- •Вопрос 1. Антропологический поворот в античной философии: софисты и Сократ
- •Короткая версия
- •Вопрос 2. Проблема человека в философии Платона и Аристотеля
- •Вопрос 3. Античная философия о свободе человека: Демокрит, Эпикур, Аристотель, стоики
- •Вопрос 4. Основные принципы средневековой христианской антропологии (Бл. Августин)
- •Вопрос 5. Христианство: свобода человека и принцип провиденциализма
- •Вопрос 6. Философия Нового времени о природе и сущности человека
- •Вопрос 7. Проблема свободы в философии Нового времени (б. Спиноза, Дж. Локк, ж.-ж. Руссо)
- •Вопрос 8. И. Кант о человеке и свободной воле
- •Вопрос 9. Учение Гегеля о свободе
- •Вопрос 10. К. Маркс о сущности человека и проблема отчуждения
- •Вопрос 11. Экзистенциализм о сущности человека и феномен отчуждения
- •Вопрос 12. Экзистенциализм о свободе человека
- •Вопрос 13. Феномен массы и характеристики массового человека
- •Вопрос 14. Общество и его структура: экономическая, социальная, политическая и духовная сферы
- •Вопрос 15. Основные идеи философии истории и. Канта
- •Вопрос 16. Идеи развития и закономерности истории в философии г. Гегеля. «Разум в мире» и «разумность истории»
- •Вопрос 21. Культурно-исторический тип: законы его движения и развития. Н.Я. Данилевский
- •Вопрос 22. Виды деятельности как основа культурно-исторического типа
- •Вопрос 23. Культура и цивилизация. О. Шпенглер
- •Вопрос 24. Морфология, габитус и гомология культур
- •Вопрос 25. Чаадаев об исторической судьбе России. Россия и Европа
- •Вопрос 26. Основные положения антропологии м. Шелера
- •Вопрос 27. Причины и механизм возникновения цивилизаций. «Творческое меньшинство» и «нетворческое большинство»
- •Вопрос 28. Три поколения цивилизаций и причины их упадка
- •Вопрос 29. Суть формационного и цивилизационного подходов к историческому процессу
- •Вопрос 30. Наука как вид человеческой деятельности. Основные характеристики научного знания
- •Вопрос 31. Структура и функции научного знания
- •Вопрос 32. Наука как социальный институт и как особая сфера культуры. Роль науки в становлении и развитии современной цивилизации
- •Вопрос 33. Естественные, технические и социально-гуманитарные науки: сходство и различие
- •Вопрос 34. Сущность техники и основные этапы ее развития
- •Вопрос 35. Технологический детерминизм. Технократия и технофобия
- •Вопрос 42. Теория постиндустриального развития д. Бэлла
- •Вопрос 43. Концепция «Третья волна» а.Тоффлера
- •Вопрос 44. Холотехнодемократическая концепция Марко Бунге. Глобальная «информационная» цивилизация
Вопрос 24. Морфология, габитус и гомология культур
Согласно Шпенглеру, культуры суть организмы. История любой культуры представляет собой морфологически точное подобие микроистории отдельного человека, какого-нибудь животного, дерева или цветка. (Морфология – наука о закономерностях строения и процессах формообразования организмов и отдельных органов в их индивидуальном и историческом развитии – раздел ботаники и зоологии). И если постараться, то можно открыть подлинный гештальт, лежащий в основе всех отдельных культур, а культура – это первофеномен всякой прошлой и будущей истории. Короче говоря, необходимо найти прафеномен культуры, ее души или еще проще, найти ген культуры. Однако, незадолго до этого Ф. Ницше сформулировал ясно и просто: “Посредством морфологического описания – предполагая, что оно закончено, – ничего не объясняется, а только описывается огромный круг фактов. Каким образом известный орган может быть пригодным для какой-нибудь цели, это остается неясным”.
Затем Шпенглер вводит понятие "габитус", которое означает наружный вид, внешний облик растения или животного, а также человека и применяет его к организмам истории и теперь можно говорить о габитусе египетской, античной и любой другой культуры. Но габитус организма предполагает определенную продолжительность жизни и определенный темп развития. Следовательно, каждая культура имеет определенную и всегда равную длительность, и Шпенглер определяет эту длительность в 1000 лет.
Продолжая биологизирозать, Шпенглер вводит в качестве необходимого для постижения истории понятие "гомология". Оно означает сходство органов, имеющих общий план строения, развивающихся из сходных зачатков, но выполняющих различные функции. Тогда и получается, что гомологичны дионисическое течение и Ренессанс, пирамиды 4-й династии и готические соборы, индийский буддизм и римский стоицизм. Из гомологии исторических явлений Шпенглер выводит и "одновременность" исторических фактов, которые в разных культурах выступают в строго одинаковом, относительном положении и имеют в связи с этим строго соответствующее значение. А раз так, то Пифагор и Декарт, Архимед и Гаyсс одновременны, а следовательно, современники, т.е. во всех культурах всегда можно найти эквиваленты, причем в определенном месте и строгой форме.
Вместе с тем, согласно габитусу души, каждая культура должна обладать собственной идеей судьбы, ибо каждая культура есть осуществление и гештальт одной единственной своеобразной души, т.е. каждая культура обладает своей собственной душой, и эта душа закрыта для всех и вся. Вот разве что Шпенглеру удалось проникнуть в души культур.
Теперь необходимо согласовать идею судьбы и принцип каузальности. Общий принцип решения этой проблемы нам уже, впрочем, ясен из противопоставления мира-как-природы миру-как-история. Согласно Шпенглеру, "судьба" – это слово для не поддающейся описанию внутренней достоверности. Сущность же каузального (причинного) проясняется физической или теоретико-познавательной системой, числами, понятийным анализом. Идею судьбы можно сообщить, только будучи художником, – через портрет, через трагедию, через музыку. Одно требует различения и, стало быть, разрушения; другое есть насквозь творчество. В этом кроется, как полагает Шпенглер, связь судьбы с жизнью, а каузальности со смертью. В идее судьбы открывается мировая тоска души, ее искание света, взлета, завершения и осуществления своего назначения. Идея судьбы требует опыта жизни, а не научного опыта; силы созерцания, а не калькуляции; глубины, а не ума. Настоящая история, продолжает Шпенглер, свои заклинания, отягчена судьбой, но лишена законов. Можно предчувствовать будущее, и существует взор, глубоко проникающий в его тайны, но исчислить его нельзя.