Несоответствие фундаментальных принципов развития преступности и правоохранительной системы

Сила криминального феномена определяется различием в характере и источниках эволюции преступности и государственных структур, осуществляющих разрушающее воздействие на нее. В процессе криминальной эволюции наиболее жизнеспособны криминальные структуры, ведущие беспощадную борьбу с противниками.

Механизмы эволюции государственной службы значительно сложнее. Более жизнеспособен в этой сфере не тот, кто ведет бескомпромиссную борьбу, не тот, кто верен своей системе, но тот, кто отказывается от этой борьбы. Взяточник имеет больше шансов выжить и преуспеть, нежели поборник чести. Как заметил американский криминолог В.Рейсман: «Общей чертой социальных систем является неразрывный симбиоз контролирующих и контролируемых».¹⁵ В продвижении по служебной лестнице тот имеет больше шансов, кто готов на компромиссы, не щепетилен в выборе средств (обычно эти лица не обременены ни совестью, ни интеллектом). Поэтому человеку бескомпромиссному, с чистыми помыслами, высокими нравственными идеалами и светлой головой достаточно трудно занять высокое место в антикриминальных структурах (а ведь лишь такое лицо может быть достойным противником мафистских «крестных отцов»). Так что в этой сфере мы наблюдаем тенденцию, диаметрально противоположную той, в соответствии с которой идет эволюция криминального мира: наиболее сильными и живучими оказываются те, кто отказывается вести бескомпромиссную борьбу с противником.

Укрепление государственных структур происходит не благодаря внутренней логике их развития, а вопреки ей. Источник этого укрепления находится не внутри системы (как это имеет место в криминальных структурах), а за ее пределами. Обычно таким источником оказывается государственный лидер. Появление такого лидера возможно лишь при осознании общественностью необходимости бескомпромиссной борьбы с криминальным миром.

Лидер, который берется укрепить антикриминальную систему, всегда рискует стать жертвой самой этой системы. Примером такой драматической развязки может служить печальная судьба братьев Джона и Роберта Кеннеди, которые бросили вызов организованной преступности. Напротив, руководивший в то время ФБР Д.Гувер, длительное время отказывавшийся признать очевидный факт (наличие организованной преступности в США), благополучно дожил до старости и пользуется репутацией ревностного борца с преступностью.

Сильный политический лидер может инициировать процессы социального оздоровления даже в крайне неблагоприятных условиях (в каких, например, оказалась практически полностью попавшая под власть криминалитета Колумбия). Пример Колумбии весьма показателен и поучителен — имеет смысл проанализировать колумбийскую ситуацию более детально. В 70-х годах колумбийские мафисты физически устранили всех должностных лиц в государственном аппарате, которые воспротивились подкупу и пытались вести бескомпромиссную борьбу с наркобаронами. Немало представителей прессы, пытавшихся объективно освещать процессы криминализации страны, пало от рук мафистких убийц. Колумбия стала достаточно безопасным местом для развертывания деятельности кокаиновых картелей. Однако полностью уничтожить в народе тягу к справедливости невозможно, даже больное общество имеет немало здоровых сил. Обычно проблема заключается лишь в их объединении. В умении сплотить здоровые силы и сконцентрировать их для решительного удара заключается настоящее политическое искусство. В Колумбии бойцам справедливости удалось сплотиться, всколыхнуть общественное мнение и на волне антимафистских и патриотических настроений обеспечить избрание на пост президента не пораженного бацилами мафии, решительного и энергичного лидера. Без поддержки президента оздоровить Колумбию было бы невозможно. Только президент мог создать мощную систему органов противодействия организованной преступности в тотально коррумпированном колумбийском государстве. Колумбия была похожа на безнадежного больного, но приход к власти представителя здоровых слоев общества позволил переструктурировать национальные силы, изменить приоритеты внутренней и внешней политики, развить здоровое национальное ядро, приостановить процесс деградации нации, пресечь разворовывание богатств страны и направить их на решение насущных государственных проблем. Турбай повел настоящую войну с наркомафией (использовались вооруженные силы, боевые отряды спецслужб, авиация и войска ПВО). Мафия ответила отчаянным сопротивлением, мафисты использовали современные средства ведения боевых действий, в том числе и авиацию. Немало военнослужащих и полицейских погибло в этой войне, жертвами мафистского террора пали неподкупные судьи, журналисты и даже высшие должностные лица государства. Война затянулась на многие годы. В ходе боевых действий были и успехи, и неудачи. На смену Турбаю пришли новые президенты. Не все из них были столь же решительны. Например, президент Бентакур пытался найти компромисс с мафистами. В 1985 году по его указанию генеральный прокурор Колумбии Гомес встретился в Панаме с лидером колумбийской наркомафии Эскобаром (Эскобар пользовался покровительством панамского диктатора Норьеги). Об этом стало известно ЦРУ США, переговорный процесс предали огласке, и Бентакур был вынужден отказаться от сотрудничества с мафией. Пришедший к власти в 1986 году призидент Барко вновь оказался перед необходимостью проведения чистки правоохранительной системы, после чего удалось разгромить одно из крупнейших в Колумбии объединений наркомафии — Медельинский картель. К сожалени., колумбийская мафия практически не пострадала от этого, сказалась системность в преступной деятельности мафистов. Южноколумбийский картель Кали взял под свой контроль производство кокаина в Медельине, захватил принадлежавшие медельинцам каналы поставки наркотиков за рубеж — и уровень преступного промысла практически не уменьшился.

Президент Гавириа постарался учесть эту способность мафии к самовозрождению и стал готовить уничтожение всей мафистской системы в стране. 7 августа 1990 года, сразу после избрания он начал формировать мощную систему государственного противодействия мафии. Были созданы специальные группы, включавшие представителей спецслужб и армейские подразделения. Надо отметить, что к этому времени в Колумбии был накоплен немалый опыт противостояния с сообществом наркобаронов, президент и его единомышленники постарались учесть этот опыт в максимальной степени. Была проведена значительная предварительная работа, направленная на кадровое, правовое, материальное, информационное, организационное и боевое обеспечение войны с организованной преступностью, которая планировалась как акция системного разрушающего воздействия на колумбийскую мафию. Через несколько месяцев Гавириа начал войну. Она включала целую серию войсковых и специальных операций. Одновременно президент развернул мощную антимафистскую пропагандистскую компанию и изменил приоритеты внешней политики (в войне с мафией он сделал ставку на национальные силы, а не на международную помощь). В предельном напряжении сил колумбийское общество выиграло это сражение. Победа далась нелегко и стоила жизни многим из тех, кто решился на противоборство с криминальным спрутом. В этой борьбе погиб даже руководивший боевыми операциями министр юстиции. 200 судей были убиты в результате террористических актов.¹⁶ Но бескомпромиссная и самоотверженная борьба здоровых сил общества против мафии завершилась успехом: в 1991 оду глава колумбийской организованной преступности Эскобар и семнадцать руководителей кокаиновых картелей сдались властям и были заключены в тюрьму. Пример Колумбии показал всему миру, что даже смертельно больное общество потенциально сильнее мафии (а ведь сообщество колумбийских наркобаронов — одно из самых сильных в мире). Политическая воля руководства и поддержка народа — залог успеха, стремление нации к самоочищению — вот главная тенденция, которую в соответствии с законом Ферри можно противопоставить процессу тотальной криминализации общества по мафистскому типу. Интересно, что разгул мафии по времени совпал с периодом, когда Колумбия шла в форватере американской политики. США не только осуществляли координацию борьбы с организованной преступностью, но и узурпировали суверенное право государства на правосудие: колумбийских преступников выдавали США, где их судили американские судьи и где они отбывали наказание. Гавириа провел переоценку национальных приоритетов и прекратил практику вмешательства США во внутренние дела Колумбии. Через год, несмотря на прекращение американской помощи, мафия была практически разрушена, а «крестные отцы» оказались за решеткой. При этом, как выяснилось, глава криминальной конфедерации Эскобар располагал такими значительными материальными средствами (15 миллиардов долларов), что их было достаточно для покрытия всех внешних долгов Колумбии.¹⁷ К сожалению, в Колумбии не удалось создать механизма, препятствующего восстановлению мафии, проникновению ее из-за рубежа и возрождению местного кокаинового спрута. Оказалось, что удержать победу труднее, чем ее одержать: систему адекватных социальных и экономических мер колумбийское общество создать не смогло.

Помимо этой глобальной закономерности противостояния общества и преступности можно выделить ряд мер нейтрализации механизмов, которые позволили мафии стать сильным антигосударственным транснациональным явлением.