2. Абрамцево.

После смерти Ивана Федоровича Мамонтова в 1869 году летнюю дачу в Киреево унаследовал старший брат Федор, а Савва Иванович и Елизавета Григорьевна решили приобрести собственный дом в сельской местности. Такое желание диктовалось искренней тягой к природе и убеждением, что дети должны расти в простой, здоровой среде.

Мамонтовы узнали, что по Ярославской дороге, в нескольких верстах от станции Хотьково, продается усадьба писателя Сергея Тимофеевича Аксакова. В марте 1870 года супруги Мамонтовы поехали осматривать Абрамцево.

Когда Мамонтовы впервые попали в Абрамцево, оно угасало, дом был пуст, и только бывший камердинер Аксакова Ефим Максимыч, торжественно и почтительно посвящал покупателей в прошлое Абрамцева. Он водил гостей по дому, рассказывал: здесь у окон любил сидеть, отдыхая, сам хозяин, Сергей Тимофеевич, здесь он писал, здесь пили чай, когда гостил Николай Васильевич Гоголь и читал свои сочинения, а тут Михаил Семенович Щепкин сидел, истории рассказывал из театрального быта.

Вместе с Мамонтовыми приехал их приятель Н. С. Кукин — директор фабрики Сапожниковых в Москве, человек практичный и деловой. Рассказы «Максимыча» его не занимали. Он интересовался прочностью дома, который, казалось ему, в нижних венцах должен подгнить. По его настояниям отодрали тесину — под ней оказались прочные венцы дубового сруба.

Была оформлена на имя Елизаветы Григорьевны купчая, и Мамонтовы стали обладателями запущенного, но довольно обширного имения (285 десятин земли). И уже лето 1870 года Мамонтовы встречали в Абрамцеве, на берегу Вори.

Начались новые хлопоты. Дом, несмотря на хорошую сохранность, требовал ремонта. Жили поначалу в наскоро выстроенной кухне, но к 12 июня 1870 года Мамонтовы переехали в отремонтированный дом, которому молодые супруги решили оставить, по возможности, прежний, «аксаковский» вид. Недаром, до сего времени интерьер столовой этой усадьбы, ставшей музеем, составляют аксаковские вещи - за исключением рояля, привезенного сюда Мамонтовым.

Мамонтовы отнеслись к аксаковскому наследию с величайшей бережностью – будь то предметы мебели, старые фотографии или, тем более, книги. Все, что принадлежало Аксаковым, хранилось как реликвия русской культуры. Такое случалось не так часто в те времена, и недаром посмотреть, порадоваться тому, что дом цел, а дух аксаковский жив в нем, специально приезжали в Абрамцево сын писателя и друг Аксакова Иван Сергеевич Тургенев.

К природе Мамонтовы относились так же бережно, как и Аксаков. Еще до покупки ими дома, стоявшую рядом дубовую рощу продали на сруб, и несколько деревьев покупатель уже успел свалить и выкорчевать - пустующие места чернели открытыми ранами. Савва Иванович приложил немало хлопот, чтобы выкупить у нового владельца рощ и сохранить ее. На месте вырубленных дубов были посажены молодые, сделали много новых посадок в парке.

Мамонтов искренне радовался своему приобретению. Его письма к жене наполнены рассказами о хозяйственных заботах, восторженными описаниями окрестных красот.

«Вчера был я целый день в Абрамцеве,— пишет Мамонтов в мае 1871 года, — и полон впечатлениями. В в порядке, как нельзя лучше, в мелочах есть неудач (имеется в виду ремонт дома.— В. С.), но незначительные. Все распускается, в парке сухо, дорожки чистят, вообще привольно. Птицы орут во все горло...».

Пролетело лето 1870 года, наступило следующее, и оно было тревожным.

1871 год — холерный год в России. Эпидемия захватила окрестности Абрамцева. В соседних деревнях ежедневно новые больные насчитывались десятками и больше. Елизавета Григорьевна оказывала посильную помощь. Пригласили из Москвы фельдшера, но в округе не оказалось ни одной больницы, как не было и медикаментов. Помогал Елизавете Григорьевне друг Саввы Ивановича — П. А. Спиро, медик, гостивший в это лето в Абрамцеве.

Вскоре Мамонтовы открывают в Хотькове лечебницу, а в соседней деревне Быково – школу. Здания были выстроены под наблюдением Саввы Ивановича, а работу и в школе и в лечебнице налаживала Елизавета Григорьевна.

В лечебнице были введены постоянные приемы больных, по воскресеньям из Москвы приезжал доктор Г. Г. Доронин. Расходы, как по школе, так и по лечебнице, несли Мамонтовы, лекарства больным выдавались бесплатно. Немалых усилий стоило приучить окрестное население пользоваться лечебницей, но, в конце концов, дело наладилось настолько, что в декабрьской книжке «Грамотея» за 1873 год о лечебнице писали с похвалой, ставя ее в пример, достойный подражания.

Со школой было легче. Родители окрестных деревень охотно отпускали учиться детишек. Елизавета Григорьевна снабжала школу учебниками, тетрадями, книгами. По совету Антокольского как наглядное пособие для детей она ввела в процесс обучения и картину.

*

Гостями Мамонтовых в Абрамцеве в эти годы были художник И. А. Астафьев, Н. В. Неврев, П. А. Спиро и ученик московской консерватории П. Т. Конев. Вместе со Спиро Мамонтов выдавливал в абрамцевских прудах лягушек для Мечникова и отправлял их ему в Петербург посылками.

В этот же период был гостем Абрамцева и Николай Рубинштейн. Его привезли ближайшие соседи Мамонтовых — братья Трубецкие.

Вскоре неутомимый Савва Иванович превратит Абрамцево в благоустроенную в хозяйственном и бытовом отношениях усадьбу. Вскоре здесь будут построена плотина на реке Воре, улучшена дорога, создана оранжерея, где будут расти персики, разбит прекрасный сад.

Хозяин дома всей душой полюбил свой новый дом. "Не будь Абрамцева, жизни с природой, безотрадно было бы", - писал он жене.

*

Зимой 1871 года благополучная и мирная жизнь Мамонтовых была нарушена. Серьезно заболел после простуды их сын Андрей, или, как его звали дома, Дрюша.

После отчаянной борьбы за жизнь мальчика врачи спасли её, но они не давали никаких гарантий на будущее, болезнь могла вспыхнуть каждую минуту с новой силой. Лучшим лекарством для него медики считали юг.

К этому времени архитектор Виктор Гартманом давно уже стал своим человеком в семействе Мамонтовых. И вот, когда в семье Мамонтовых возник вопрос, куда именно везти Дрюшу, Гартман назвал Италию. Где же ласковее и теплее солнце, чем в Италии?

Помимо этого, Гартман знал желание Мамонтовых сблизиться с кругом русских художников, живущими в Риме. Там, например, жил скульптор Марк Антокольский, знакомый Гартмана еще по академии в Петербурге. Архитектор дал своим друзьям рекомендательное письмо к этому скульптору. В этом послании Гартман просил своего друга познакомить Мамонтовых с русскими художниками, живущим в Риме.

12 февраля 1872 года Мамонтовы вновь отправились в Италию.

Отправляясь в Италию, Мамонтовы предполагали жить в Риме, где жил Марк Матвеевич Антокольский. Но дорога оказалась для детей слишком утомительной.

Решили остановиться недалеко от Флоренции – на вилле Белладжино. Она стояла у подножья гор на дороге из Флоренции во Фьезоле.

Савва Иванович, устроив семью, вскоре уехал - его ждали дела Вологодской железной дороги. И с Антокольским знакомится сначала жена Саввы – Елизавета Григорьевна.

Тепло юга сказалось на сыне Мамонтова Андрее быстрее, чем можно было ожидать, и, несколько успокоившись за его здоровье, Елизавета Григорьевна получил возможность выезжать из виллы.

Елизавета Григорьевна в ту пору мало знала итальянское искусство, мало читала о нем. Она ходила по улицам Флоренции, ходила, не торопясь. Стены флорентийских дворцов, монастырь Санта Кроче, где покоился Миколанджело, ворота Гиберти. Она видела светлые фрески Санта Марии Новеллы, галерею Уффици с работами Боттичелли, Рафаэля, Леонардо. Какие книги могли рассказать больше?

Снова и снова возвращалась Елизавета Григорьевна с виллы Белладжино к флорентийским собраниям картин, к их непостижимой одухотворенности, к волшебной красоте линий, к живому движению мраморных изваяний. И хотя Елизавета Григорьевна давно интересовалась живописью, она только здесь, во Флоренции, начала понимать, как много дает человеку художник, какие глубокие чувства способен он вызвать своими образами, красками, линиями.

Вместе с Антокольским Елизавета Григорьевна побывала в мастерских других русских художников, живших в Риме. Она познакомилась с Ф. А. Бронниковым, А. П. Боголюбовым, побывала у скульпторов М, П. Попова и М. А. Чижова. Особенно ей понравилась работа последнего - «Крестьянин в беде». Художник переводил ее тогда по заказу К. Т. Солдатенкова в мрамор для Всемирной венской выставки 1873 года.

Мастерская Ф. А. Бронникова была очень интересна, она напоминала маленький музей. Стены ее занимали этюды многих русских художников. Бронников постоянно жил в Риме, близко знал А. А. Иванова. Знакомые художники, покидая город, дарили на память свои этюды. Центральное место занимал портрет А. А. Иванова, написанный Бронниковым с натуры. Автор очень ценил этот портрет, только впоследствии уступил он его П. М. Третьякову для галереи. В ту пору у русских художников имя Александра Иванова не сходило с уст. Считали необходимым, приезжая в Рим, побывать на небольшой улице, где художник жил и работал над картиной «Явление Христа народу».

Во время этих путешествий у Антокольского и Елизаветы Григорьевны установились дружеские отношения. Скульптор переживал счастливое время. В теплом климате Италии поправилось здоровье, труд его был признан и оценен — он получил звание академика, жизнь после страшной нужды оказалась обеспеченной, а впереди — любимая работа, которая составляла весь смысл его существования.

Покидая Рим, Елизавета Григорьевна приглашала Антокольского в Абрамцево погостить. Марк Матвеевич обещал непременно туда приехать.

Прощаясь, ждали новых встреч, обсуждали предстоящие знакомства. Антокольский собирался представить Мамонтовым двух пенсионеров Академии художеств, которые должны были приехать к зиме в Италию,— Поленова и Репина.

*

Лето 1872 года Мамонтовы провели в Москве, а зиму, по совету врачей, они решили вновь провести в Италии – больному сыну Андрею было нужно тепло и мягкий климат.

Именно итальянские осень и зима 1872 года станут для Саввы Мамонтова одним из лучших воспоминаний его жизни. Они же определят и саму его жизнь.

Мамонты едут в Италию и на сей раз поселяются в Риме.

Все, кто объединялись тогда вокруг Мамонтовых в Риме, называли себя и «римским кружком», и даже «семьей».

На большой и удобной римской квартире Мамонтовых вся их «римская семья» собиралась почти ежедневно. Здесь сообща переживались полученные впечатления, разбирались в деталях только что виденные произведения искусства, намечались маршруты очередных прогулок по Риму и его окрестностям, велись нескончаемые разговоры, темы которых были чрезвычайно разнообразны.

От дома Мамонтовых веяло теплом и уютом семейного, хорошо налаженного очага. Но любили собираться у них не только потому, что места было много и что всякий волен был заниматься здесь чем угодно, находя для этого все необходимое. Савва Иванович ценил людей, с которыми свела его жизнь, понял незаурядность таланта Антокольского, Поленова, Прахова и Репина, воспринял встречу с ними как редкое счастье. Сам же он покорял художественным чутьем, умением понять искусство, самоотверженной любовью к нему.

Отношение Саввы Ивановича к искусству становилось все серьезнее. Встречаясь каждый день с Поленовым, слушая Прахова, Мамонтов почувствовал, что попал в окружение людей, с которыми далеко не всякого сталкивает жизнь. Он понял: ему выпало редкое счастье, и умело им воспользовался. Ни слова, ни звука, ни одного понятия не пропустил он из того, о чем могли рассказать и рассказывали ему эти люди. С жадностью голодного впитывал Мамонтов в себя все, чем были богаты его новые друзья.

Неожиданно для всех, да и для себя самого, Мамонтов занялся в Риме скульптурой. Вероятно, в этом увлечении немалую роль сыграли и Антокольский и Рим с его античностью. Марк Матвеевич, видя серьезность, с какой трудился Мамонтов, стал руководить его работой. Проходило время, и все больше удивлялся способностям своего нового ученика Антокольский. Занялся Мамонтов и рисунком.

*

Для новых друзей Мамонтов стало ясно, что Мамонтов не просто человек, который имеет возможность хорошо жить и много видеть, не просто радушный и хлебосольный хозяин. Общаясь с ним, нельзя было не почувствовать живущего в нем художника. Так и возникла дружба, развиться которой предстояло в Москве в доме Мамонтовых на Садовой и в их подмосковном имении — в Абрамцеве.

*

«Праздник жизни» - так назвал Савва Иванович это время зимы 1872-1873 годов. Общее творчество, общение с интересными людьми – что может быть лучше?

Идет 1873 год. Мамонтов был молод, полон сил, желания работать, у него появились дорогие ему новые друзья. И теперь он понял, как он хочет жить. «Жизнь деятельная, сознательная в кругу хороших людей,— писал он,— это все, что требуется для счастья человека».

И у него появилась важная мысль, которая отныне определит всю его жизнь.

Он хочет, чтобы та жизнь, которой он жил в Италии, была теперь его жизнью всегда. Он хочет жить в таком «римском кружке» всегда. Понятно, не в Риме, а в России – он хочет собрать такой кружок вокруг себя. Он хочет, чтобы люди, с которыми он познакомился в Италия, были вокруг него всегда. И он, вернувшись в Москву, буде формировать свой «римский» кружок – мамонтовский, который будет не там, где Рим, а там, где Мамонтов.