4. Скептицизм и границы нашего знания
Проблема скептицизма является одной из самых важных и до сих нерешенных гносеологических проблем. Рассматривая ее, следует выделить как различные позиции в вопросе о границах нашего знания, так и главные разновидности скептицизма. Кроме того, рекомендуется подробно остановиться на «скептическом аргументе» и основных возражениях на него.
Принято считать, что как отдельный человек, так и человеческие группы, в ходе своего существования постоянно расширяют границы своего знания. Однако, некоторые философы ставят под сомнение не только то, что количество наших знаний постоянно увеличивается, но и то, что мы вообще способны обладать знанием. Такую позицию относительно границ нашего знания называют скептицизмом (от греч. глагола sképtomai – тщательно рассматривать, исследовать). Выше неоднократно говорилось о скептицизме применительно к той или иной отдельной области знания, например, о скептицизме относительно убеждений, возникающих на основе чувственного опыта. Далее речь пойдет о скептицизме в более общей виде. Скептики стараются представить аргументы в пользу того, что вопреки нашим обычному мнению у нас оснований считать, что мы что-то знаем. В этом смысле скептицизм отличается от простых сомнений относительно того или иного убеждения, которые часто встречаются в человеческой жизни. Например, люди часто утверждают, что то или иное убеждение р сомнительно, приводя доводы либо в пользу того, что не-р, либо в пользу того, что нет оснований считать, что р. При этом предполагается, что в принципе все-таки существует возможность узнать, что верно р или не-р. Скептик же утверждает, что само знание находится за пределами наших познавательных способностей.
4.1 Основные позиции по вопросу о границах человеческого знания
Рассмотрим основные позиции, которые можно занять по вопросу о возможности иметь знание. Предположим, что некоторый познающий субъект S рассматривает пропозицию, что р. У него есть три возможности отнестись р с точки зрения истинности р. Во-первых, он может согласиться с тем, что р. Во-вторых, - не согласиться с тем, что р. И в-третьих, - воздержаться, как от согласия, так и от несогласия, что р. Поэтому у субъекта существует три варианта относиться к возможности знания. Во-первых, S может согласиться с тем, что он может иметь знание. Во-вторых, S может не согласиться с тем, что он может иметь знание. В-третьих, S может воздержаться как от того, так и от другого мнения.
Первую позицию, согласно которой знание возможно, иногда называют эпистемизмом, или гносеологическим оптимизмом.
Вторую, согласно которой обладать знанием невозможно, – академическим, или картезианским скептицизмом. В отечественной философии для ее обозначения часто употребляют термины гносеологический пессимизм, или агностицизм. Академический скептицизм имеет свои исторические корни, с одной стороны, в воззрениях таких древнегреческих философов, как Археселай и Карнеад, возглавлявших платоновскую Академию в III-II вв. до н.э. Отсюда происходит название «академический скептицизм». С другой стороны, в философских спорах XVII в., когда предпринимались активные попытки опровержения скептицизма. Важная роль в этих попытках отводилась мысленным экспериментам, в которых продумывалась возможность последовательного заблуждения относительно вещей, которые обычно считаются хорошо известными. Мысленные эксперименты такого рода называются скептической гипотезой. Одна из самых знаменитых скептических гипотез принадлежала Р. Декарту, который предположил, что мир создан неким демоном-обманщиком, поставившим перед собой цель ввести философа в заблуждение во всем, в чем только возможно. Хотя сам Декарт вовсе не стоял на позициях скептицизма, а рассматривал свой мысленный эксперимент как первый шаг к его опровержению, иногда скептицизм, использующий сценарии такого рода для доказательства своей правоты, называют картезианским (от лат. варианта имени Декарта – Картезий).
Третью, согласно которой нужно воздерживаться от согласия как с возможностью знания, так и с его невозможностью, – пирроновским скептицизмом, или пирронизмом. Это название происходит от имени древнегреческого философа Пиррона (ок. 365/360-275/270 гг. до н.э.), который считал наиболее правильной позицией воздержание от суждений, поскольку в пользу любого суждения можно найти столько доводов «за», сколько доводов «против», а потому нельзя решить следует ли согласиться с рассматриваемым суждением или с его противоположностью.
Для того, чтобы утверждать возможность знания гносеологическому оптимисту, кажется, нужно ответить на возражения скептика. Поэтому рассмотрим те аргументы, которые скептики обычно приводят в защиту своих позиций. Поскольку существуют несколько разновидностей скептицизма, то существуют и несколько разновидностей скептических аргументов. В разделе 3.1, посвященном проблеме структуры знания и обоснования, уже излагался аргумент от бесконечного регресса, а также основные варианты, как можно на него ответить. Этот аргумент известен благодаря сочинению античного врача и философа Секста Эмпирика (2-ая пол. II – нач. III в. н.э.) «Пирроновы положения». Этот аргумент принадлежит сторонникам пирронизма. Его особенность состоит в том, что он не претендует на доказательство невозможности знания, а лишь пытается показать, что мы можем быть уверенны, что наши мнения являются скорее знанием, чем заблуждением. Поэтому правильнее всего воздерживаться и от согласия, и от несогласия с ними. Академические скептики в защиту своей позиции предлагают аргументы другого типа.
4.2 Скептический аргумент
Основная идея аргументов академических скептиков состоит в том, даже если нам кажется, что мы знаем, что q, но у нас нет возможности знать, что р, и мы осознаем, что незнание, что р, влечет незнание, что q, то у нас нет возможности знать, что q.
Рассмотрим следующий пример. Пусть q – это обычное убеждение, относительно которого очевидно, что оно является знанием. Например, мое убеждение, что я сижу за компьютером. Далее, предположим, что р – это пропозиция, относительно которой нельзя полностью исключить сомнение. Например, что наш мир действительно такой, каким мы его представляем, а не такой, каким он изображен в фильме «Матрица». Для краткости обозначим это убеждение с помощью предложения – я не в матрице. Далее для скептика необходимо установить связь между знанием, что р, и знанием, что q. Принцип, с помощью которого этого можно сделать, называется принципом замыкания. Он утверждает, что если S не может знать, что р, и S понимает, что р влечет, что q, то S не может знать, что q. Между р и q, которые предположены в нашем примере, такая связь очевидна, так как обитателям матрицы только кажется, что они заняты обычными делами, тогда как на самом деле они находятся в специальных сосудах и служат источниками энергии для другой цивилизации. Поскольку принцип замыкания кажется весьма убедительным, скептик может теперь сформулировать аргумент, заключением которого будет, что я не могу знать, что я сижу за компьютером.
1. Я не могу знать, что я не в матрице
2. Если я не могу знать, что я не матрице, то я не могу знать, что я сижу за компьютером
Следовательно,
3. Я не могу знать, что я сижу за компьютером.
Можно ли убедительно ответить на аргумент, предложенный скептиком?
4.3 Ответы на скептический аргумент
Противники скептицизма предложили несколько ответов. Рассмотрим некоторые из них. Например, можно сказать, что знание, что я не матрице, не имеет значение для знания, что я сижу за компьютером. Тогда можно отвергнуть вторую посылку и аргумент будет заблокирован. Для обоснования такой стратегии некоторые противники скептицизма говорят, что скептик исходит из неверного предположения, что для того, чтобы знать, что я сижу за компьютером, я должен исключить абсолютно все альтернативы этого положения дел, т.е. все положения дел, несовместимые с положением дел, что я сижу за компьютером. Однако на самом деле нет необходимости исключать все альтернативы достаточно исключить наиболее значимые из них, например, то, что я прогуливаюсь по парку, или стою на голове. Такие значимые альтернативы называются релевантными альтернативами, а такой ответ на скептический аргумент – концепцией релевантных альтернатив. В соответствии с этой концепцией, аргумент скептика не действителен, потому что то, что я не в матрице, не принадлежит к числу релевантных альтернатив тому, что я сижу за компьютером. Этот ответ имеет два существенных недостатка. Во-первых, не ясно по какому критерию решать, какие альтернативы являются релевантными, а какие – нет. Во-вторых, этот ответ предполагает ложность принципа замыкания, а этот принцип имеет высокую степень интуитивной убедительности.
Другой ответ получил название муровского, по имени предложившего его английского философа Джорджа Мура (1873-1953). Идея Мура состояла в том, что противник скептицизма может использовать скептический аргумент против скептицизма. Правдоподобность моего знания, что я сижу за компьютером, больше, чем правдоподобность не-знания, что я не матрице. Поэтому против скептика можно сформулировать следующий аргумент:
1. Я знаю, что я сижу за компьютером
2. Если знаю, что я сижу за компьютером, то я знаю, что я не в матрице
Следовательно,
3. Я знаю, что я не в матрице.
Однако, большинство современных философов не принимают ответ Мура в качестве адекватного ответа на скептический аргумент, поскольку он ничего не говорит о том, каким образом я могу знать, что я сижу за компьютером.
Еще одним популярным ответов на скептический аргумент является контекстуализм. Сторонники этого подхода утверждают, что в разных контекстах слово знание употребляется в разных значениях и скептический аргумент паразитирует на переходе из одного контекста в другой. Так иногда знание употребляется в смысле знания, которое допускает возможность ошибки, т.е. фаллибильного знания. Например, если я могу знать в этом смысле, что я сижу за компьютером, но при некоторых условиях это знание может оказаться ошибочным. Иногда знание употребляется в смысле знания, которое не допускает возможности ошибки, т.е. инфаллибильного знания. В этом случае применяется более высокий стандарт, которому мое обыденное знание, что я сижу за компьютером, может не соответствовать. Контекстуалисты утверждают, что скептический аргумент действителен, только если исходить из высокого стандарта знания, тогда как обычно, говоря о знании, мы пользуемся более низким стандартом. Следовательно, скептический аргумент не доказывает, что мы не можем иметь знания. Однако, на эти рассуждения контекстуалиста можно было бы возразить, почему в контексте дискуссии со скептиком значение имеет именно низкий, а не высокий стандарт знания? Таким образом, можно сказать, что несмотря на существование возражений на скептический аргумент проблема скептицизма остается открытой.