Глава 7

РАЗВИТИЕ НАУЧНОЙ ПСИХОЛОГИИ В РОССИИ

До 1917 года психологическая наука в нашей стране была частью европейской психологии, российская психо­логия в период своего становления прошла тот лее путь, что и мировая (прежде всего, европейская) психология. Связь между ними была очень тесной, отечественные уче­ные постоянно ездили на стажировку в лучшие европей­ские лаборатории. Например, В. М. Бехтерев, прошед­ший обучение в психологической лаборатории В. Вундта в Лейпциге, открыл в 1885 году первую психологичес­кую лабораторию в Казани (несколько позже были созда­ны лаборатории экспериментальной психологии в Моск­ве, Одессе и Юрьеве¹). Выходившие за рубежом книги психологии переводились и печатались в течение несколь­ких месяцев после появления на родине. Обзоры науч­ных открытий и дискуссий психологов широко публико­вались и в журналах. Работы ученых (В. М. Бехтерева, И. П. Павлова, Н. Н. Ланге и др.) были широко известны и востребованы за рубежом. После Октябрьской револю­ции 1917 года ситуация меняется, и эти изменения во многом определяют исторический путь развития отече­ственной психологии и ее своеобразие.

Принято выделять следующие временные периоды, характеризующие критические точки в развитии россий­ской психологической науки.

40-60-е годы XIX в. — период становления россий­ской психологии, осознания ею своего предмета, выбора пути и научной программы. В силу логики развития (рас­цвет позитивизма и естественных наук) и благодаря сло­жившейся в России социальной ситуации (осуществле­ние реформ) в этот период из двух предложенных про­грамм (К. Д. Кавелина и И, М. Сеченова) была выбрана программа построения психологии .как естественнонауч­ной дисциплины, предложенная Сеченовым.

Конец XIX — начало XX в. Идеологический кризис в российском обществе в конце XIX в. ознаменовал новый важный период в развитии отечественной психологии, свя­занный с переосмыслением ее методологии. Это привело к возникновению принципиально нового подхода, ориен­тированного на духовную философию, идеи В. Соловьева и его последователей. Одновременно (хотя и не так интен­сивно) развивалась и объективная (естественнонаучная) психология, возникали экспериментальные лаборатории, аналогичные лаборатории Вундта в Лейпциге.

20-30-е годы XX в. На этом этапе важным моментом стало зарождение советской, марксистской психологии. В многочисленных научных дискуссиях, школах, возникав­ших в то время, нашло отражение стремление построить новую психологию, направленную на решение важней­ших социальных задач советского общества. Несмотря на то что в то время доминировала объективная и социоге-нетическая методология, до начала 30-х годов в России сохранялись и те научные школы, которые были связа­ны с гуманитарной, философской линией развития (на­пример, школа Г. Шпета).

Середина 30-х — 50-е годы XX в. Уже к середине 30-х годов ситуация в науке и обществе резко изменилась, уси­лились авторитарные тенденции, что привело к разгрому и запрещению не только философской психологии, но и пе­дологии и психотехники. Фактически запрещенными ока­зались все психологические исследования, даже те, кото­рые были идеологически близки советской власти. Это на­несло серьезный удар по научным психологическим школам, которые очень плодотворно развивались в тот период. Лишь после войны, в середине 40-х годов, психология постепенно начала восстанавливаться, возобновлять свои исследования. Однако отрыв от традиций, заложенных в начале XX в., потеря связи с зарубежной наукой, внутренняя цензура, отсутствие институтов по подготовке психологов и, следо­вательно, малочисленность специалистов долгие годы ска­зывались на творчестве отечественных ученых.

Вторая половина XX в. (до 90-х годов). Этот этап озна­меновался возрождением школ, запрещенных в 30-е годы (школы Бехтерева, Выготского), активным поиском но­вых путей развития, новыми исследованиями и открыти­ями в разных областях психологии, прежде всего в когни­тивной и возрастной. Возобновляются и связи с зарубеж­ной психологией. Многие отечественные исследования, мало известные за рубежом (нейропсихологические рабо­ты А. Р. Лурии, понятие о зоне ближайшего развития Л. С. Выготского), получают широкое распространение в мировой психологии, дополняются новыми материалами.

90-е годы XX в. — начало XXI века. Российские же психологи в попытке наверстать упущенные за несколь­ко десятилетий возможности начинают широко внедрять Достижения зарубежных коллег. Наряду с положитель­ными эти тенденции имели и отрицательные последствия, связанные с утратой своих традиций, отходом (хотя и не окончательным) от своей методологии, что в соединении (не всегда продуманном) с принципами разных школ при­вело к эклектике и невозможности достоверно интерпре­тировать полученные результаты. Однако к концу XX в. ориентация на интеграцию, свойственная, как уже гово­рилось, зарубежной психологии, стала явно проявляться и в российской науке. Можно сказать, что российская психология возвращается в лоно мировой науки.

Т. Д. Марцинковская выделяет ряд основных особенно­стей российской психологии, которые характеризуют ее состояние на всем пути развития. Идеологические установ­ки интеллигенции, развитие народничества привели к ис­следованию взаимоотношений и ценностных установок раз­ных социальных групп, прежде всего власти, интеллиген­ции и народа. Стремление к просвещению народных масс, а также тот факт, что развитие психологии в России на~ правлялось не университетскими кафедрами, как на Запа­де, а общественной ситуацией, способствовали ориентации на практику, стремлению не столько решать теоретические проблемы, сколько разрабатывать их практическое приме­нение в реальной жизни. Отсутствие развитого граждан­ского общества, замкнутость небольшого слоя образован­ных людей, занимавшихся научными исследованиями в России, стали основой социальной ангажированности, иде­ологизации науки. Универсализм и антропологизм (цент-рация на человеке) отечественной науки также во многом являются следствием ее социально-исторического разви­тия; это подтверждается и тем фактом, что некоторые из перечисленных особенностей свойственны и европейской на­уке. Влияние ментальное™ сказывается в том, что в науч­ной проблематике центральными вопросами являются эти­ческие (главным образом проблемы свободы воли), а не по­знавательные, как в западной психологии.