Результаты исследования

Нами были проведены два опроса (ноябрь-декабрь 1997 г. и сентябрь-ноябрь 2000 г.) по аналогичной структуре выборки и во многом по идентичным методикам. Каждая выборка составляла 700 человек и включала представителей семи социальных групп по 100 человек в каждой:

1) рабочие,

2) служащие бюджетных организаций,

3) служащие частного сектора,

4) руководители учреждений,

5) студенты,

6) безработные и

7) пенсионеры.

Для изучения предрасположенности личности к эгоизму нами была разработана специальная шкала, состоящая из 10 суждений. Ответы давались по 7-балльной шкале. Применялись и другие личностные шкалы и социальные индикаторы [19, с.29-31].

Социально-демографическая структура эгоизма. Сравнение предрасположенностей разных социальных групп к эгоизму показывает, что наиболее высокую степень эгоизма по сравнению с другими группами демонстрируют студенты, руководители учреждений и служащие частного сектора (табл. 1). Заметим, что студенты оказались более эгоистичными, нежели молодые люди до 30 лет, которые нигде не учатся (р < 0.01). Руководители, занятые в частном секторе экономики, проявили статистически значимо более высокий уровень эгоизма, чем занятые в государственном секторе (р < 0.05).

Социальное положение студентов, руководителей и служащих частного сектора сопряжено с высокой мотивацией достижения успеха и выгоды, с реализацией поставленных целей, а это требует выбора средств порой в весьма жестких условиях. Вероятно, используемые ими средства не всегда адекватны моральным нормам и букве закона. Эгоизм студентов во многом возрастной, вызван больше привычкой получать, чем отдавать, но с появлением социальных, семейных обязательств себялюбие студентов снижается. Более серьезным в социальном плане представляется высокий диспозиционный эгоизм руководителей и служащих частного сектора, ибо их эгоизм непосредственно влияет на судьбы окружающих и не может не вызывать напряжения в коллективе. В наименьшей степени к эгоизму предрасположены служащие, занятые в государственном секторе, и пенсионеры. Здесь мы наблюдаем сравнительно большую лояльность к правовым нормам и уважение к интересам окружающих. Кроме того, низкий эгоизм пенсионеров объясняется некоторым сужением их жизненной перспективы.

Из табл.1 видно, что эгоизм снижается с возрастом; у респондентов до 30 лет - самая сильная предрасположенность к эгоистичным побуждениям, а у респондентов 50 лет и старше - самая низкая. По данным 2000 г., мужчины больше предрасположены к эгоизму по сравнению с женщинами (р < 0.05). Однако по данным 1997 г. женщины проявляли несколько больший эгоизм, нежели мужчины, правда, на довольно низком уровне значимости (р < 0.10).

Поведенческие корреляты эгоизма. В ходе исследования мы определяли отношение респондентов к различным видам поведения, которые выходят за рамки традиционной морали (например, ложь в корыстных целях, развод, проституция и др.) или прямо нарушают законы (уклонение от уплаты налогов, покупка заведомо краденого и др.). Как видно из табл.2, для людей с высокой степенью эгоизма в большей мере приемлемы все упомянутые виды поведения. С точки зрения эгоистов допустимы и агрессивность, и алчность, и нечестность, и семейный разлад, и сексуальная неразборчивость.

Таким образом, для эгоистов никакие нормы морали и закона не являются преградой. Они склонны самовольно расширять границы дозволенного ради достижения своих целей.

Атрибуция личностных качеств окружающим. Известно, что индиви дуальные различия в поведении описываются в терминах личностных черт. Считается, что существует определенная последовательность в поведении человека в самых разных ситуациях и в разное время. Это дает основание предполагать наличие стабильных личностных качеств. Поэтому мы и ожидаем проявления тех или иных моральных, профессиональных и других качеств от конкретного человека, причем как раз тех качеств, которые мы сами же приписываем окружающим. К примеру, если эгоист пренебрегает чувствами и интересами другого лица ради придания своему делу приоритета, то он, вероятно, не ожидает лояльности от этого лица, а наоборот, может видеть в нем источник опасности. В самом деле, как показывают наши данные (табл.3), характер атрибуции личностных качеств окружающим людям эгоистами и неэгоистами в корне отличается. Те, кто набрал высокие баллы по шкале эгоизма, приписывают своему окружению в среднем больше негативных моральных качеств, нежели те, кто набрал низкие баллы (соответственно 4.67 и 4.88 в 1997 г., 4.87 и 5.07 в 2000 г.).

По сравнению с неэгоистами респонденты, движимые исключительно личными интересами, чаще приписывают окружающим предубежденность, агрессивность, злобу, завистливость, эгоизм и мстительность - целый набор деструктивных качеств; они чаще склонны к негативной атрибуции своему окружению и характеристик пренебрежительного отношения к другим людям (грубости, равнодушия, черствости, циничности). Кажется, что эгоисты проецируют собственные отрицательные наклонности на окружающих людей, желая, может быть, такой проекцией оправдать собственные недостатки. В то же время эгоисты приписывают окружающим и ряд позитивных качеств, правда, в основном не морального, а нейтрального свойства (состоятельность, удачливость, оптимистичность). В отличие от эгоистов, неэгоисты приписывают своему окружению большую нормативность поведения (трудолюбие, вежливость, отзывчивость, патриотичность), большую честность (неподкупность, порядочность и совестливость), большую конформность (покорность и терпеливость), неагрессивность (независтливость, немстительность, миролюбие).

Личностные корреляты эгоизма. Самую тесную связь эгоизм обнаруживает с мстительностью и завистливостью (табл.4). Это говорит о нетерпимости эгоиста к ущемлению собственных интересов и о готовности рассчитаться с обидчиком. Успех и превосходство окружающих вызывают у эгоиста досаду, раздражение, недовольство и зависть. В зависти и в эгоизме много общего: завистник желает присвоить чужое, обладать им; эгоист тоже устремлен на обладание, и, конечно, без учета чужих интересов.

Хотя у эгоистов наблюдается сильное чувство возможного (надежда), эгоизм не связан с оптимизмом в жизни. Показательно также отсутствие связи эгоизма с самоуважением, стыдливостью и внутренним или внешним локусом (источником) контроля. Похоже, у эгоистов неважно обстоит дело с оценкой компетентности, уверенности, привлекательности собственной личности (табл.5).

Чем больше линия поведения человека расходится с общепринятыми нормами, тем больше он нуждается в каких-то защитных механизмах. Вот чем объясняется тесная и значимая связь эгоистической личности с ее "верой в справедливый мир" (R = 0.10 при p < 0.05).

Адаптивность в период экономических кризисов. Чтобы определить степень адаптивности респондентов, мы образовали две группы (табл.6). В группу адаптированных были включены респонденты, ответы которых удовлетворяли трем критериям одновременно: в период экономической реформы (с 1992 г.) улучшилось их как социальное, так и материальное положение, удалось найти свое место в сегодняшней жизни (68 чел.). В группу неадаптированных попали те, у кого в период реформы ухудшилось социальное и материальное положение и не удалось найти своего места в жизни (119 чел.). 38.2% респондентов из группы адаптированных набрали высокие баллы по шкале эгоизма, а в группе неадаптированных таких оказалось 18.5%. Низкие баллы по шкале эгоизма набрали в первой группе 25.0%, а во второй - 41.2%. Иначе говоря, в период экономической реформы эгоисты лучше адаптировались по сравнению с неэгоистами. Итак, среди эгоистов больше тех, кто доволен своим социальным и материальным положением и в целом удовлетворен своей жизнью.

Оказание помощи, поиск поддержки и выражение сочувствия. Поведенческие и эмоциональные компоненты эгоизма наиболее отчетливо проявляются в ситуациях, когда люди испытывают острую нужду и им нужна отзывчивость окружающих. В нашем исследовании мы задавали вопросы о том, в каких условиях следует просить помощи, легко ли просить о помощи, приходилось ли оказывать помощь тем, кто переживает трудности, возникало ли чувство жалости к испытывающим серьезную нужду. Ответы на эти вопросы у эгоистов и неэгоистов кардинально разошлись: лишь 15.7% респондентов, набравших высокие баллы по шкале эгоизма, сообщили, что им легко просить помощь у других; среди неэгоистов таких респондентов еще меньше - 8.8%. Почти каждый второй из группы неэгоистов считает, что "самому человеку не следует просить о помощи, а надо ждать, когда ее окажут" (47.6%); с таким мнением согласен лишь каждый четвертый эгоист (23.8%).

Когда кто-то из знакомых переживал серьезные затруднения, чувство жалости по отношению к бедствующему испытывали 86.0% неэгоистов и 68.6% эгоистов. Оказали помощь в течение последнего года 67.5% из числа набравших низкие баллы по шкале эгоизма и 53.1% из числа набравших высокие баллы. Таким образом, по сравнению с неэгоистами, эгоисты менее отзывчивы к нуждам знакомых, реже оказывают помощь нуждающимся, в то же время сами чаще проявляют готовность просить поддержки у окружающих, чем неэгоисты.

Выводы

Результаты нашего эмпирического исследования подтверждают основные структурные элементы эгоизма, выдвинутые в теоретической части статьи.

Как оказалось, набравшие высокие баллы по шкале эгоизма характеризуют окружающих исключительно в негативных моральных категориях. Своекорыстные и себялюбивые приписывают людям, с которыми они общаются, пренебрежительность, агрессивность, циничность, эгоизм, завистливость и мстительность, тогда как неэгоисты в основном позитивно описывают свой круг общения. Важность данного вывода состоит в том, что именно приписываемые другим личностные качества влияют на тональность взаимоотношений между людьми и обусловливают эффективность объединенных усилий. Если позитивные оценки неэгоистов свидетельствуют об их лояльности, расположенности к конструктивному, взаимополезному сотрудничеству, то преобладание негативных оценок у эгоистов говорит о трудности или даже невозможности такого сотрудничества.

Второй важный вывод касается оценки приемлемости тех видов поведения, которые выходят за рамки традиционной морали или прямо нарушают нормы закона. Выявлено, что для эгоистичной личности в большей мере допустимо нарушение норм закона и морали во всех приведенных 27 ситуациях, нежели для неэгоистичных респондентов. Обнаруживается явная склонность эгоистов самовольно расширять границы дозволенного ради достижения своих целей.

Получены данные, свидетельствующие о меньшей отзывчивости эгоистов к жизненным затруднениям своих знакомых и близких. По сравнению с неэгоистами себялюбивые реже выражали чувство жалости к бедствующим, реже оказывали помощь нуждающимся. В то же время эгоисты чаще выражают готовность искать и просить помощи у окружающих, чем неэгоистичные люди.

В обоих исследованиях обнаружена большая склонность к эгоистичности у служащих частного сектора экономики. Кроме того, руководители, занятые в негосударственном секторе, оказались более эгоистичными, чем занятые в бюджетных организациях. Можно сказать, что появился новый социальный слой, ставящий собственную выгоду несколько выше закона, морали, интересов других людей и т.п. Безусловно, введение рыночных отношений в корне должно было изменить социальную мотивацию граждан: поиск более высокооплачиваемой работы, создание своего дела, достижение большего успеха и др. Вполне возможно, что в условиях сегодняшней реальности более успешными могли быть зачастую те, кто не останавливался перед нарушением норм закона и морали ради поставленной цели. Недаром более адаптивными в период либерализации экономики оказались, по нашим данным, как раз эгоистичные респонденты. Однако социальная цена их успешности может быть весьма ощутимой. В стремлении к достижению собственной выгоды ничего аморального или криминального нет, но эгоист увеличивает свою выгоду за счет ущемления интересов окружающих. Тем самым эгоист не только наносит ущерб другим людям, он разрушает нормативную жизнь, обесценивая значение таких универсальных и социально плодотворных категорий, как долг и справедливость, сострадание и великодушие, благотворительность и щедрость, честность и порядочность.