Глава 4 Дальнейшая жизнь Вулворта
Каждый день Фрэнк Вулворт, как бы плохо он себя ни чувствовал, поднимался с кровати, совал негнущиеся ноги в домашние туфли и, опираясь на трость с золотым набалдашником, неверной походкой брел на обход всех своих многочисленных комнат.
Когда Фрэнк заболел, ему пришлось перепоручить руководство гигантской империей дешевых магазинов сети «Вулворт» своим менеджерам и директорам. Он открыл первый магазин в Америке, затем они появились в Европе, а также в Австралии и Новой Зеландии. Наступил момент, когда Фрэнк, «гений коммерции», как называли его современники, родившийся нищим, а ныне миллионер, больше не смог лично разъезжать по своим владениям — его терзала неизлечимая болезнь почек.
Теперь, когда он отошел от дел, одной из его ежедневных забот стали часы — старик был уверен: стоит остановиться хотя бы одному механизму и он умрет. Когда Эдну нашли в спальне мертвой, Фрэнк обнаружил, что часы, подаренные им дочери, замерли. Скорее всего с тех пор и началась эта мания. Но шутка ли — в его состоянии обойти шестьдесят две комнаты!
Заболев, Вулворт переехал из своего манхэттенского дома на Пятой авеню в огромное загородное поместье на Лонг-Айленде, привольно раскинувшееся на побережье океана. В свое время он вложил в дом девять миллионов долларов, выстроив гигантский замок в стиле итальянского ренессанса.
Чего только здесь не было: конюшни, бассейны, теннисные корты, фонтаны, сады… Не каждый король мог позволить себе подобную роскошь…
Открыв очередную дверь, высокий старик, в немного согнутой и исхудавшей фигуре которого угадывалось некогда могучее телосложение, шаркающей походкой устремлялся к часам и долго смотрел на циферблат, желая убедиться, что стрелки двигаются. Пока повода для волнения не было. Хотя в те дни, когда Фрэнк чувствовал себя особенно плохо, его начинали мучить подозрения: а вдруг в какой-то из комнат, которую он пропустил, часы замерли? Ведь обойти все анфилады сил не было. Он решил эту задачу так же, как в свое время проблему инспекции и контроля своих стремительно разраставшихся магазинов: просто не предупреждал, где и в какое время намерен объявиться сегодня. Поэтому персонал и многочисленная прислуга в доме всегда находились в состоянии боевой готовности.
Второй после часов заботой старика были поиски жены и водворение ее в нужное место, то есть в комнату, смежную со спальней Фрэнка. Дженни, худенькая, прозрачная, с вечно встревоженными и словно подернутыми младенческой пеленой глазами, с некоторых пор взяла моду прятаться. Ее можно было найти в самых неожиданных местах дома, как правило, в крошечных подсобках полуподвального этажа, предназначенного для прислуги и хозяйственных нужд. Фрэнк уже изучил все ее излюбленные уголки.
Он скрывал ото всех, что после случившегося несчастья у жены расстроилась психика, и запрещал себе думать о том, что именно он является виновником произошедшего.
Вулворт не поддавался на уговоры дочерей поместить жену в клинику, вызывал на дом лучших врачей и платил им фантастические суммы за пустые обещания ее вылечить. Проведя всю жизнь бок о бок с Дженни, Фрэнк не мыслил себя без нее, она была необходима ему как воздух. Когда жена стала исчезать из супружеских покоев, Фрэнк приставил к ней горничную, в чью обязанность входило следовать за хозяйкой по пятам, но лечащий врач Дженни настаивал на том, что миссис Вулворт необходима некоторая свобода — хотя бы передвигаться без присмотра в собственном доме. В противном случае, уверял Фрэнка доктор, душевное расстройство Дженни только усугубится. Поэтому теперь Фрэнк искал жену сам, если опухшие ноги хоть скольконибудь ему повиновались.
— Дженни! Дженни! — кричал старик в пустоту, и ему обычно отвечали эхо или негромкий смех несносной прислуги. Все смеялись над ним, и это больно ранило.
Однажды, как уже не раз случалось, он обнаружил жену в захламленной подсобке нижнего этажа рядом с кухней, среди пил, садового инвентаря, шлангов и леек. Примостившись на краешке стула, миссис Вулворт смотрела перед собой невидящим взглядом. Заметив мужа, она не встрепенулась, не испугалась, как обычно, а задумчиво произнесла:
— Господи, Фрэнк, как я счастлива, что мы снова в нашей комнатке в Грейт-Венде… Ты рад?
Мысли Вулворта последние сорок лет были так же далеки от Грейт-Венда, как от сверкающих на небе звезд. Он даже вздрогнул от неожиданности. Бедняжка Дженни окончательно тронулась рассудком, и ничем ей, видно, не поможешь.
Грейт-Бенд — маленький городишко на северо-западе штата Нью-Йорк, на самой границе с Канадой, откуда Фрэнк родом, хотя он об этом предпочел бы давно забыть. Мистер Вулворт никогда не наведывался в родные края и не испытывал ни малейшей ностальгии по тесным, пыльным улочкам, но чувство долга все же заставляло каждое Рождество отсылать в тамошнюю церковно-приходскую школу несколько грузовиков подарков для детишек. Так он откупался от прошлого, от могил родителей, которые никогда не навещал. Вулворт смутно помнил своего отца Джона, бедного фермера, после Гражданской войны едва сводившего концы с концами, почти стерлись из памяти черты усталой, вечно озабоченной матери Фанни… В сущности, это было худшее время в его жизни, неужели для Дженни это не так?
В любую погоду — в дождь, холод, снег —родители и Фрэнк (он появился на свет в 1852 году) вместе с младшим братом Чарльзом были заняты уходом за скотом и выращиванием овощей на крохотном огороде. По выходным снаряжали тощую лошаденку и тащились за несколько десятков миль на уездный рынок, чтобы там сбыть за гроши свой товар: молоко, картофель, связки поленьев.
В школу Фрэнк ходил как придется, не читал ничего, кроме единственной случайно попавшей в дом книги — иллюстрированной и адаптированной для детей биографии Бонапарта. Наполеоновские фантазии Фрэнка подогревались еще и тем обстоятельством, что совсем рядом с Грейт-Бендом на берегу бурной извилистой реки стоял заброшенный замок, двадцать лет назад принадлежавший брату Наполеона — Жозефу Бонапарту. Экс-король Неаполя и Испании эмигрировал в Америку после разгрома императора под Ватерлоо и безбедно прожил здесь остаток жизни. На входных воротах замка сохранились наполеоновский герб и корсиканский крест, которые мальчик мог разглядывать часами. Воображение фермерского сына в такие минуты не на шутку разыгрывалось и рисовало сцены роскошной, полной всевозможных радостей и наслаждений жизни обитателей замка.
— Когда-нибудь у меня будет такой же дворец! — заявил Фрэнк младшему брату Чарльзу. Тот сделал большие глаза и покрутил пальцем у виска.
Теперь у Фрэнка Вулворта в самом деле есть такой дворец, и не один. А Дженни почему-то с ностальгическими вздохами вспоминает их убогое жилье в Грейт-Бенде, где они спали в одной комнате с его родителями и братом, отгородившись от них застиранной занавеской…
Никогда в жизни рослый, голубоглазый, смазливый Фрэнк не мыслил стать торговцем. Его мечты витали вокруг романтической, как ему представлялось, морской службы, военных подвигов и всего такого. Он хотел бы стать солдатом Наполеона и его верным адъютантом, только вот родился в неподходящее время, в неподходящей стране и в неподходящей семье.
Найденный Фрэнком Вулвортом коммерческий ход в самом деле оказался простым и гениальным. В 1900 году у Вулвортов было уже триста пятьдесят магазинов, в 1909-м — более четырехсот, а в 1911 году Фрэнк наконец зарегистрировал корпорацию «Woolworth & Со», в которую входило ни много ни мало — пятьсот восемьдесят шесть торговых точек! В каждом американском городе с населением более восьми тысяч на самой людной улице теперь непременно находился магазин с красным фронтоном, на котором значилось «Woolworth», теперь все знали, что там принципиально торгуют только товарами по пять и десять центов — других цен нет, а ассортимент превышает две тысячи наименований. Фрэнк богател с каждым днем, единственное, что серьезно отравляло ему жизнь, — собственная подозрительность. Он тревожился, что недобросовестные покупатели могут украсть товар, который свободно лежит на прилавке. Иногда этот страх превращался в манию, и Вулворт инкогнито заявлялся в какой-нибудь из своих магазинов — представительный покупатель с большой сумкой в руках.
Улучив момент, когда продавщица на секунду отворачивалась, Фрэнк с ловкостью вора-карманника хватал с прилавка носовые платки, оправу для очков, терку — все, что попадется под руку, — и поспешно бросал в сумку. После чего с добычей отправлялся прямиком к главному менеджеру. Следовала громогласная разборка, которая закапчивалась увольнением и управляющего, и продавщицы.
Однажды в Бостоне какой-то старичок, случайно увидев манипуляции Вулворта, запихивающего товары с прилавков в свою сумку; завопил: «Держите вора!» и пребольно вонзился своими негнущимися пальцами-клещами Фрэнку в плечо. «Благодарю вас, сэр, благодарю!» — как идиот повторял Вулворт державшему его мертвой хваткой старику, пока к ним бежал продавец, не знавший босса в лицо. «Я Фрэнк Вулворт», — твердил он почти оправдывающимся топом, когда сотрудники вызвали полицию. После этого случая Вулворт додумался нанимать в торговые залы охранников, под видом покупателей незаметно наблюдающих за всем, что происходит.
Все гигантское состояние Вулворта в шестьдесят миллионов долларов досталось по написанному за несколько лет до смерти завещанию его жене Джепни Вулворт, которая пережила мужа на пять лет — практически все это время она провела в психиатрической лечебнице, где и умерла.
Самые громкие скандалы разразились вокруг третьего поколения семьи Вулворт. Сын Джесси — Джимми Донахью — прославил свое имя романом с Уоллис Симпсон, герцогиней Виндзорской, женой экс-короля Великобритании Эдуарда VIII, отрекшегося из-за нее от престола. Остаток дней Донахью, едва не отбивший у бывшего монарха жену, провел в пьяном угаре. Светская львица и наследница одного из самых больших состояний Америки Барбара Хаттон промотала наследство деда в поисках счастливой любви: семь раз она неудачно выходила замуж за прощелыг, альфонсов, обманщиков и просто дураков. Барбара умерла в 1979 году, в столетнюю годовщину открытия первого магазина Вулворта, всеми забытая, в скромном отеле, имея при себе четыре тысячи долларов наличными…