Феноменологический подход

Базовый для социальной феноменологии тезис о том, что социальная реальность, будучи эмпирически первичной для каждого отдельного индивида, онтологически является вторичной и конструируется в процессе взаимодействия индивидов между собой, открывал широкие перспективы для анализа СМИ как социального института через описание типической структуры деятельности сотрудников медийных организаций. Как известно, социальная феноменология уделяет особое внимание таким исходным для конструирования социального мира процессам, как институциализация, т.е. типизация субъектами опривыченных действий с последующей объективацией и даже реификацией возникающих социальных институтов, а также накопление и последующее социальное распределение значимого как для общества в целом, так и для отдельных социальных групп знания.

Феноменологическое направление в коммуникативистике активно развивали такие исследователи, как Дж. Такмен, Д. Олтейд, П. Сноу, Х. Молотч, Л. Зигельман, Б. Роско и другие. К сожалению, после расцвета в 70-е годы это направление на долгое время заглохло и лишь сравнительно недавно возродилось в работах Дж. Макмануса и Т. Кука. Следует обратить особое внимание на удивительную близость выводов, к которым пришли исследователи, несмотря на многообразие объектов исследования и ту эволюцию, которую претерпели средства массовой информации за последние тридцать лет.

Исследователи феноменологического направления основное внимание уделяли и уделяют анализу организационной рутины электронных и печатных СМИ, используя метод включенного наблюдения и плотное этнографическое описание. Они исходят из убеждения, что «производство новостей - это коллективный процесс, на который решающее влияние оказывают некритически воспринимаемые рутинные нормы журнализма как института, а не личное отношение самих журналистов». Поэтому главной исследовательской задачей становится описание механизмов формирования этих рутинных норм и того, как на основе этих норм складывается когнитивный стиль новостей (или, если воспользоваться термином Д. Олтейда, их формат). (Дьякова. Про власть)

Согласно феноменологическому подходу, реальность масс-медиа выделяется как одна из ряда реальностей, которая существует для человека параллельно с его основной реальностью – реальностью повседневности. Существование человека внутри этих реальностей и переход между ними происходит посредствам «переключения внимания». Этот подход даёт нам возможность рассматривать российско-украинский конфликт как самостоятельный субъект, существующий в определённой мере независимо от реального положения дел.

Как отмечают авторы книги «Дискурс анализ. Теория и метод», теоретические подходы к дискурс-анализу базируются на принципах социального конструкционизма. То есть дискурс рассматривается не только как метод структурирования реальности, но и как конструирующая основа. Феноменологический подход лежит в основе дискурсного подхода, т.к. опираясь на феноменологическую базу – реальность когнитивных представлений человека о мире, теория дискурса структурирует эти реальности. «…Язык – это не просто канал передачи информации о простых явлениях, фактах или поведении людей, а «механизм», который генерирует и конструирует социальный мир. Это распространяется так же и на формирование социальной идентичности и социальных отношений. То есть изменения в дискурсе – это способ изменения социального мира. Борьба на дискурсном уровне вносит вклад в изменение и воспроизводство социальной реальности».¹⁷ Здесь речь идёт о «социальной реальности», т.е. о том, что мы называем реальностью повседневности. Язык является средством конструирования в том числе и реальности медиа, значит для нашей ситуации так же актуально приведенное выше утверждение.

Работа с эмпирическими материалами

Реальность структурируется в дискурсы. Т.е. весь объём информации различного типа, которая составляет определённую конечную область значения, можно разделить на традиции общения. Понятие «дискурс» структурирует язык и любую другую знаковую систему и таким образом структурирует реальность, которая представлена этой системой. «Существует не единая общая система значений, а целый ряд систем дискурсов, где значения меняются от дискурса к дискурсу; эти дискурсивные паттерны создаются и трансформируются в дискурсивной практике»¹⁸. При этом даже в рамках одного дискурса не существует закреплённой раз и навсегда системы значений, в дискурсе «последовательности означаемых объединены в более или менее логически последовательное целое, но эта последовательность никогда не достигает абсолютной определённости всех отношений и смыслов».¹⁹

Мы можем говорить о дискурсе конфликта и его репрезентации в новостных сообщениях изданий. Таким образом, в рамках одного языка либо одной знаковой системы существует множество дискурсов, которые пересекаются друг с другом на уровне использования одних и тех же знаков, но дифференцируются на основании различных значений, приписываемых схожим означающим. Основа существования различных дискурсов лежит в «социальной договорённости». Участники коммуникации заключили «договорённость» о том, как тот или иной знак будет пониматься в рамках данного дискурса. Ясно, что договорённость эта условная. Только собственно элементы языка получают толкование закреплённое в толковых словарях, Другие знаковые системы не имеют такой закреплённой системы кодификации. Но ситуативное значение знаков любой знаковой системы, в том числе языка (т.е. значение в рамках того или иного дискурса) понимается на уровне «социальной договорённости». Среди участников дискурса нет необходимости специально оговаривать значения тех или иных символов. Значения эти передаются на уровне социального опыта.

В нашем исследовании мы составили классификацию СМИ для того, чтобы рассмотреть конструирование конфликта разными сегментами рынка СМИ. В каждой категории классификации мы взяли издания, максимально наделенные качествами того сегмента, к которому они принадлежат. Исследуя медиареальность, представленную одним или двумя изданиями, даже если бы они были взяты из разных категорий мы бы не получили полной картины. Мы понимаем, что даже ….. изданий, которые мы анализируем не представят нам абсолютно точную картину положения вещей, однако достичь абсолютно точно результата не представляется возможным в принципе. Мы лишь хотим достигнуть максимально объективного результата и подтвердить или опровергнуть нашу гипотезу.

В теории Лакло и Муфф процесс борьбы за определение смыслов описывается в терминах «политики» и «объективности». Дискурс становится «объективным», когда исторически утвердились цепочки значений и отношения между ними, однако это не значит, что в рамках этого дискурса исчез потенциал к новым изменениям. Политика в данной теории, это способ конструирования смыслов, когда закрепляется один вариант и исключает, таким образом, другие возможные варианты. Соответственно термин «власть» применяется к той силе, которая оказывается способной организовать и закрепить эту временную систему смыслов или реорганизовать объективный дискурс. Власть не является отдельным социальным институтом, власть скорее «переходящий элемент» причём в системе дискурсов власть приобретает как бы вторичное значение.

Использование дискурсаналитического метода позволяет нам исследовать образ конфликта, в том виде, в каком он сконструирован в материалах изданий, взятых нами для анализа, не обладая достоверной информацией о том, как и что там происходит на самом деле. В третьей части исследования мы проведем сравнительный анализ дискурсов Украины в различных СМИ.

Дискурс российско-украинского конфликта по сути является сплетением националистического дискурса и политического. Используя термин «националистический», мы опираемся на его понимание Майклом Кеннеди и Рональдом Суни, описанное в статье «Конструирование идентичности»²⁰. В рамках этого понимания различают понятия «национализм» и более универсальный дискурс о нации. «Участниками такого дискурса являются все, кто мыслит категориями нации, национальной идентичности, национальных интересов и т. д.»²¹. Националистический дискурс имеет длительную историю существования, исторические моменты откладывают свой отпечаток на пространственный образ, конструируемый участниками современного дискурса. Невозможно отследить все переплетения смыслов, отражённые в современном образе. Ольга Малинова в статье «Конструирование идентичности: возможности и ограничения» говорит о трёх группах ограничений, с которыми сталкиваются те, кто стремиться повлиять на артикуляцию значений дискурса.

Здесь вставить по политическому дискурсу (Шейгал)

Отношения России и Украины на постсоветском пространстве не могут не сказываться на восприятии газового конфликта. Именно ключевые моменты в истории могут стать теми поворотными пунктами, отталкиваясь от которых участники данного дискурса будут перестраивать значения ключевых знаков дискурса. Поэтому для нашего исследования важно понимать в общих чертах историю дискурса Украины, предшествующую периоду, который мы рассматриваем в данном исследовании. История отношений России и Украины является первичным фактором, который влияет на восприятие россиян. И каждый новый этап в развитии этих отношений учитывает в себе весь предыдущий опыт. Это так называемая историческая память народа, которая сохраняется в народе даже дольше, чем длится жизнь одного поколения.

Суть данной работы в исследовании методов конструирования конфликта в рамках определённого дискурса. Как отмечалось ранее, медиареальность не может, да и не должна отражать в точности социальную и политическую реальность, которая существует в действительности. Уже исходя из этого основания, можно предположить, что реальность новостей может отличаться от реальности повседневности. Мы не стремимся, и опять же, не имеем возможности проанализировать и выявить сходства и отличия.

Автор исследования «Социология и психология национальных отношений» З. Сикевич пишет: «Неприязнь к русским обусловлена причинами как этнокультурными («размывание» этнической идентичности «нерусских» народов СССР под воздействием русификации), так и этнополитическими, а неприятие советского периода истории/советофобия/ переносится на «имперский» народ – русских»²². Таким образом, на внешне-политической арене Россия не только приняла на себя долг СССР, но и является наследницей отношения к Союзу. Такое восприятие характерно не только для обозначения позиции России на международной арене. Точно так же «наследническая» идентичность была воспринята и жителями страны. Сейчас эта идентичность новой России является одним из ключевых факторов формирования отношения с бывшими советскими республиками, в том числе с Украиной. Вячеслав Морозов пишет о том, что после развала СССР Россия встала перед вопросом: на чём основывать новую идентичность фактически нового государства.

«Россия, после распада Советского Союза, должна была строить новое национальное государство и формировать национальную идентичность, т.е. завершить процесс модернизации, одновременно осуществляя интеграцию в постсовременный глобализирующийся мир. Образ СССР как органического этапа в тысячелетней истории Российской Федерации был поставлен под вопросы в результате попыток переписать историю в конец 1980- начале 1990 годов, но заменить его по большому счёту оказалось нечем. Соответственно, концепция государства-продолжателя оставалась единственной возможной основой для национальной идентичности, и имперский исторический нарратив, очищенный от бросающихся в глаза советских идеологических клише, продолжал играть центральную роль в дискурсивных механизмах конструирования сообщества». ²³

В период советской истории не только жители союзных республик восприняли русских как преобладающий народ. Сами русские из всех жителей советского пространства максимально полно восприняли и применили к себе советскую идентичность. Причина этого в размывании традиционной русской культуры через смешение с другими народами. Так же размыванию традиционной культуры России способствовал активный процесс урбанизации. Другим народом удалось сохранить национальную идентичность т.к. сильно было стремление дистанцировать себя таким образом от единого государства. Это невозможно было сделать на политическом уровне и в результате вылилось в сохранение дистанции на уровне культурных традиций. Именно это сохранение национальной идентичности стало одной из причин возникновения национальных освободительных движений. Они начали возникать уже до распада Советского Союза, и были в основном направлены именно на борьбу с русской «имперской нацией». Борьба против советского ассоциировалась с борьбой против русского.

В начале 90х годов существовали ожидания, что после отказа от социалистической политики Российское государство будет так же принято на Западе и получит такую же поддержку, какую получили бывшие страны социалистического лагеря, перешедшие к демократическому образу правления. Однако именно наша страна унаследовала образ государства-подчинителя бывших советских республик, и именно ей сегодня предъявляют свои претензии за периоды истории советского государства. Внутренний выбор новой идентичности, основанный на «продолжении» великодержавности бывшей Российской Империи и Советского Союза определяет эти внешнеполитические отношения.

Все претензии, высказываемые бывшими республиками нашей стране в отношении советского прошлого, вызывают в людях эмоциональную реакцию, как на претензии, относящиеся к их стране. Моменты конфликтов и столкновений помогают русскому народу строить свой образ, «отстраиваясь» от образа противоположной стороны.

ТЕЗИС. образ собственной российской идентичности существует в постоянном движении и нуждается в диалоге, противопоставлении или сближении с другими. Посмотреть у Вячеслава Морозова «Россия и другие».

Приход к власти в России В.Путина.

С приходом Путина произошли некоторые изменения в российском дискурсе и построении российской идентичности. Новый президент занял жёсткую позицию в отношении некоторых политических вопросов, в том числе вопросов внешней политики.

Вставить историю конфликта