Современные техники суггестии как основной метод конструктивного репрограммирования

Хорошо изученная взаимосвязь между внешним, телесным поведением и нейрофизиологической динамикой позволяет сектосоздателям безошибочно и безопасным для себя способом внедрять в психику новообращаемых необходимые идеи (использование силы образов, обращение к памяти, эмоциональная окраска внедряемых формул).

Каждый выбирает то состояние и действие, на которое он внутренне согласен; даже самые безобразные поступки, инспирированные внушением, самим совершающим субъектом рефлексируются как добровольно избранные. Правда, человек не отдает себе отчета в том, в каком состоянии — регрессированном, подавленном, ослабленном, униженном и угрожающем он принял решения о тех или иных действиях. (435:)

Роберт Дилтс в качестве одного из критериев непрофессионализма психотерапевта называл апелляцию к феномену сопротивления: “если что-то не получается — сделай по другому”. В основе всякого суггестивного взаимодействия (именно взаимодействия, а не воздействия), лежит внимание к тому, что нужно подвергающемуся воздействию, что собственно и должен предоставить воздействующий. Феномен сопротивления является синонимом нечуткости, ненаходчивости и даже неуважения терапевтирующего клиента. Тот же Роберт Дилтс определил эффективную психотерапию тремя словами (система Т. О. Т. Е. — механизм обратной связи): цель — чувствительность — гибкость. Для того, чтобы не сетовать по поводу сопротивления репрограммированного субъекта, необходимо достаточно четко представлять (именно представлять, а не просто формулировать словами) себе цель, необходимо обладать высокой Чувствительностью ко всем без исключения его реакциям на терапевтирующие интервенции (опять все та же обратная связь), при этом обладая достаточной Гибкостью, позволяющей переходить от приема к приему, от метода к методу, от стратегии к стратегии, приноравливаясь к невербальному поведению клиента таким образом, чтобы все эти воздействия помогали в достижении Цели.

О неэффективности стандартного подхода к освобождению субъекта от доктринальной зависимости

Наблюдая не соответствующее социальным правилам поведение субъекта, многим назидателям кажется доступной возможность поверхностно и бегло изменить наличное состояние субъекта. Ни психиатры, ни священники, ни психотерапевты даже не предполагают той глубиной укорененности идей и смыслов, которые и определяют стержневую личностную стратегию. Практически каждый из подвергающихся (436:) депрограммированию лиц исполнен недоверчивости и подозрения. С ним не желают говорить на его собственном языке, не желают принять во внимание сердцевинность усвоенных им убеждений и установок. По этой причине любая мало-мальски серьезная агрессия внешних идей наталкивается на вполне естественную защиту. Человека нельзя переговорить, а уж тем более невозможно принудить его к исполнению тех правил и законов, что характерны для общества. Человеку можно лишь предложить измениться и помочь ему на пути выздоровления в овладении собственными помыслами и мечтами. Но любое насилие вызывает ответную защитную реакцию, как бы она ни называлась — идентификация, регрессия, изоляция, ситуационный аутизм или власть воспитателя. Проблема зомбирования и связанная с ним, словно оборотная сторона медали, задача конструктивного репрограммирования самым прямым образом связана с биокомпьютерной метафорой психической деятельности. Одной из главнейших заблуждений, доставшихся нам в наследие от Европейского средневековья, является фатальное разделение души и тела, разобщенность психики и организма. Именно биокомпьютерная метафора помогла и медикам, и психологам осознать содержательную неразрывность психического и телесного. Согласно метафоре Тимоти Лири, который лишь приступил к исследованию этого вопроса, психические содержания представляют собой некий аналог программного обеспечения, в то время как нейрофизиологические комплексы организма являются своего рода внекомпьютерным “железом”. Практически невозможно запрограммировать или репрограммировать человека, опираясь на парадигму разделенности душевного и телесного. Еще В. В. Налимов вслед за психологами школы Ринцзай (Дзен-Буддизм) называл тело периферическим мозгом. Импринтированные поведенческие программы нейрофизиологически запечатлеваются вовсе не в коре больших полушарий головного мозга, а в более глубинных слоях нервной системы. (437:)

Процесс зомбирования, порой заходящий столь глубоко, что помочь не в силах даже самый опытный психиатр, осуществляется не эфемерно психически на уровне слов, гипотез и выводов, но именно нейрохимически. Определенным образом изменяется нейрофизиологическая динамика индивидуума. Поэтому процесс репрограммирования необходимо должен поддерживаться определенными влияниями на сому человека.

Индоктринированные, как замечают многие опытные наблюдатели, начинают иначе говорить, иначе двигаться. Они приобретают особый нейропсихический портрет, целостный и внутренне глубоко связанный — от мнемических фигур и интонаций речи до телесных поз. Только так понимая процесс нейро-психически ориентированной индоктринации мы имеем шанс разобраться с механизмами, лежащими в основе позитивного реконструирования субъективной картины мира, которая в свою очередь и определит будущее адекватное социуму поведение.