Национальный вопрос в ссср и причины его обострения в условиях перестройки. Распад ссср

Создание СССР и подписание Союзного договора на I съезде Советов СССР в декабре 1922 г. официально состоялось на основании ленинской идеи о союзе равноправных республик, отчуждающих на паритетных началах ряд своих суверенных прав в пользу общесоюзных органов. Сталинский проект «автономизации», предусматривавший вхождение советских республик в РСФСР на правах автономий, был отвергнут. В принятой 31 января 1924 г. Конституции СССР за каждой республикой сохранялось право выхода из СССР. Территория республики не могла быть изменена без ее согласия.

В действительности суверенитет союзных республик оставался номинальным. СССР, по существу, с самого начала являлся не федеративным, а унитарным государством. Национально-территориальные формирования (союзные республики, автономные республики, автономные области и округа) располагали в основном лишь культурно-национальной автономией. В республиках поощрялось развитие образования (для 57 этнических групп была создана собственная письменность), культуры в ее профессиональных формах (музыка, театр, литература), поддерживалось создание престижных атрибутов национальной государственности (академии наук, издательское дело, кинематография, профессиональные творческие союзы). В 1960-80-е гг. в республиках сложились мощные интеллектуальные элиты, достаточно сильные кадры местной бюрократии, политиков и управленцев. Все это отрицать сегодня невозможно.

Однако попытаемся понять причины постепенного обострения национального вопроса в СССР. Процесс перехода к социализму сопровождался жесткими, чрезвычайными, насильственными методами и форсированными темпами. Пребывание народов в составе СССР часто связывают если не с угнетением, то во всяком случае с подавлением национальной жизни.

В силу господствовавшей марксистско-ленинской идеологии стимулировался процесс интернационализации и стирания национальных различий. Советская национальная политика являлась крайне противоречивой: от создания национальной государственности, обеспечения экономического и культурного роста наций и народностей, подъема национального самосознания до явной недооценки национального фактора, стремления отмахнуться от него во имя ложно понятого интернационализма. Конституция СССР 1977 года закрепила тезис о формировании новой общности - советского народа. Этот тезис впоследствии стал восприниматься как неоспоримое доказательство отсутствия в СССР условий для межэтнических противоречий и конфликтов. Победа социализма как бы автоматически исключала возможность национальных противоречий и конфликтов на территории советского государства. Это заблуждение мешало власти оперативно и адекватно реагировать и разрешать возникающие противоречия. Иллюзия «дружбы народов» сохранялась довольно долго, позволяя уйти от острых проблем. Однако за десятилетия проблемы наций в СССР постепенно накапливались. Среди них выделим:

1) Исторические территориальные споры (доставшиеся в наследство от царской России и вновь созданные уже в советский период) в ходе искусственно проведенных границ.

2) Борьба за национальную независимость (например, прибалтийские республики считали незаконной «оккупацию» их государств в 1940 г. и соответственно пребывание в Союзе).

3) Реабилитация прав народов в результате депортаций и репрессий. Среди репрессированных народов – корейцев, немцев, ингушей, чеченцев, турок-месхетинцев, курдов, крымских татар, греков, болгар, карачаевцев, балкарцев, калмыков, хемшилов и др. не все к началу перестройки были реабилитированы.

4) Религиозно-культурные (недостаточное внимание и поддержка национального языка, национальных традиций, памятников культуры, религиозных культов).

5) Экономические (низкий уровень жизни, разные уровни развития отдельных республик).

6) Правовые (требования четкого разграничения компетенции центра и регионов, желание республик иметь больше прав).

7) Демографические (миграция «чужих» наций, падение доли коренной национальности).

8) Экологические (строительство опасных и грязных объектов производства, разрушение национального ландшафта).

В ходе перестройки с 1985 г. в стране начинают проводиться экономические и политические реформы. Политика гласности, направленная на либерализацию общественной жизни, открыла легальные способы формирования и пропагандирования национальных идей, дала толчок развитию национальных движений, объединений, народных фронтов, языковых и этнокультурных центров. Первоначально озвучивались требования о спасении и возрождении национального языка, культуры, самобытности, истории, реабилитации, возвращении на историческую родину. Эти требования не предполагали пересмотра существующей системы взаимоотношений между республиками и союзным центром, не были нацелены на расширение прав как суверенных государств.

СССР оставался единым и нерушимым, пока существовала строго однопартийная система, государственная идеология и страна не вошла в полосу экономического и политического кризиса, который усилил рост национального самосознания и стремления республик к самостоятельности. Стремление республик к самостоятельности, к уходу из-под контроля союзного центра некоторые исследователи сегодня трактуют как сепаратизм национальных лидеров, борьбу за власть и собственность, приведший к развалу единого государства, другие – как вполне оправданные требования республиканского руководства децентрализовать народнохозяйственное управление и перейти к подлинным федеративным отношениям.

Постепенно происходит трансформация требований подлинного национально-государственного суверенитета, власти и собственности в политическую конфронтацию. Вставшие в центр внимания национальные проблемы являлись попыткой восстановить историческую правду, но привели к обострению конфликтов в направлениях: между русскими «колонизаторами» и коренным населением (Прибалтика, Казахстан) или между соседними национальностями (армяне и азербайджанцы, грузины и осетины, грузины и абхазы, ингуши и осетины, узбеки и таджики). В начале 1990 г. в стране было совершено 4648 погромов, более 600 тыс. человек стали беженцами в своей стране. Союзное руководство, однако, постоянно опаздывало с решениями, упускало инициативу.

Снижение эффективности управления со стороны союзных структур вызывало повсеместный кризис, усиливало децентрализационные процессы. Первый этап движения «От Союза» начинается с прибалтийских республик. В политический обиход вводится понятие «республиканский суверенитет», «национальное возрождение». В 1989 г. Эстония, Литва, Латвия, Азербайджан принимают Декларации о государственном суверенитете.

Российское руководство, как и руководство других союзных республик, стремилось к отделению от союзного уровня власти для проведения более самостоятельной (а затем и независимой) политики. Зимой – летом 1990 г. начали формироваться российские властные структуры. Вторая половина 1990 г. – первая половина 1991 г. показала расхождение между союзными политиками, ратовавшими за обновление социализма и сохранение СССР и российскими политиками, заявившими о либерально-демократическом характере будущих реформ. Принятие Декларации о государственном суверенитете России 12 июня 1990 г. впервые выделили альтернативный союзному российский республиканский центр принятия решений. Но республике подчинялись лишь 17% союзных предприятий. Общесоюзные власти управляли и силовыми структурами.

С середины 1990 г. начинается проведение независимой политики России. В ст.5 Декларации о государственном суверенитете провозглашалось верховенство республиканской Конституции и законов над союзными. Закон 24 октября 1990 г. давал право российским органам власти приостанавливать союзные законы, которые должны были вступать в действие лишь после ратификации Верховным Советом РСФСР. Создавались параллельные союзным республиканские структуры и институты. 17 марта 1991 г. состоялся Всесоюзный референдум по вопросу сохранения СССР («за» проголосовало 71,3% участников голосования). Одновременно на этом же референдуме был поставлен вопрос о введении в РСФСР поста президента («за» - 70%). Парадоксальность и двусмысленность результатов референдума состояла в том, что если существовало президентское правление в Российской Федерации, то сохранение Союза оказывалось невозможным.

12 июня 1991 г. Б.Н.Ельцин всенародным голосованием был избран на пост Президента РСФСР. Остановить дальнейшую суверенизацию других республик союзный центр был уже не в силах. Экономика СССР в 1991 г. переживала глубокий кризис, который выражался в 11% спаде производства, в 20-30% дефицита бюджета, в громадном внешнем долге в 103,9 млрд. долларов.

В этих условиях Горбачев с апреля 1991 г. решился на новоогаревский процесс – подготовку нового Союзного договора с республиками, чтобы в обновленных формах сохранить костяк союзного государства. 29-30 июля 1991 г. Горбачев предложил начать 20 августа подписание проекта нового Союзного договора. Из 15 бывших союзных республик к началу августа 1991 г. лишь 8 согласились подписать новый Союзный договор. Проект признавал первичность суверенитета республик, союзный центр лишался собственных налоговых поступлений. Однако многие вопросы остались не отрегулированными. Для консерваторов эти проекты означали «похороны СССР и КПСС». Высшие должностные лица СССР в середине августа 1991 г. столкнулись с тем, что текст проекта нового Союзного договора с ними не обсуждался. Дата его подписания с сентября – октября была перенесена на 20 августа, а президент СССР уехал отдыхать в Крым.

По поводу событий 19-21 августа 1991 г. сегодня существуют разные точки зрения. Наиболее распространена версия, что путч попыталась осуществить партийно-государственная номенклатура, которая боролась за сохранение «имперского» центра и противилась глубоким демократическим преобразованиям российских властей.

Утром 19 августа в обращении руководства России к гражданам России действия ГКЧП оценивались как реакционный антиконституционный переворот, а его решения объявлялись незаконными. Противники ГКЧП указывают на противоправный характер действий (изоляция президента СССР) и документов «заговорщиков» (о введении чрезвычайного положения в стране, о создании неконституционного ГКЧП). Участники и сторонники ГКЧП подчеркивают, что их выступление явилось отчаянной попыткой остановить деструктивные процессы, которые начались задолго до августа 1991, и остановить распад государства.

События 19-21 августа 1991 лишь перевели скрытый процесс дезинтеграции СССР в открытую форму. Они дискредитировали союзные органы власти, положили начало последовательному демонтажу союзных структур. Одна за другой республики заявляли о своей независимости (выходе из СССР): 24 августа – Украина, 25 – Белоруссия, 27 – Молдова, 30 – Азербайджан, 31 – Киргизия и Узбекистан, 16 декабря – Казахстан. Верховные Советы Латвии, Эстонии и Литвы еще 20 - 21 августа, объявили о своей независимости и восстановлении в своих странах конституций, действовавших до 1940 г.

Таким образом, после попытки августовского переворота республики отказались от подписания нового Союзного договора. Это был ответ республик на запаздывание союзного центра с формированием новой национальной федеральной политики.

У президента СССР Горбачева не осталось реальных властных рычагов. Указом Ельцина запрещалась деятельность КПСС, был ликвидирован Верховный Совет СССР, Совет Министров СССР (указом Горбачева), начинается коренная реорганизация КГБ. Органы прокуратуры СССР передавались в ведение Генпрокурора России. Начинается процесс слияния российских органов управления с общесоюзными. Россия постепенно стала замещать Союз на переговорах с Парижским клубом кредиторов.

Лидеры России, Украины и Белоруссии (Ельцин, Кравчук, Шушкевич) в Беловежской пуще 8 декабря 1991 г. заявили о прекращении действия Союзного договора 1922 г. и о создании Содружества Независимых государств (СНГ). Миллионы граждан и союзное руководство были поставлены перед свершившимся фактом. 21 декабря 1991 г. в г. Алма-Ате лидеры 11 суверенных государств договорились о ликвидации СССР. Затем лидеры 11 суверенных республик приняли обращение к президенту СССР, в котором уведомляли его о прекращении существования Советского Союза и института президента СССР. 25 декабря 1991 г. М.С.Горбачев в телевизионном обращении объявил о своей отставке с поста Президента СССР. После заявления Горбачева в Кремле был спущен красный государственный флаг СССР и поднят флаг РСФСР.

Таким образом, причинами распада СССР стали ослабление центральной союзной власти, утрата ею политического авторитета и воли, активизация национал – сепаратистских сил в республиках, обострение борьбы между умеренными и радикальными реформаторскими силами. Однозначно оценивать исчезновение государства СССР, видимо, невозможно. В условиях общего ослабления управляемости и углубления кризиса республиканские элиты и сторонники радикальных рыночных преобразований объединили свои усилия в борьбе за власть, что привело к распаду СССР. Значимую роль сыграл и внешнеполитический фактор. Постепенно в СНГ вошли все республики, кроме Латвии, Эстонии и Литвы.

Распад Советского Союза стал крупнейшей геополитической катастрофой столетия – заявил в Послании к Федеральному Собранию 26 апреля 2005г. президент В.Путин. В то время как на Западе крах СССР трактуют как величайший геополитический триумф ХХ века.

67

“Вертикаль власти” как неформальная система распределения прав

Какие бы характеристики ни приписывались российскому политическому режиму периода 1990-х годов, в начале 2000-х его трансформация вступила в стадию завершения - консолидации, в данном случае недемократической. Централизация управления страной выступала частью этого процесса. Так называемая “федеральная реформа” была направлена на сосредоточение власти и ресурсов в руках правящей группы и установление контроля над их распределением между регионально базирующимися элитными группами как подчиненными акторами. В выгодном для правящей группы направлении пересматривались характеристики институциональной автономии “уровней” власти, пропорции распределения финансовых средств между ними, характер взаимодействия между федеральными, региональными и муниципальными органами.

Однако процесс установления и функционирования “вертикали власти” нельзя рассматривать, основываясь лишь на представлении о ней как о системе принуждения и контроля “сверху” над деятельностью локальных режимов. Вот что отмечала в этой связи Геддес:

“…центральная проблема авторитарных режимов - создание соответствующего сочетания стимулов, направляющих и ограничивающих поведение должностных лиц”[2].

Под этим углом зрения “вертикаль власти” предстает как такой инструмент подчинения нижестоящих элитных групп вышестоящими группами, который работает не только посредством угрозы применения негативных санкций, но и путем создания позитивных стимулов к лояльности. Режим создает для локальных участников “вертикали власти” селективные стимулы, предоставляя доступ к неким дополнительным благам, недоступным для тех, кто в “вертикаль” не включен.

Утверждение о том, что цель правящей группы - сохранить и упрочить собственную власть, столь же справедливо, сколь и недостаточно, ибо подобное стремление присуще любым обладателям власти по определению. Конкретизируя это положение применительно к российскому режиму, можно сказать, что его стратегической целью является создание и поддержание такого экономического и социального порядка, при котором экономическое благополучие населения и патронаж обделенных и зависимых от государства социальных групп (пенсионеров, молодежи, бюджетников) определяются конкретными политиками, а не политическими и экономическими формальными институтами.

В начале 2000-х годов, на первом этапе “федеральной реформы” достижению этой цели соответствовал курс на централизацию ресурсов и изъятие автономии у субнациональных “уровней” власти и институтов. Спустя какое-то время значительный объем этих ресурсов и автономии стал распределяться среди частных лиц, находящихся у режима на службе. По сути, центр неявно осуществил неформальную институционализацию политической ренты, которой ранее “самостоятельно и под свою ответственность” распоряжались лидеры субнациональных элитных групп. Единственное условие, которое требовалось соблюдать включенным в “вертикаль власти” подчиненным акторам, состояло в том, чтобы их поведение, ориентированное на извлечение ренты, было приспособлено к целям российского режима.

В 1990-х годах установлению подобных принципал-агентских отношений между центром и региональными и местными элитами препятствовал недостаток политических ресурсов, испытываемый правящей группой, а также общий экономический спад. Но в 2000-х центр уже мог диктовать локальным акторам свою волю. Причем ситуативное сочетание двух обстоятельств - благоприятной макроэкономической конъюнктуры, обеспечивавшей высокий экономический рост, и неурегулированности прав частной собственности - позволяло центру вознаграждать политиков и бюрократов нижестоящих уровней за обеспечение интересов правящей группы в должном объеме. “Вертикаль власти” относительно дешево (с позиции издержек контроля) и успешно (с позиции стимулов) позволяла решать управленческие проблемы по схеме “кормления” локальных агентов с неформального согласия принципала. Такой механизм служит главным основанием сильного российского государства, позволяя поддерживать и развивать на всех его уровнях способность управлять социально-политическими и экономическими процессами. Данный порядок является нормой для государства, которое приобретает сословно-классовые черты: оно в первую очередь действует в интересах сословия, включенного в “вертикаль власти”, а в той мере, в какой для экономического развития необходимы частные ресурсы, - и в интересах их владельцев.

Неурегулированность отношений и прав собственности заставляет в свою очередь частных предпринимателей искать эксклюзивной защиты у власти, вкладывая ресурсы как в публичные проекты городских и региональных руководителей (включая и те, которые нацелены на развитие городов), так и в фактически принадлежащие им частные предприятия. На территориях, являющихся зоной интересов общенационального крупного капитала (государственного или частного), эта логика нарушается: такие территории попадают под политический контроль или под сильное влияние крупного бизнеса[3]. Следует отметить, что желание бизнесменов участвовать в городских проектах обусловлено и экономической выгодой. Попытка приобретения коммунальных сетей Перми местным политиком и бизнесменом при участии прежнего мэра - характерный пример такого поведения[4]. Аналогичный импульс в рамках локального режима может исходить и от органов власти как городского, так и регионального уровня. Так, в 2004-2008 годах тогдашний рязанский губернатор прославился массированным привлечением в область и в региональную столицу внешних инвесторов, предлагая им выгодные условия для строительства многочисленных объектов[5].

Селективные стимулы для локальных акторов работают в связке с угрозой наказания “сверху”. С одной стороны, санкции применяют в тех случаях, когда вместо “законной” конвертации позиционных привилегий в частные блага при соблюдении интересов принципалов подчиненные акторы локального режима начинают действовать вопреки этим интересам. С другой стороны, санкции могут использоваться и там, где показатели локального социально-экономического развития не достигают требуемого центром уровня, подрывая тем самым легитимность и стабильность режима.