1khorkkhaymer_maks_stanovlenie_frankfurtskoy_shkoly_sotsial_n

структур власти, добровольно забирая функции цензуры на себя. Характерным примером того является пассаж из «1984», где главный герой (Уинстон) рассуждает о том, кто окажется под ударом власти, а кто – нет.

Впоследствииемупредоставляетсявозможностьубедиться в своей неправоте – по многим вопросам, но в том числе и по этому: когда он оказывается в камере сам, то там, за решеткой, он встречает всех тех, кого, как он был уверен, не уничтожат («не распылят» – в терминологии романа). Вообще, очень многое в романе построено на механизме «добровольного дополнения» будущей жертвой логики и некоторых действий, которые должны были бы ожидаться со стороны власти. В этом смысле совсем не случайным оказывается то, что Уинстон пишет дневник, который во многом внутренне адресован О’Брайену, является чем-то средним между диалогом с ним и добровольным признанием ему. «Вы знали, Уинстон, вы всегда это знали», – говорит ему палач при встрече, когда все маски уже сброшены. Мы, читатели, не вполне можем отделаться от впечатления, что он отчасти прав. Уинстон действительно «всегда знал» в двух смыслах: в смысле формальной принадлежности (О’Брайен – сотрудник т. н. «внутренней партии», т. е., фактически, полиции мыслей). Признание Уинстона в своей «неблагонадежности» совершается тогда, когда сам он еще не уверен вполне в том, что О’Брайен в действительности связан с мифическим сопротивлением. Он не знает и не может быть уверен, но верить хочет – а потому его отношение к палачу более походит на отношение к своему «Иному другому» (Гегель, Фуко). Не следует придавать излишнее значение психоаналитическим интерпретациям этого феномена, однако мы помним, а кроме того, чрезвычайно популярное в современности.

171

Хельсинкский синдром возможен не только в отношении терроризма. Очевидно, это и имели в виду Адорно и Хоркхаймер, занимаясь исследованием «тоталитарной личности».

2. Принудительно-добровольная публичность

Вполне вероятно, изменилось само понятие публичности. Оно изменилось в том числе по сравнению с временем, когда формировались теории просвещенческого либерализма, когда они проблематизировались в политических трактатах (К.Шмит), публичность предлагали помыслить в качестве неотъемлемой черты человеческого бытия (М.Хайдеггер, «Бытие и время»). Изменение формы, в которой реализует себя публичность может приводить не только к качественному изменению характера и степени воздействия этой публичности на индивида, но и к трансформации самой публичности. К важнейшим версиям публичности второй половины ХХ в. относятся, кроме той, что дана Хоркхаймером и Адорно, версии Ю.Хабермаса, З.Баумана, Н.Лумана, М.Маклюэна. Обыкновенно считалось, что публичность («гласность») происходящего есть средство нормализации политической и социальной системы общества, что она есть инструмент демократии, а значит, предотвращает авторитарные и тоталитарные элементы общества. Карл Шмитт относит этот принцип (наряду с принципом разделения властей) к важнейшим постулатам либерального рационализма: «публичность, особенно господство общественного мнения, либерализм и демократия кажутся здесь тождественными», причем дело не в самом публичном мнении, но в его общественности (публичности)196.

172

«Осуществляемая за закрытыми дверями узким кругом лиц кабинетная политика сама по себе представляется теперь злом, и, вследствие этого, публичность политической жизни сама по себе – чем-то правильным и добрым. Публичность обретает абсолютную ценность, хотя сначала она является только практическим средством против профессионально-бюрократически-техницистской тайной политики абсолютизма. Она является абсолютно контролирующим органом; устранение тайной политики и тайной дипломатии становится панацеей от любой политической болезни и коррупции. Конечно, лишь Просвещение XVIII в. придает ей этот абсолютный характер. Свет публичности – это свет просвещения, освобождение от предрассудков, фанатизма и властных интриг. В каждой системепросвещенногодеспотизмаобщественноемнениеиграет роль абсолютного корректива. Власть деспотов может быть тем большей, чем больше распространяется просвещение; ибо просвещенное общественное мнение само собойделаетлюбоезлоупотреблениесовершенноневозможным. Все просветители абсолютно убеждены в этом»197.

Но что, если публичность сама поставлена под контроль тоталитарного режима? Принудительнодобровольная публичность198 как инструмент тоталитарного господства, впервые отмеченная Оруэллом, приобретает в наши дни особое значение. Необходимость надзора не исчезла – наоборот, для каждого национального государства она стала еще более актуальной ввиду общей дестабилизации «мирового порядка»199. Однако теперь можно экономить силы и средства, предоставляя некоторые области социального «естественному саморегулированию», что предполагает более эффективное использование возможностей, предоставляемых системой современной культур-индустрии.

173

Принудительнаяпубличность–этоsoftpowerтотали- тарного.Еслиранеепостулатпубличностииспользовался либерализмом в борьбе против политического противника (абсолютизма), то теперь он может успешно выступать как защита его собственной политической идеологии: во-первых, перенаправлением публичности на усеченную форму политического – внимание общественности к политическим лидерам как «личностям» – как раз эту возможность имеет в виду Хоркхаймер200; во-вторых, посредствомлокализации,ограничения,отсечениякакзаведомо фантастических и бредовых любых предположений отом,чтовсобственнойдеятельностиполитическихэлит есть хотя бы толика скрытых и тайных планов, направленных на укрепление собственной «власти ради власти», а не во благо масс. Хотя этот вопрос является одной из важнейших в современной критике глобализма201, его обсуждение не входит в задачи данной монографии.

Между тем приучение к публичности поддерживается. Футбол – поп-музыка – Интернет, – повсюду современная культура, как кажется, демонстрирует движение к публичности, приучение человека к публичному.

Среди двух характерных форм современной публичности могут быть названы две как наиболее знако-

вые интернет-дневники (т. н. «блоги») и реалити-шоу.

Ограничимся рассмотрением того, как реализуется сегодня принудительная публичность в последней из форм.

К феномену реалити-шоу. Что такое «реалити-

шоу»?202 Охарактеризоватьегоможноследующимобразом. 1.Набираетсягруппалюдей,каждыйизкоторыхимеет несовпадение между самооценкой и своей сиюминутной фактичностью (реальной и желаемой самооценкой). 2. Каждому из группы нечто обещается. Причем не ему лично, и не в качестве гарантированного обладания, а как

174

вероятное событие (это важно для последующей интриги). 3. Это нечто обещается не просто так, а кондиционально – на соревновательной основе с другими. 4. Цель известна, но до ее достижения участники проекта должнывести«обычную»жизнь.5.(Главноеусловие):все,что происходит в таком ограниченном пространстве, должно быть полностью публичным: на одежде участников прикрепляются микрофоны, по которым каждое их слово становится доступным медиа-миру203. 6. Между выбранной таким образом группой и миром устанавливается определенная система отношений. Главное в том, что со стороны группы эта связь всегда должна быть каким-то образом ограничена – либо самим фактом пребывания в удалении, либо ограничением нахождения одним помещением (комнатой, квартирой, домом). Фоном может быть все что угодно – экзотические страны или привычная для зрителя среда обитания.

Гениальность идеи реалити-шоу в том, что а) поступление «новостей» становятся теперь гарантированным204: новостью (иначе: событием) может в этой бессобытийности стать все что угодно; б) нахождение этих «новостей» уже не требует усилий со стороны журналиста, нет необходимости их искать, интерпретировать и «подавать» – наоборот, обязательство следить за новостями, ожидать их и интерпретировать в качестве события возлагается теперь на самого зрителя.

Вечный двигатель развлечения. Новый шаг в мире ме-

диа.Попыткапревратитьиндустриюкультурывсамореференциальную систему, самоорганизующееся сообщество.

Одно изменение публичности можно уже отметить. Еще в XVIII–XIX вв. практика систематического наблюдения за человеком ограничивалась преимущественно такими двумя областями, как производственный процесс

175

и пенициарная система205 – лишь много позже к ней добавилась практика эмпирической антропологии, изучающей дикие народы, – то в реалити-шоу (впервые!) наблюдение освобождено от этой своей основы206.

Трансформация чувств. Трансформация поведе-

ния и чувств, происходящая, когда человек обнаруживает на себе взгляд стороннего наблюдателя, неоднократно описывалась в философской литературе (Сартр, МерлоПонти).Номожнолиговоритьотом,чтоподобнаятрансформация имеет место в данном случае? Начальная театральность (безусловно присущая начальным стадиям поведения людей, оказавшихся в рамках этого эксперимента) в дальнейшем превращается в стандарт жизни- и-поведения-напоказ, приучению к тому, что чувство с необходимостью должно быть публичным. Пожалуй, это одно из наиболее серьезных антропологических трансформаций в человеке ХХ в., причем трансформаций, заметим, не связанных с его телесностью. Эксперименты над человеком запрещены почти во всех странах законодательно. Но этот запрет касается только стороны физиологической – поскольку лишь она поддается количественному и качественному измерению, на котором может выстраиваться представление о ее нормальном состоянии. Социальность же человека такой определенности не достигла. К тому же, участники обычно подписывают соответствующие соглашения. (Сказать ли, что она искажается у участников реалити-шоу? Скорее, нет – у них она еще не сформировалась207. А потому такие эксперименты можно считать аналогичными генной инженерии.) Эксперимент над социальностью человека в том, что он принудительно-добровольно лишается соцуима (п. 6), а также в том, что взаимоотношения в созданной ему искусственной социальности (группе, в которую он вклю-

176

чен и которая находится под наблюдением) столь же искусственно ориентированы на соревнование, конфликт, противопоставление себя другому208.

Современные реалити-шоу, похоже, подтверждают тезисы Хоркхаймера о происходящих в человеке необратимых изменениях. Одно из таковых – столь радикальное изменениеегоприроды,чтоейтеперьне хватает насилия и брутальности – причем не хватает настолько, что он сам активно включается в процесс по ее «производству».

Третье из упомянутых нами обязательных условий участия в реалити-шоу (соревновательность) при сочетании с четвертым (вести «обычную», «нормальную жизнь») неизбежно трансформирует социальность. Она должна быть теперь форсированным соперничеством. Тот же прием используется в реалити-шоу другого типа, предназначенного на другой целевой аудитории, с другими интересами и более высокого интеллектуального уровня – ток-шоу (от англ. talk-shaw). Главное – не аргументация, но создание зрелищности путем подогревания страстей всех задействованных сторон. Для зрелищности. Обсуждение той или иной проблемы может и не получиться, однако шоу не окончится ничем. Организаторы достигнут своей цели, обеспечив зрелище для телевизионной аудитории, а участники, помимо прочего, получили бесплатное эфирное время для рекламы себя. И то и другое воспроизводит бои гладиаторов в современной вариации (без крови и телесных увечий).

Поскольку любой индивидуализм нежелателен и подозрителен, тенденция, задаваемая современными средствами массовой информации, заключена в том, чтобы каждое действие, каждое движение души по возможности происходило публично. В случае реалити-шоу человек учится этим нормам209.

177

§38. «Воспитание» чувств посредством медиа

Впроцессе описанных выше преобразований происходит не просто определенная трансформация чувств, но также и их планомерное воспитание посредством медиапубличности.

Чувства уже воспитаны, восприятие уже заточено, подготовлено видеть то, что ему предлагают. Ему предлагают видеть в базарных перепалках диспут и дискуссию – значит, вскоре, он ее будет видеть. Воспитание совершается комплексно (восприятие, мышление). Дело не только в индивидуальном восприятии. Изменяется

иязык, на котором общаются между собой эти люди (участники и зрители). Теперь дискуссиям не будет места, их место теперь занято. Это означает, что некоторые изменения, благоприятные для тоталитарного устройства общества, можно запрограммировать на автономную работу и развитие (т. е. деградацию). Тот факт, что подобные средства передачи информации как facebook, «В Контакте» и многие другие называют социальными

сетями – не простая случайность. Социальность приобретает иной смысл, подменяя собой социальность традиционную.

Важно, что театр, в котором зритель приходит на любимых актеров, выполняет одновременно и другую функцию – он является единственным субститутом пустоты, изъедающей зрителя изнутри. Абонент телевизионного канала является, вместе с тем, и в самом прямом смысле слова участником. Но, конечно, участником уже в неком совершенно ином смысле, не в том, который мы обычно подразумеваем в реальной повседневной жизни. Как «участие», так и понятие самой реальной повседневной жизни становятся все более расплывчатыми.

178

В названиях рекламных компаний и телевизионных проектов редко бывает что-то случайное. Ведь эти названия должны выполнять роль привлекающих слоганов. Уже само название (реалити-шоу) показывает, что нечто произошло с реальностью. «Реальность» – востребована. Она – то, чем можно привлечь зрителя.

По мере того, как убывает внутренняя жизнь души, внутренняя жизнь, возрастает необходимость видеть эту жизнь вовне, быть причастным к ней хотя бы и в форме потребления, нахождения-рядом, вхождения- в-сообщество. Телевизионное ток-шоу дает прекрасную для того возможность. Оно дает компанию, которая «всегда с тобой», вечный праздник и развлечение. Самое первое вхождение в эту «компанию» сопровождается некоторыми модификациями сознания. Если дружеские и приятельские связи нашей жизни всегда зависят от необычайно сложной, нежной ткани, образуемой нашими взаимными действиями, словами и поступками, то эта телевизионная компания предельно либеральна. Она не требует каких-либо усилий от индивида, для того, чтобы он мог считать себя ее частью. Она приглашает к себе, делает человека как бы повседневным свидетелем, участником. Любимые герои при тебе делятся своими тайнами и секретами. Разумеется, иллюзия общности была бы неполной, не будь она подкреплена специальными дополнительными средствами, которые у нас любят именовать «обратной связью». Ими становятся интернет-голосования. Зритель, регулярно привязанный к любимым передачам, может, как это называют телевизионщики, отдать свой голос за понравившегося ему актера (оговорка не случайна: можно бы сказать и – участника, но ведь он более, чем просто участник…). Для этого ему необходимо всего

179

лишь «отправить sms на номер….». Это, в общем, вполне справедливо. Ведь по сути мы имеем дело с театром, в котором зритель приходит на любимых актеров.

Те, кто чувствует в себе превосходство относиться к реалити-шоу свысока, зачастую, однако, компенсируют себенедостатоксоциальностисредствами,родственными реалити-шоу: просто включая телевизор (впервые опробовано одним из персонажей В.Высоцкого). Телевидение позволяет варьировать уровень сообщества, выбирать его по своему ситуативному настрою – от президентов (Р.Никсона и пр.), до других таких-же-как-я.

Как только это происходит, проблема реальности в обыденном сознании превращается в самостоятельную проблему, приковывающую к себе внимание. Реальное – виртуальное. Человеческое сознание, испытывающее сенсорную депривацию настоящей жизни, все более увлекается виртуальным. (Это, в свою очередь подстегивает стремление и потребность в познании загадочного, таинственного, закулисного – котороя и так заложено в структуре человека [любопытство, двусмысленность]). Дополнительная популяризация виртуального происходит теперь со стороны гуманитарной науки, которая испытывает недостаток в «новых» темах (П.Вирилио. «Информационная бомба»).

По мере приучения к публичности усиливается истерия «озвученности» собственного мнения. («Люди говорят», «Пусть говорят»210. Но и здесь «высказывание» «мнения» (на самом деле и не высказывание, и не мнения) выстраивается по законам, диктуемым самой публичностью, принявшей форму публичности телевизионной. Это непременно должно быть соревнованием, реслингом, кулачным боем. Необходима зрелищность.) (Что именно, однако, здесь озвучивается? Собственное

180