17 Вопрос. Н.М. Карамзин «История государства Российского», место и значение работы н.М. Карамзина в исторической науке

31 октября 1803 г. 37-летний Николай Михайлович Карамзин Высочайшим указом получает должность историографа с пенсией (3 тыс. рублей), равной профессорскому жалованью. Перед ним открываются все архивохранилища и библиотеки. В советской историографии Карамзин характеризовался как идеолог «дворянско-аристркратических кругов», крепостник и монархист.

В своем труде исследователь не только поставил проблему художественного воплощения истории, повременного литературного описания событий, но их «свойство и связь». Его принципы: 1) любовь к Отечеству как части человечества; 2) следование правде истории: «История — не роман и не сад, где все должно быть приятно, — она изображает действительный мир»; 3) современный взгляд на события прошлого: «чтя есть или было, а не что быть могло»; 4) комплексный подход к истории, т.е. создание истории общества в целом: «успех разума, искусства, обычаи, законы, промышленность и т. д.» Движущая сила исторического процесса — это власть, государство. Весь русский исторический процесс является борьбой самодержавия с народоправством, олигархией, аристократам и уделами. Единовластие представляет собой стержень, на который нанизывается вся общественная жизнь России. Разрушение единовластия всегда приводит к гибели, возрождение — к спасению. Самодержавие олицетворяет собой порядок, безопасность и благоденствие. На примерах коварства Юрия Долгорукого, жестокости Ивана III и Ивана Грозного, злодейств Бориса Годунова и Василия Шуйского Карамзин показывает, каким не должен быть монарх. Относительно простого народа историк все же не выступал за «прелести кнута», а видел его полноправным гражданином наряду с дворянами и купцами при одном условии: «народ должен работать». В его истории нет идеи избранности русского народа и национального нигилизма. Он сумел удержаться на объективном уровне подхода ко всем народам России и Европы.

Работа над «Историей государства Российского» шла очень интенсивно и в отношении подбора источников, и в части писания самого текста. Уже к 1811 г. было написано около 8 томов, но события 1812-1813 гг. временно оборвали работу. Лишь в 1816 г. он смог поехать в Петербург, имея уже 9 томов, и приступил к изданию первых 8 томов как законченной цельной части своей «Истории...».

«История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровения и правил; завет предков к потомству... — так начинает Карамзин свою «Историю...».

Итак, на первом месте поставлена политико-назидательная задача; история для Карамзина служит нравоучению, политическому наставлению, а не научному познанию. Это — утверждение сильной монархической власти и борьба с революционным движением.

Живописность, искусство — таков второй элемент, характеризующий исторические взгляды Карамзина. История России богата героическими яркими образами, она — благодатный материал для художника. Показать ее в красочном, живописном стиле — основная задача историка. Исторический процесс Карамзин понимал через прагматизм Юма, ставившего во главу угла историческую личность как двигатель исторического развития, выводившего это развитие из воззрений отдельного человека и его действий. Все основные элементы в понимании истории взяты Карамзиным из XVIII столетия и отражают предшествующий этап в развитии истории. Но историческая наука прошла уже значительный путь, и, конечно, нельзя было вовсе обойти две основные проблемы исторической науки, к разрешению которых через наследие прошлого настойчиво пробивалась историческая мысль, — проблему источника и проблему исторического синтеза. Но здесь наступало противоречие между требованием научной документации и литературно-художественным направлением. Карамзин нашел этому противоречию своеобразное разрешение, разделив свою историю на две самостоятельные части. Основной текст — литературное повествование — сопровождался в приложениях самостоятельным текстом документальных примечаний.

С именем Карамзина и его «Историей...» связаны публикация, введение в научный оборот значительного числа исторических памятников. Следуя духу времени, ученый использует свои личные связи, сносится с московским и другими архивами, обращается к крупным библиотечным фондам, прежде всего в Синодальную библиотеку, прибегает и к частным хранилищам, например к фондам Мусина-Пушкина, и выписывает, точнее, извлекает оттуда те новые документы, о которых впервые читатель узнавал от Карамзина. Среди этих документов и новые летописные списки, например Ипатьевский свод (по терминологии Карамзина — Киевская и Волынская летописи), впервые использованный Карамзиным; многочисленные юридические памятники — «Кормчая книга» и церковные уставы, Новгородская Судная грамота, Судебник Ивана (Татищев и Миллер знали только Судебник 1550 г.) «Стоглав»; используются литературные памятники — на первом месте «Слово о полку Игореве», «Вопросы Кирика» и др. Расширяя вслед за М.М. Щербатовым использование записок иностранцев, Карамзин и в этой области привлек впервые много новых текстов, начиная с Плано Карпини, Рубрука, Барбаро, Контарини, Герберштейна и кончая записками иностранцев о Смутном времени. Результатом этой работы и явились те обширные примечания, которыми Карамзин снабдил свою «Историю...». Они особенно обширны в первых томах, где по объему превышают сам текст «Истории...». 1-й том содержит 172 страницы, а примечания к нему — 125 страниц петита, во 2-м томе на 189 страниц текста приходится 160 страниц примечаний, также петитом, и т.д.

Эти примечания составляют главным образом выдержки из источников, изображающих те события, о которых рассказывает Карамзин в своей «Истории...». Обычно даются параллельные тексты из нескольких источников, главным образом — разные списки летописей. Это огромное количество документального материала сохранило свою свежесть в ряде случаев до конца XIX в., тем более что некоторые списки и памятники, которыми пользовался Карамзин, погибли во время московского пожара 1812 г. или от других стихийных бедствий. К примечаниям Карамзина долго продолжали обращаться историки, уже перестав читать его «Историю...»; ценность этих примечаний совершенно бесспорна.

Но Карамзин не ограничивается в своих примечаниях одним формальным воспроизведением источника. Примечания Карамзина свидетельствуют о том, что его длительная и углубленная работа над документальным материалом, его обширные исторические познания поставили его в известной мере в уровень с требованиями критического метода, принесенного Шлецером в русскую историческую науку.

Его историческая концепция. Российское единодержавие — таков первый элемент историко-политической концепции Карамзина. «Самодержавие основало и воскресило Россию». «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спаслась мудрым самодержавием». Но на протяжении столетия эта монархическая система осложнилась новым элементом. За это время согласие между монархией и дворянством временами нарушалось. Пошатнулись и социальные позиции дворянства, напряженно отстаивавшего свои привилегии. Историческое обоснование монархии дополняется историческим обоснованием дворянских прав и привилегий, притом именно родовой знати, аристократии. Это превращение татищевской схемы начато уже Щербатовым. В этом переработанном виде принял и развил ее Карамзин в условиях обострения кризиса, обозначившегося Французской революцией на Западе, реформами Сперанского и назреванием движения декабристов в России. «Дворянство и духовенство, Сенат и Синод, как хранилище законов, над всеми — государь, единственный законодатель, единовластный источник властей. Вот основание; Российской монархии» — таков итог политической программы Карамзина. Рядом с политическим правом дворянства как участника власти монарха стоит неотъемлемость его земельных прав (земля «есть собственность дворянская») и его крепостнические права. Монархия Щербатова и Карамзина — это дворянская монархия. Дворянство и крепостничество — опора самодержавия: «безопаснее поработить людей, нежели дать им не вовремя свободу».

Эта осложненная дворянской идеей монархическая концепция приводит к пересмотру ряда конкретных моментов новейшей истории России и их оценки. Переоценке прежде всего подвергся Петр I. Петр I исказил ход русской истории, изменил национальному началу, подорвал моральное влияние русского духовенства. Идеолог дворянства начала XIX в. полностью сошелся со своим предшественником Щербатовым, начавшим с Петра I историю «повреждения нравов в России».

Периодизация истории России

Он предлагает разделить историю России на три периода: древний — от Рюрика до Ивана III, средний — до Петра I и новый — послепетровский. Это деление как будто звучит более современно, как перенесение на нашу историю периодизации всеобщей истории.

Влияние «Истории государства Российского»

Выход в свет весной 1818 г. первых восьми томов карамзинской «Истории...» совершил переворот в сознании россиян. Уже во второй половине XIX в. воспитанники всех учебных заведений были знакомы с этим трудом. Даже тогда, когда появились новые имена историков — С.М. Соловьева, Н.И. Костомарова, И.Е. Забелина, В.О. Ключевского, — труд Николая Михайловича оставался обязательным чтением в гимназиях и университетах. Практически все издания прошлого столетия, рассчитанные на юношеское восприятие, включали отрывки или пересказы «Истории... » Карамзина. К 1916 г. эта книга выдержала 41 издание.

Нельзя не упомянуть и о влиянии труда Карамзина на историческое краеведение. Этот, по определению Д.С. Лихачева, «самый массовый вид науки» получил свое становление в России также под воздействием «Истории... » Карамзина. Патриоты своего края пользовались трудами Николая Михайловича как основой для отбора фактов о родном городе и знаменитых земляках. Так, благодаря Н.М. Карамзину происходило воспитание историей. Видный этнограф И. П. Смирнов (1807-1863) вспоминал годы учения в Тульской духовной семинарии: «Среди чтения «Истории... » Карамзина являлась всегда одна мысль: что такое Тула и как жили наши отцы».

Благодаря влиянию труда Николая Михайловича значительно расширилось представление о социальном составе лиц, действовавших в истории России. Поэтому обвинения, предъявляемые ему как историку князей и княжений, а не народа, со временем оказались несостоятельными. Напротив, его труд способствовал демократизации представлений о содержании истории и ее участниках, расширял круг самих исследователей и в конечном счете, воспитывал в обществе уважение к науке и труду ученого.