1petrov_n_titkov_a_vlast_biznes_obshchestvo_v_regionakh_nepra

участились, но так и не стали преобладающей практикой. По данным В. Гельмана и Т. Ланкиной 19, среди региональных центров (столиц) количество городов с конкурсами «сити-менеджеров» выросло более чем вдвое (10 городов в 2003 г., 24 в 2007 г.) 20, но городов с прямыми выборами главы администрации все равно заметно больше (65 в 2003 г., 51 в 2007 г.).

Во всех четырех регионах нашего исследования (табл. 1.8) в административных центрах сохраняются прямые выборы главы, в большинстве городских округов — тоже, а в районах и поселениях нередко применяется система с конкурсами. В Мурманской области региональная власть предложила поселениям перейти к выборам главы из состава депутатов, объясняя это заботой о составе депутатского корпуса: в случае прямых выборов главы администрации все сильные кандидаты претендуют на этот пост, а не на место депутата собрания, тогда как при избрании главы депутатами все эти претенденты вынуждены идти в местный представительный орган и работать в нем. В Оренбургской области назначение глав районов депутатами было введено еще до федеральной реформы, причем губернатор имел право (и часто им пользовался) предлагать депутатам свою кандидатуру главы — «как Путин»21.

* С Усть-Ордынским Бурятским АО.

П о л и т и ч е с к и е и б и з н е с - э л и т ы

Выводы. Главное изменение последних лет заключается в уменьшении самостоятельности и индивидуальности региональных политических Олимпов. Последние все больше превращаются в проекцию федеральной конструкции власти на региональную подложку, которая, впрочем, в ряде случаев может сильно искажать первоначальную картинку. Это общая закономерность, Москва и ряд национальных республик с их политическими машинами являются исключениями.

Реальная власть в регионе по-прежнему сконцентрирована в руках 5—10 человек. Только если раньше их влияние часто осуществлялось через неформальные механизмы, то сейчас иерархия статусов гораздо более жесткая. На региональном политическом Олимпе все меньше именных мест, закрепленных за персонами, и все больше мест ex officio. Спикер регионального парламента и мэр столицы все чаще выполняют роль старшей фигуры в корневой региональной политической элите. Сменную часть политической элиты представляют губернаторы и команды ландскнехтов, в том числе из бизнес-менеджеров компаний, приведших губернатора к власти.

В последнее время произошел переход от формирования региональных элит по модели тапиарной стрижки, когда садовник долго и тщательно ухаживает за тем, что уже растет, к модели «цветочной пирамиды» — металлического каркаса со сменными цветочными горшками, которую можно просто привезти и поставить где угодно. И сама новая модель без опоры на корни в регионах, в которой непременным условием является постоянная подпитка сверху, и тем более быстрый переход к ней подходят больше к унитарному централизованному государству, чем к федеративному. Ситуация углубляющегося экономического и неизбежного политического кризиса усугубляет недостатки принятой модели, увеличивает риск отторжения новой недостаточно укорененной в регионе элиты. Есть, впрочем, у новой модели и некоторые достоинства. Это взламывание прежде автаркичных регионов-раковин, выстраивание единого элитного пространства, пространственное и социальное перемешивание, ускорение политической динамики и диффузии инноваций.

Усилия Центра по обновлению политических элит на местах ускорили естественный ход событий, и в регионах произошла смена поко-

лений. Практически повсеместно фигуры советского времени, долгое время сохранявшие свое место в элитах, ушли совсем или отошли на задний план. В бизнес-элитах смена поколений произошла раньше; здесь характерным трендом последних лет стала осуществляемая с интеграцией регионального бизнеса в общенациональный и международный замена самостоятельных хозяев менеджерами, назначаемыми из-за пределов региона.

Из всех представителей политических и бизнес-элит регионов наибольшее внимание аналитиков привлекают главы регионов, в качестве естественного в силу прежде всего их заметности объекта изучения. Между тем если губернаторы / президенты республик попрежнему в подавляющем большинстве случаев являются наиболее влиятельными фигурами в региональном истеблишменте, природа этого влияния, механизмы его осуществления, весь облик регионального политического Олимпа претерпели в последние годы сильные изменения. В качестве основных обусловивших это причин можно упомянуть следующие: 1) встраивание относительно автономных региональных политических систем в общую, постепенную трансформацию региональных пирамид власти в региональное звено общефедеральной пирамиды (с интенсивными горизонтальными ротациями на всех уровнях включая во все большей степени и глав); 2) изменение механизмов формирования и воспроизводства регионального звена политической и бизнес-элиты; уход их из пространства публичной политики, замещаемой административно-бюрокра- тическими механизмами; 3) преодоление относительной региональной автаркичности в хозяйственной сфере с резким усилением роли крупных финансово-промышленных групп включая общенациональные и транснациональные.

Следствием всех этих тектонических изменений стали значительные подвижки в корпусе региональной административной и хозяйственной элиты — как структурные, так и персональные. Что касается изменений структурных, то оценить значимость отдельных позиций и динамику последних лет помогает исследование Института ситуационного анализа и новых технологий (ИСАНТ). С целью выявления сдвигов в корпусе региональной элиты мы просуммировали десятки наиболее влиятельных персон в отдельных регионах по результатам исследования ИСАНТ 2007 г. (34 региона), сопоставив их с данными 2003 г. по тем же регионам (30) (табл. 1.9).

Таблица 1.9

Влиятельность основных статусных позиций в региональной элите (по данным исследований ИСАНТ 2003 и 2007 гг.)

Примечание. В графе «Диапазон позиций» указан диапазон мест в первых десятках региональных списков.

Источник: Самые влиятельные люди Росии-2003. — М.: Ин-т ситуац.анализа и новых технологий (ИСАНТ), 2004. — 697 с. (htpp://www.expert.ru/printissues/expert/2007/12/rating_politicheskoy_vliyatelnosti/).

Сравнение картины в 2003 и 2007 гг. позволяет говорить о нескольких трендах.

1.Произошла деперсонификация фигур на региональных Олимпах, выстраивающихся все больше по формальному статусу. Характерно, что фигура губернатора, в целом существенно менее самостоятельная

ивлиятельная, чем ранее, сейчас всегда стоит на первом месте.

2.Заметен рост роли исполнительной власти в целом и ее аппаратной составляющей в частности. Имеет место и ослабевание роли представительной власти (особенно представителей региона в Федеральном собрании) на фоне общего уменьшения числа и влиятельности избираемых фигур. При этом происходит усиление фигуры спикера. Существенно менее заметной становится и судебная власть.

3.Если рассматривать уровни власти, то заметен резкий рост федерального уровня (особенно с учетом того, что глава региона — теперь старший федеральный чиновник, фактически назначаемый Москвой). Заметно и падение роли муниципального уровня за исключением столицы региона.

4.В целом уменьшилась укорененность фигур на региональных политических Олимпах, возросла доля «варягов» как среди федеральных назначенцев (теперь включая и губернаторов), так и среди ключевых членов губернаторских команд. На роль старшины региональной политической элиты все больше выдвигается фигура спикера регионального парламента.

Согласно исследованию ИСАНТ-2007 по общему уровню политического влияния в регионе иерархия должностных позиций выглядит следующим образом:

1) глава региона — 8,5;

2) спикер регионального Законодательного собрания —6,2;

3) мэр столицы региона — 6,1;

4) епископ РПЦ — 5,2;

5) начальник УФСБ — 4,9;

6) главный федеральный инспектор — 4,9;

7) спикер столичного собрания депутатов — 4,6;

8)прокурор — 4,6;

9)начальник УВД — 4,4;

10)председатель облсуда — 4,2;

11)член Совета Федерации — 4,0;

12)представитель крупного бизнеса — 4,0;

13)депутат Госдумы — 3,9;

14)глава муниципального образования — 3,8;

15)представитель науки — 3,8.

Бросаются в глаза: значительный отрыв главы региона в рейтинге влиятельности; обилие генералов-силовиков, занимающих всю среднюю часть списка, причем в следующем порядке: начальник УФСБ — главный федеральный инспектор — прокурор — начальник УВД — судья; заметное место представительной власти: 4 позиции из 15 (спикер региона — спикер столицы — член Совета Федерации — депутат Госдумы) или 6 из 19 (добавляются депутат регионального Законодательного собрания и депутат городского собрания); удивительно высокое место иерарха РПЦ (четвертое — сразу после мэра столицы и перед начальником УФСБ), заставляющее несколько усомниться в точности оценок. Заниженным выглядит представительство крупного бизнеса, что, впрочем, можно отчасти объяснить их латентным присутствием среди депутатов разного уровня.

При переходе к отдельным важнейшим сферам деятельности иерархия статусов может меняться. В принятии решений отрыв губернатора от остальных больше (8,6 против 6,0 у спикера). Еще больше он во влиянии на расстановку кадров (8,6 у главы против 5,5

уследующих за ним мэра столицы и спикера Законодательного собрания). Во влиянии на экономические процессы первенствуют опять-таки глава региона (8,2), мэр (6,0) и спикер (5,3), а представители крупного бизнеса идут на четвертом месте (5,1). Минимален отрыв губернатора во влиянии на силовые структуры — 7,5 при 7,1

уначальника УФСБ, 6,7 у начальника милиции, 6,6 у прокурора, 5,3

усудьи, 5,0 у главного федерального инспектора, 4,7 у спикера и 4,5

умэра столицы.

Втабл. 1.10 представлены рейтинги влиятельности для четырех изучаемых нами регионов.

Таблица 1.10

Рейтинги наиболее влиятельных политиков Астраханской, Иркутской, Мурманской, Оренбургской областей по оценке Института ситуационного анализа и новых технологий

Продолжение табл. 1.10

Источники: Самые влиятельные люди России-2003. — М.: ИСАНТ, 2004; Полунин Ю., Гурова Т. Кто следующий? // Эксперт. — 2007. — № 12.

В2003 г. в Иркутской и Оренбургской областях губернаторы были вторыми. В Иркутске на первое место вышел спикер регионального Законодательного собрания, в Оренбургской — прокурор (лидерство прокурора — случай уникальный, получить ему объяснение

входе поездки нам не удалось).

ВМурманской области-2003 представителей бизнеса среди наиболее влиятельных в политике фигур нет вообще. Только на третьем десятке появляются «Мурманский траловый флот» и «Мурмансельдь».

ВАстраханской области-2003 иначе: пятым номером идет банкир и депутат Законодательного собрания, председатель комиссии по бюджету, седьмым — директор «Астраханьэнерго», тоже депутат Законодательного собрания; восьмым — глава холдинговой компа-

нии «Флакс», тоже с депутатским мандатом. Только на 16-м месте появляется гендиректор «Астраханьгазпрома».

В2007 г. состав иркутской десятки обновился на 80%. Сменились губернатор и спикер ЗС, два депутата Госдумы. Заметим, что уже после нашего посещения региона вновь полностью обновилась первая тройка: губернатор, спикер, секретарь политсовета «Единой России». Практически без изменения остались две позиции от бизнеса: «Ирказ» и «Иркут».

ВОренбургской области, где в отличие от Иркутской губернатор не сменился, да и административно-политическая элита во многом сохранилась, состав первой десятки обновился тоже радикально, на 70%. В нее вошли сразу двое от представительной власти: спикер Законодательного собрания и его заместитель, а также два капитана бизнеса: от «Оренбурггазпрома» и «ТНК-ВР-Оренбург».

Вн и м а н и е

Це н т р а

Выводы. Усиление патернализма в отношениях между Центром и регионами — оборотная сторона унитаризации, происходившей все последние годы. При этом патернализм, имеющий в своей основе перераспределение сырьевой ренты, не только усилился, но и претерпел качественные изменения. Если раньше он ставил едва ли не основной своей целью покупку лояльности со стороны «региональных баронов», то теперь цели иные. Это, во-первых, обеспечение геостратегических интересов страны в регионах, где тренды социально-экономического развития рассматриваются как представляющие наибольшую угрозу национальной безопасности: на Северном Кавказе (ФЦП «Юг России»), Дальнем Востоке (ФЦП «Социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Забайкалья»), в Калининградской области (ФЦП «Развитие Калининградской области»). Это, во-вторых, обеспечение экономического роста страны с поощрением развития так называемых локомотивов роста, в роли которых выступают как отраслевые, так и территориальные комплексы. Наконец, это уделение внимания «особым» регионам — родным и близким ключевым представителям власти (где они живут и отдыхают): Петербургу, Московской области, Сочи.