Текст №2

Князю Василию и его сыну Анатолю Курагиным в доме Болконских в Лысых Горах были отведены отдельные комнаты.

Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои глаза. На свою жизнь он смотрел как на увеселение, которое кто-то по какой-то причине должен был устраивать для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Все это могло выйти, по его мнению, очень хорошо и забавно. «А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не помешает», - думал Анатоль. Вспомнив о хорошенькой гувернантке княжны Марьи, он решил, что в Лысых Горах ему не будет скучно: «Надеюсь, что княжна возьмет ее с собой, когда выйдет за меня замуж».

Анатоль Курагин выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, с прирожденным ему добродушно-победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату отца.

Около князя Василия хлопотали два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и, весело кивнув входившему сыну, как будто говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»

- Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – по-французски спросил Анатоль, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.

- Полно, глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен со старым князем.

- Если он будет браниться, я уйду, - сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?

- Помни, что для тебя от этого зависит все.

…….

В это время княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение. «Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этот не может быть! – говорила она себе, глядя в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он мне даже понравился, я бы не могла быть теперь быть с ним сама собою».

Она бессильно опустила руки и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у кормилицы. Муж стоит и смотрит нежно на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно, я слишком дурна»,- думала она. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастье, и дети…

С этою успокоительной мыслью, вздохнув, перекрестившись, сошла вниз, в гостиную, не думая ни о платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет.

(Л.Н.Толстой «Война и мир»)

Текст №3

Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба. Он 1 сентября приехал из армии в Москву. Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что-то там делали. Он счел нужным отпроситься для домашних и семейных дел.

Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких лошадей, точно таких же, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.

- Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, - сказал граф, - что войска? Отступают или будет сражение?

- Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу, папаша, такого геройского духа, какой показали во время сражения под Бородином…Я вам скажу, папаша, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что-нибудь такое, но мы насилу могли их удерживать… Наш корпус был на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал, все, что он запомнил из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого-то вопроса, смотрела на него.

В это время из диванной, с усталым лицом и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая сочувствие покачиванием головы, остановился подле нее:

- Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…А у меня, мамаша, к вам большая просьба. Еду я сейчас мимо Юсупова дома, - смеясь, сказал Берг. –Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что-нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Веруша этого желала. И такая прелесть! А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас на дворе много мужиков. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…

Граф сморщился:

- У графини спросите, а я не распоряжаюсь.

Графиня заплакала, она поссорилась с мужем из-за того, что граф хотел отдать все подводы для раненых. Графиня же хотела вывезти из Москвы хотя бы часть имущества, чтобы спасти семью от разорения.

Взволнованная, с изуродованным злобой лицом, Наташа гневно закричала:

- Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! Они остаются!..Раненые! Так нельзя! Маменька, мы возьмем все самое нужное…Можно распорядиться? Можно?

- Ах, делайте, что хотите! Разве я мешаю кому-нибудь?

Все домашние принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые выползали из своих комнат и с радостными бледными лицами окружали подводы.

(Л.Н.Толстой «Война и мир»)