- •Ответы по русской литературе
- •1. . «Записки охотника» и. С. Тургенева. Живые и мертвые стихии русской жизни. Портрет и пейзаж.
- •Идейно-художественное своеобразие «Записок охотника»
- •2. «Дворянское гнездо» и. С. Тургенева. Тема долга и отречения (Лаврецкий и Лиза Калитина). Своеобразие тургеневского психологизма.
- •3. «Отцы и дети» и. С. Тургенева. Трагедия нигилиста. Споры о романе
- •4. Повести и. С. Тургенева о «трагическом значении любви» («Затишье», «Ася», «Первая любовь», «Вешние воды»)
- •5. «Обыкновенная история» и. А. Гончарова. Диалогический конфликт (Александр и Петр Адуевы)
- •6. «Обломов» как «евразийский роман».
- •7. «Обрыв». Символика названия. Образы. Критика о романе.
- •Изображение отношений марка и веры в романе «обрыв»
- •8. «Что делать?» н.Г.Чернышевского. Мораль «новых людей».
- •9. Новаторство лирики н. А. Некрасова
- •10. Крестьянская лирика н. А. Некрасова
- •11. Покаянная лирика н. А. Некрасова
- •12. «Коробейники» как поэма о народе и для народа
- •13. «Мороз Красный нос». Функции фольклора.
- •14. «Кому на Руси жить хорошо» как поэма-эпопея. Проблема счастья. Народные образы. Фольклоризм
- •15. Русские поэты середины 19 века (Майков а. П., а. Григорьев, а. Толстой) Русская лирика второй половины XIX века
- •П ьер Жан Беранже
- •Василий Курочкин
- •Лирика Алексея Плещеева
- •Аполлон Майков
- •Козьма Прутков
- •Аполлон Григорьев
- •А лексей Толстой
- •16. Пантеистическая лирика и. Ф. Тютчева
- •17. . Любовная лирика и. Ф. Тютчева
- •19. Комедия а. Н. Островского «Свои люди - сочтемся». Мотив «обманутого обманщика» и правда быта
- •21. . «Гроза». Своеобразие конфликта и композиции. Внутренняя драма Катерины. Спор критиков о драме
- •23. Судьба артиста в пьесах а. Н. Островского
- •26. «Сказки» м. Е. Салтыкова-Щедрина
П ьер Жан Беранже
Как средствами лирики говорить о наболевшем, о бытовой "ничтожной" жизни, как выражать новые социальные идеи? Ответы на эти вопросы в 1840-е годы решала и европейская поэзия. Ведь переход от эпохи романтизма к эпохе натурализма совершался повсеместно! Но там, особенно во Франции, уже была выработана традиция социальной, революционной лирики, сложился особый поэтический язык. Этот язык был "приспособлен" для эмоционального — и в то же время задушевного — разговора о бедах и горестях современного общества, о трагической судьбе "маленького" человека. То есть переход поэзии в новое, социальное качество был подготовлен заранее, соотнесён с культурной традицией.
Самым значительным из европейских "революционных" поэтов, социальных лириков, по праву считается француз Пьер Жан Беранже (1780—1857).
Воспитанный дедом портным, он в детстве стал свидетелем потрясений Французской революции. Юный Беранже поверил в её идеалы и — что для словесности не менее важно — навсегда запомнил звучание народных революционных песен, которые пела восставшая толпа. Самая популярная из таких песен хорошо известна и вам — это «Марсельеза»; её несколько кровожадное содержание — призыв к насилию — было облечено в торжественную и лёгкую музыкальную форму. В песнях революционной эпохи использовались не только сочные народные выражения и шутки, недопустимые в "высокой" лирике, но использовались и возможности эпической поэзии — короткий динамичный сюжет, постоянный рефрен (то есть повтор "припева" или каких-то ключевых строк).
С тех пор жанр стихотворения-песни, стилизованной под народную, возобладал в творчестве Беранже. То фривольные, то сатирические (часто направленные против нравов католического священства), то политические, пафосные песни эти нравились широкому читателю. В них с самого начала возник и утвердился образ лирического героя — народного поэта, человека из толпы, ненавистника богатства. (Разумеется, в реальной жизни сам Беранже был не так чужд денег, как это может показаться при чтении его стихов.)
Русские лирики начали переводить Беранже ещё в середине 1830-х. Но из его обширного и разнообразного творчества поначалу выбирали только лирические "песни", которые были так похожи на знакомые опыты стилизованных "народных песен", созданных поэтами начала века и пушкинского поколения:
Придёт пора — твой май отзеленеет; Придёт пора — я мир покину сей; Ореховый твой локон побелеет; Угаснет блеск агатовых очей. («Моя старушка». Пер. Виктора Теплякова, 1836)
Это естественно; мы всегда интересуемся чужим опытом ровно настолько, насколько он помогает справиться с нашими собственными задачами. А задачи, стоявшие перед русской литературой в середине 1830-х, отличались от тех, какие она решала в смутное десятилетие 1840-х годов. Недаром ведь и Генриха Гейне, поэта обострённого социального чувства, русские литераторы лермонтовского поколения переводили выборочно, обращали внимание прежде всего на его философскую лирику, на его романтическую иронию. А поэты 1840-х уже обращали внимание и на другую сторону гейневского дарования — на его политические, гражданственные, сатирические стихи.
И вот теперь, когда русская проза так резко и так горько заговорила о теневой стороне жизни, отечественная поэзия тоже должна была освоить новый художественный опыт. Своей сложившейся традиции не было, так что лирики 1840-х добровольно пошли в обучение к Беранже.