Притязания р. Хомейни

Лидер революции имам Р. Хомейни достаточно долго вместе со своими многочислен­ными сторонниками, представителями шиитского духовенства, формировал у насе­ления Ирана притязания на лучшую жизнь. Это были притязания на “царство Алла­ха на земле”, на подлинную исламскую республику. Еще в 1964 г. Хомейни обвинял шаха и формировал оппозиционные настроения: “Как можете Вы модернизировать Иран, если бросаете в тюрьмы и убиваете умных людей? Вы хотите превратить иран­цев в послушное и пассивное орудие Вашей власти и господства Ваших иностранных хозяев. Подлинная модернизация состоит в том, чтобы воспитывать людей, умеющих осуществить свое право критики и свое право выбора, людей, способных бороться с иностранным гнетом, несправедливостью и грабежом”³.

Притязания на свободную и безбедную жизнь без угнетателей усиливались мас­совым недовольством политикой режима шаха. Лозунги и декларации “белой рево­люции”, объявленной режимом, мало чем подкреплялись на деле. Обещание ввести Иран “в первую пятерку промышленно развитых стран мира^ еще при жизни одного поколения создало столь высокие притязания, что реализовать их уже не было ника­кой возможности. Широко разрекламированная политика индустриализации пред­ставляла собой, по сути, импорт частей и деталей для сборки заграничной техники с использованием дешевой местной рабочей силы. “Нефтедоллары” уходили за океан, умножая личное состояние семьи шаха. Планы строительства более двух десятков атомных электростанций, потребовавшие миллионы долларов, не давали ощутимых результатов.

За счет такой политики режим подрывал свои позиции в массовом сознании. Взвинчивая притязания и не заботясь об их осуществлении, он готовил свое полити­ко-психологическое самоубийство: взрыв массового недовольства — настроений, пе­реходящих в соответствующие действия.

Отрицательные настроения по отношению к прежнему режиму сочетались в мас­сах с позитивным настроем на активные акции против него. С революцией, со сменой порядка и власти связывались возможности реализации притязаний. Массы все более утверждались в мысли, что в их силах добиться осуществления этих притязаний. Революционный подъем с его ожиданием перемен к лучшему носил позитивно-на-•нравленный характер, что вообще свойственно настроениям такого рода.

Хомейнистская революция

Массовые настроения вылились в революцию, разрушив прежнюю политическую систему, Монархия рухнула. После этого, в соответствии с собственными законо­мерностями своего функционирования, настроения стали менять характер. Исчезла их единая до того направленность: “На смену прежней революционной эйфории, пи­тавшейся единодушным стремлением уничтожить ненавистный шахский режим, при­шла эйфория ожиданий, слагавшаяся, однако, из разнородных и подчас противоре­чащих друг другу стремлений” (Агаев, 1981).

Наступил период раскола того относительного единства, которое существовало в рядах антишахской оппозиции. Между ранее едиными силами началась борьба за мас­совые настроения, за опору и поддержку для своих представлений о новой полити­ческий системе, приведшая к истреблению части альтернативных по отношению к Хо-мейни сил. В стране установилась исламская республика. Для обеспечения массовой поддержки своей концепции новой политической системы имам активно использо­вал механизм манипуляции массовыми настроениями — в частности, он прямо при­звал шиитских улемов направиться в деревни и города и воздействовать на притяза­ния людей: “Бы должны сказать людям, что если они хотят лучшей жизни, если они хотят жить счастливо, если они хотят благополучия, то должны голосовать за ислам, за исламскую республику” (Агаев, 1981),

Основы ноной политической системы были заложены после референдума 30-31 марта, на котором 97 % участвовавших голосовали за проект Хомейни. В этом от­части проявились остаточные антимонархические настроения, отчасти же — настро­ения личной преданности имаму. У большинства же возобладали настроения близо­сти достижения тех притязаний, за которые и шла борьба. Однако на этом процесс становления новой политической системы не завершился. В течение ряда последую­щих лет она испытывала дальнейшие определенные модификации, последние из ко­торых были связаны со смертью Хомейни и событиями вслед за ней. И практически всякий раз те или иные этапы модификации были связаны с определенной динами­кой массовых настроений.

Так, в частности, один из ключевых моментов для новой системы наступил осе­нью 1979 г. Развивавшийся экономический кризис, продолжавшийся рост стоимости жизни, массовая безработица, разросшаяся коррупция способствовали углублению массового недовольства. В глазах населения ])еволюния не принесла облегчения. “Эти настроения не могли не сказаться на духовенстве и вообще на исламском политиче­ском движении, чьи возможности манипуляции массовым общественным сознанием были еще далеко не исчерпаны, —• справедливо отмечал С. Л. Агаев. — При этом раз­личные группы многоликого по характеру и составу клерикального лагеря по-разно­му пытались трансформировать настроения .масс в конкретные политические дей­ствия” (Агаев, 1984).

Лондонский журнал писал в то время: “Политические деятели в Иране считают, что на карту поставлено не исламское содержание революции, а ее форма. Но это представляется неверным истолкованием настроений масс, которые полагают, что с ислам­ской формой все в порядке, но что ожидавшихся радикальных социальных перемен, жилья и работы для народа, более низких цен на продукты питания и дома пока еще ожидать не приходится”¹.

“Именно настроения масс были, несмотря на жесткие меры властей, питательной почвой для выступления против политики режима” (Агаев, 1981). Однако режим су­мел повернуть их в удобную для себя сторону. Последовавший вскоре захват амери­канского посольства позволил канализировать недовольство масс, направить его в антиимпериалистическом направлении и одновременно укрепить власть теократии. Следствием осеннего кризиса стала отставка премьер-министра М- Базаргаиа и пере­дача исех дел Исламскому революционному совету, которому поручалась подготовка референдума ни исламской Конституции, выборов президента и меджлиса, а также проведение в государственном аппарате “революционной чистки”. Осуществление этих мероприятий и составило содержание “второй революции”, победа которой, по словам Хомсйни, означала окончательную победу нового строя.

Как отмечает С. Л. Агаев, “для руководителей "второй революции" самым важ­ным было то, что захват американского посольства, дав выход антиимпериалистиче­ским настроениям масс, позволил восстановить "единство псего парода", нспо.чьзоиал-ное в целях создания исламской государственной структуры” (Агаев, 1981). В декаб­ре 1979 г. всенародный референдум одобрил “исламскую Конституцию", в январе 1980 г. были проведены выборы президента, в марте—мае того же года избран парла­мент, а в августе—сентябре создано новое, постоянное правительство.

После этого, “в первом приближении”, новая политическая система ста;1;1 счи­таться сформированной. Именно с этого времени роль массового политического по­ведения в жизни Ирана начинает уменьшаться. Теперь к массовым настроениям апел­лируют лишь риторически, в контексте дальнейшего укрепления системы, для окон­чательного разгрома оппозиции — в частности, левых сил; а также для подогревания патриотизма в связи со вспыхнувшей в сентябре 1980 г, ирано-иракской войной. Ме­сто массовых народных толп, ранее почти непрерывно выплескивавшихся па город­ские площади и улицы для демонстрации “единства народа и имама”, занял корпус стражей исламской революции и другие формирования, специально созданные духо­венством. Начиная с этого момента, новая политическая система обрела необходимые структуры и перестала сколько-нибудь серьезно зависеть от массовых настроении. Наоборот, не нуждаясь в последних, новая система выработала эффективные меха­низмы их подавления и управления ими в своих целях.