3. Начало государственной деятельности.
Только лишь войдя в круг политических деятелей, с самого начала Алкивиад «разобрался» со всеми своими конкурентами на государственном поприще, не оставив им и возможности быть его конкурентами или любимчиками общественности Афин того времени. Пожалуй, кроме Феака, сына Эрасистрата, и Никия, сына Никерата. А последнего все же он не мог превзойти, ибо Никий был уже достаточно опытный военачальник Афин и имел скорее большое количество доверия у простого народа.
В то время как раз именно такое достоинство как умение говорить на публику было очень важным, чтобы получить известность и получить высшие государственные должности. По высказываниям величайшего афинского оратора Демосфена, Алкивиад отличался владением ораторским искусством, он мог сразить всех наповал просто силой слова. Несмотря на свою картавость у него был превосходный талант. Он мог мастерски говорить на различных собраниях и площадях даже без подготовки, всегда собирался с духом и блистал своим даром. Правда, много кто смеялся над ним из-за его шепелявости. Как уже говорилось, Алкивиад не был приверженцем какой-либо политических партий, которые в то время боролись между собой в Афинах. Он был только в согласии с самим собой. Или же придерживался особенных взглядов, но постоянно их менял, и все это зависело от ситуации, главной целью которой была самоличная выгода.
Как-то Алкивиад пришел домой к Периклу, который совсем не малое время был главою Афинского государства, и застал его в момент составления отчета о своей деятельности и затем сказал: « Не лучше ли, Перикл, подумать о том, как бы вовсе не давать афинянам отчета».
Из этой короткой фразы можно сделать вывод о том, что он совсем не любил существующую систему в Афинах, видимо, он презирал демократию и, возможно, даже сам афинский народ. Нетрудно предположить, что у Алкивиада однозначна была идея о том, чтобы афинская власть лежала в руках сильного единоличного правителя.
К тому моменты Афиняне уже как целую декаду вели тяжелейшую войну против аристократической Спарты. За те годы умерли такие выдающие люди как Перикл и другой превосходный вождь афинской демократии Клеон; первый от чумы, а второй пал в бою.
Если говорить о войне, то ни Афины и ни Спарта не смогли превзойти соперника в итоге, нельзя было сказать, что чья-то сторона выглядит более лучше и внушает уверенность в победу. Все были можно сказать на равных. В 421 г. д н.э. по совету Никия афиняне заключили мир, благодаря которому все возвращалось к той ситуации, бывшей до войны.
Надо сказать, что крестьяне в Афинах очень тогда стремились к миру. И это неудивительно, ведь именно они больше всего страдали от недругов, которые разоряли их поля, виноградники и прочее. Такое же нельзя сказать про различных ремесленников, торговцев и матросов. Ведь во время войны они получали большое жалование, а если и вообще победа наступит, то будет большая вероятность того, что победившее государство, вовсю разбогатевшее, смогло бы увеличить раздачу гражданам всяких нужных вещичек, таких как хлеб и деньги, например.
Примерно такое положение было в Афинах к началу и первым шагам политической деятельности Алкивиада.
Знатное происхождение, связи среди друзей и заслуженное им же самим владение красноречием дали ему огромную возможность занять одну из государственных должностей. Однако Алкивиад прекрасно понимал, что люди, противившиеся войне, и сидящие в высших кругах, не будут иметь успеха на народном собрании. Именно поэтому к партии, выступавшей за войну, городского населения. И её вождем был Гипербол. Он обладал таким же большим талантом искусством речи, как и Алкивиад. И благодаря этому, он все свои силы обратил на убеждение народа возобновить войну.
Противником Алкивиада выступал тот же самый Никий. Он выступал за союз со Спартой и хотел мира с ней. Алкивиад, что неудивительно, победил Никия и его сторонников в этом споре, доказывая и отстаивая своё всеми возможными способами. Также Алкивиад выступал за военный поход на Сицилию. Он говорил: «...на той высоте могущества, на какой мы стоим, необходимо замышлять меры против одних и не давать воли другим, потому что нам угрожает опасность подчинения противнику, если мы сами не будем властвовать над ним. И так подумайте, что походом на тамошние народы мы усилим наше могущество здесь, а потому предпримем поход, чтобы смирить гордость пелопоннесцев».