблема перехода от традиционной к современной глобальной цивилизации. Отмечая значимость данной проблемы, мы все же склонны ее считать относительно частной для философии истории. К тому же глобально-модернизационная теория в том виде, как она существует сегодня, нивелирует специфику культурно-исторических типов развития локальных цивилизаций, таких как Китай, Индия, Россия и т.д. В-третьих, глобальный кризис современной цивилизации и культуры стимулирует тенденцию к аксиологизации всех, и не только гуманитарных наук (Янч, 1974; Летов, 1986). Тем более очевидна проблема разработки оснований аксиологии истории как метода социально-философского познания.

Ситуация, сложившаяся на рубеже 80/90-х гг. в отечественном историческом познании, в определенной степени напоминает аналогичную коллизию в Германии конца XIX в. Тогда представители так называемой "исторической школы" (Л. фон Ранке, Т. Момзен, К. Лампрехт и др.) выступили за создание научной истории, которая должна отличаться как от простой фактографии (летописания или хроники), так и от спекулятивной истории, основанной на подборе фактов-иллюстраций к раз и навсегда заданной схеме "Философии истории" Г. Гегеля. Поиск эффективных приемов анализа источников не смог вывести "историческую школу" за рамки позитивистского эмпиризма. Итогом ее работы стали многотомные труды, в основе которых вне зависимости от желания авторов (описывать события правдиво, так как они имели место в реальности) оказывались схемы, нередко более жесткие (и основанные на субъективных оценках), чем у Гегеля. Возможно ли в принципе научное изложение (не говоря уже об объяснении) исторических фактов, не подгоняющее живую историческую действительность под априорную логическую схему, если учесть, что сами события обусловлены мыслями, чувствами, оценками их участников? Сегодня этот вопрос не менее актуален, чем сто лет назад. Тогда на него попыталась ответить аксиология.

Первыми, кто напрямую увязал аксиологическую и историческую проблематику были философы баденской школы неокантианства. Развивая идею практического разума, В. Виндельбанд и Г. Риккерт положили в основу методологии истории теорию ценностей. Они считали, что критерием отбора фактов должна служить их общекультурная значимость. Подчеркивая то, что смысл истории, заключенный в трансцендентных ценностях, проявляется в реальных благах (ценностях культуры, которые изучает историк), Г. Риккерт в значительной мере снимал проблему внечеловеческой (божественной, космической, трансцендентной) запрограммированности исторического процесса, обращая внимание исследователя на изучение имманентных проявлений человеческого бытия (Риккерт, 1998. С. 369-372). При этом наиболее значимыми фактами и явлениями Г. Риккерт считал уникальные. Отсюда - "индивидуализирующий" метод истории в отличие от "генерализирующего" (обобщающего) метода естествознания. Другим вариантом аксиологической "индивидуализации" стало не описательное (как у Г. Риккерта), а "понимающее", герменевтическое постижение исторических феноменов, предложенное В. Дильтеем и направленное на "вживание" в ценностный мир той или иной эпохи. Минусом индивидуализирующего метода было исключение из исторического контекста типичных, повторяющихся, его регулярных компонентов, что и обусловило неприятие такого метода многими историками.

Второй вариант аксиологического подхода к истории предложил М.Вебер. Учитывая ценностно-ориентационный аспект мотивации людей, он, наряду с используемым Г. Риккертом понятием "исторический индивидуум", ввел категорию "идеальный тип". В идеальном типе (модели реальных событии и явлений) соединялись ценность индивидуальности и общие (с другими явлениями) моменты. Тем самым М. Вебер создал вариант "генерализирующей" науки о культуре, что по методологии Г. Риккерта было в принципе невозможно. В дальнейшем идея изучения ценностных ориентаций получила развитие в работах П.А. Сорокина, А. Шаффа и других обществоведов, особенно социологов. Понятно, что большинство методов эмпирической социологии (опрос и др.) неприменимы для исследования аксиосферы прошлого. К тому же, в отличие от социолога, историка часто интересуют не только типичные, но и индивидуальные, чисто субъективно-человеческие стороны конкретных событий.

Третий, с нашей точки зрения, принципиально важный аксиологический аспект историософии можно обнаружить в нравственной философии В.С. Соловьева - это ее метафизическая направленность, интерес к терминальным и духовным ценностям и их космологической обусловленности. Такое трансцендирование за рамки социоцентристского и антропоцентристского понимания истории сегодня представляется актуальным не только с экологических или духовно-религиозных позиций, но и с точки зрения метаистории, направленной на поиск предельных оснований осмысления космо-природно-исторического процесса. В трактовке И. Канта, такого рода трансцендентальное познание занимается не столько предметами, сколько априорно возможными видами нашего познания предметов (Кант, 1964. Т.З. С.121). Сколь бы увлеченно и продуктивно современная и будущая историософия ни развивала культурантропологические или иные методологические стороны исторического познания, она периодически неизбежно будет возвращаться к своим предельным категориям.

Не менее значимой в философии истории В.С. Соловьева является идея о "цельном знании", которое подразумевает единство науки, философии и религии, эмпирического, рационального и мистического познания исторической действительности, что, в свою очередь, обусловлено единством абсолютных ценностей истины, духа и красоты. Метафизические и методологические идеи В.С. Соловьева, Г. Риккерта и ряда других аксиологов позволяют, наряду с индивидуализирующей и генерализирующей, выделить третью функцию аксиологии истории - метаисторическую. На сегодня в ней можно усмотреть как минимум две стороны. Первая связана с внутренними, или, по определению Э. Янча, "внутренне присущими" каждой науке ценностями (Янч, 1974. С. 59-75), т.е. накопленным багажом исторических и историко-философских концепций и методов, которыми может воспользоваться ученый в соответствии со своими исследовательскими задачами. Вторая - с взаимовлиянием внутренних и внешних для исторического познания ценностей, характерных для других, в т.ч. негуманитарных наук, иных (ненаучных) способов изучения истории, а также общечеловеческих, групповых и личностных интеллектуальных, нравственных и эстетических ценностей, включая ценности самого историка. Данная сторона аксиологии истории представляется не менее важной, чем определение предельных метафизических оснований, систематизация достижений или оценка продуктивности методов исторического познания. Для многих ученых, в т.ч. историков, характерна изоляционистская позиция, обоснованная стремлением к максимальной объективности и весьма красноречиво отстаиваемая Т. Куном (1977), считающим, что активное воздействие внешних социальных целей на научное творчество приносит вред науке. В то же время Р. Тэйтон (Taton, 1962), Р.Сю (Siu, 1964), многие члены Римского клуба и отечественные ученые убедительно говорят об объективности и целесообразности интеграции науки и социальных ценностей. В настоящее время есть смысл в обсуждении проблемы оптимизации данного процесса с учетом специфики исторической науки, изначально тесно связанной с политической идеологией, а также принимая во внимание негативный опыт некомпетентного политико-идеологического вмешательства в науку, имевшийся в СССР.

Представляют интерес предпринимаемые сегодня попытки определить взаимосвязь онтологических, гносеологических и аксиологических аспектов философии истории (Гобозов, 1997; др.), а также стремление представителей разных гуманитарных дисциплин обозначить общее поле аксиологических исследований, выработать критерии определения природы ценностей, соотношения трансцендентных и имманентных (культурных) ценностей (Леонтьев, 1996; др.).Что касается последней проблемы, то, на наш взгляд, на начальном этапе становления аксиологии истории, для нее важнее сосредоточиться на имманентных человеку и обществу (т.е. социальных) характеристиках ценностных отношений. При этом ценности могут быть определены как устойчивые информационные комплексы, складывающиеся в процессе межсубьектной ориентационной деятельности и выражающие отношение личности или социальной общности к миру, группе и человеку в форме значимости, нормы или идеала.

Такой подход не означает принципиальной теоретической невозможности изучения связи, корреляции культурных и трансцендентных ценностей или детерминированности первых вторыми. Однако предмет настоящего исследования, имеющего целью обосновать эвристический потенциал аксиологии истории, позволяет в значительной мере абстрагироваться от дискуссии по данной проблеме и сосредоточить внимание на изучении онтологического объекта - "исторической действительности", являющейся единством существования и сущности, что Г.Риккерт трактовал как "изначальную целостность человеческой жизни", а также на отношении человека к миру, которое в аксиологии считается не менее важным, чем вопрос о происхождении ценностей.

Все три названных аспекта аксиологии истории (индивидуализирующий, генерализирующий и метаисторический) так или иначе присутствуют в работах многих ученых ХХ века. Наблюдаются единичные попытки комплексного освещения историко-аксиологических проблем (Шилов,1996. Гл. 3; др.). Имея неплохую историко-культурную традицию, представленную в трудах М.М. Бахтина, А.Ф. Лосева, Д.С. Лихачева и др., некоторые историки сегодня, опираясь на нее, работают над вопросами менталитета, взаимосвязи обыденного и теоретического ценностного сознания (А.Я. Гуревич и др.). Переориентация с макросоциологической, экономической и политической на культурантропологическую проблематику характерна не только для отечественной, но и мировой исторической мысли. Эта тенденция нашла отражение в появлении в 70-80-е гг. "новой исторической науки", инициаторами которого выступили некоторые представители "школы "Анналов" (Ж. Ле Гофф, Ж. Дюби и др.). Мы полагаем, что к настоящему времени возникла потребность в обобщении, систематизации историко-аксиологических наработок и включении ценностного подхода в контекст современной философии. Это будет способствовать новому осмыслению взаимодействия человека и социума, общественного бытия и сознания, других фундаментальных проблем социальной философии и истории.