- •Часть первая
- •I. Прием у старого джолиона
- •II. Старый джолион едет в оперу
- •III. Обед у суизина
- •IV. Проект нового дома
- •V. Семейный очаг форсайта
- •VI. Джемс во весь рост
- •VII. Прегрешение старого джолиона
- •VIII. Проект дома готов
- •IX. Смерть тети энн
- •Часть вторая
- •I. Старый джолион в зоологическом саду
- •II. Съезд у тимоти
- •III. Бал у роджера
- •IV. Вечер в ричмонде
- •V. Симптомы форсайтизма
- •VI. Босини отпущен на честное слово
- •VII. Джун ездит с визитами
- •VIII. Постройка дома закончена
- •IX. Сомс сидит на лестнице
- •Часть третья
- •I. Показания миссис мак-эндер
- •II. Ночь в парке
- •III. Встреча в ботаническом саду
- •IV. Блуждания в аду
- •VI. Сомс приходит с новостями
- •VII. Победа джун
- •VIII. Уход босини
- •IX. Возвращение ирэн
- •Интерлюдия: последнее лето форсайта
- •II. Светский человек уходит со сцены
- •III. Сомс собирается что-то предпринять
- •IV. Сохо
- •V. Видения джемса
- •VI. Уже не молодой джолион у себя дома
- •VII. Стригунок находит подружку
- •VIII. Джолион исполняет свои обязанности попечителя
- •IX. Вэл узнает новости
- •X. Сомс принимает у себя будущее
- •XI. ...И навещает прошлое
- •XII. На форсайтской бирже
- •XIII. Джолион начинает понимать, что с ним происходит
- •XIV. Сомсу становится ясно, чего он хочет
- •Часть вторая
- •I. Третье поколение
- •II. Сомс решил удостовериться
- •III. Визит к ирэн
- •IV. Куда форсайты страшатся заглядывать
- •V. Джолли в роли судьи
- •VI. Джолион в нерешительности
- •VII. Дарти против дарти
- •VIII. Вызов
- •IX. Обед у джемса
- •Х. Смерть пса балтазара
- •XI. Тимоти предостерегает
- •XII. Охота продолжается
- •XIV. Диковинная ночь
- •Часть третья
- •I. Сомс в париже
- •II. В паутине
- •III. Ричмонд-парк
- •IV. По ту сторону реки
- •V. Сомс действует
- •VI. Летний день
- •VII. Летняя ночь
- •VIII. Джемс в ожидании
- •IX. Выпутался из паутины
- •X. Век уходит
- •XI. Затишье
- •XII. Рождение форсайта
- •XIII. Джемсу сказали
- •XIV. Его собственное
- •Интерлюдия: пробуждение
- •Сдается в наем
- •Часть первая
- •I. Встреча
- •II. Хитрая флер форсайт
- •III. В робин-хилле
- •IV. Мавзолей
- •V. Родная земля
- •VI. Джон
- •VII. Идиллия на лоне природы
- •VIII. Гойя
- •IX. Трио
- •X. Дуэт
- •XI. Каприз
- •Часть вторая
- •I. Мать и сын
- •II. Отцы и дочери
- •III. Встречи
- •IV. На грин-стрит
- •V. Чисто форсайтские дела
- •VI. Личная жизнь сомса
- •VII. Джун хочет помочь
- •VIII. Закусив удила
- •IX. Поздно жалеть
- •Х. Решение
- •XI. Тимоти пророчествует
- •Часть третья
- •I. Дух старого джолиона
- •II. Исповедь
- •III. Ирэн!
- •IV. Сомс размышляет
- •V. Навязчивая идея
- •VI. Отчаяние
- •VII. Миссия
- •VIII. Нелепая мелодия
- •IX. Под старым дубом
- •X. Свадьба флер
- •XI. Последний из старых форсайтов
- •Белая обезьяна
- •Часть первая
- •I. Прогулка
- •II. Дома
- •III. Музыка
- •IV. Обед
- •VI. «старый форсайт» и «старый монт»
- •VII. «старый монт» и «старый форсайт»
- •VIII. Бикет
- •IX. Смятение
- •X. Конец спортсмена
- •XI. Рискованное предприятие
- •XII. Цифры и факты
- •XIII. Плен
- •Часть вторая
- •I. Марка падает
- •II. Викторина
- •III. Майкл гуляет и разговаривает
- •IV. Тело флер
- •V. Душа флер
- •VI. Майклу достается
- •VII. Нагая натура
- •VIII. Сомс берется за дело
- •IX. Слежка
- •X. Лицо
- •XI. Шапка набекрень
- •XII. На восток
- •Часть третья
- •I. Праздник
- •II. Служебные дела
- •III. «отдых дриады»
- •IV. Отдых бикета
- •V. Майкл дает советы
- •VI. Квиты
- •VII. Беседы с элдерсоном
- •VIII. Сбежал
- •IX. Сомсу решительно все равно
- •X. Но осторожность — благое дело
- •XI. С маленькой буквы
- •XII. Испытание
- •XIII. Сомс прижат к стене
- •XIV. Пытка
- •XV. Покой
- •Интерлюдия: идиллия
- •II. Перемена
- •III. Майкл «производит разведку»
- •IV. Только разговоры
- •V. Пасынки
- •VI. Сомс начеку
- •VII. Звуки в ночи
- •VIII. Вокруг да около
- •IX. Куры и кошки
- •X. Фрэнсис уилмот меняет фронт
- •XI. Сомс посещает редакцию
- •XII. Майкл размышляет
- •XIII. Дело затевается
- •XIV. Дальнейшие размышления
- •Часть вторая
- •I. Майкл произносит речь
- •II. Последствия
- •III. Марджори феррар у себя дома
- •V. Дело развертывается
- •VI. Майкл едет в бетнел-грин
- •VII. Контрасты
- •VIII. В поисках улик
- •X. Фотографические снимки
- •XI. Тени
- •XII. ...Сгущаются
- •Часть третья
- •I. «зрелища»
- •II. «не намерен допустить»
- •III. Сомс едет домой
- •IV. Вопросы и ответы
- •V. Знаменательный день
- •VI. Показания
- •VII. Сыта по горло
- •VIII. Марионетки
- •IX. Раут у миссис мэгюсси
- •X. Новая страница
- •XI. За борт
- •Интерлюдия: встречи
IV. На грин-стрит
Неизвестно, как впервые возникло впечатление, что Проспер Профон опасный человек: восходило ли оно к. его попытке подарить Валу мэйфлайскую кобылу; к замечанию ли Флер, что он, «как мидийское воинство, рыщет и рыщет»; к его несуразному вопросу "Зачем вам жизнеспособность, мистер Кардиган? ", или попросту к тому факту, что он был иностранцем, или, как теперь говорят, «чужеродным элементом». Известно только, что Аннет выглядела особенно красивой и что Сомс продал ему Гогэна, а потом разорвал чек, после чего сам мсье Профон заявил: «Я так и не получил этой маленькой картинки, которую купил у мистера Форсайта».
Как ни подозрительно на него смотрели, он все же часто навещал вечнозеленый дом Уинифрид на Грин-стрит, блистая благодушной тупостью, которую никто не принимал за наивность — это слово вряд ли было применимо к мсье Просперу Профону. Правда, Уинифрид все еще находила бельгийца «забавным» и посылала ему записочки, приглашая: «Заходите, поможете нам приятно убить вечер» (не отставать в своем словаре от современности было для нее необходимо как воздух).
Если он был для всех окружен ореолом таинственности, это обусловливалось тем, что он все испытал, все видел, слышал и знал и, однако, ничего ни в чем не находил, что казалось противоестественным. Уинифрид, всегда вращавшаяся в светском обществе, была достаточно знакома с английским типом разочарованности. Люди этого типа отмечены печатью некоторой изысканности и благородства, так что это даже доставляет удовольствие окружающим. Но ничего ни в чем не находить было не по-английски; а все неанглийское невольно кажется опасным, если не представляется определенно дурным тоном. Как будто настроение, порожденное войной, прочно уселось темное, тяжелое, равнодушно улыбающееся — в ваших креслах ампир, как будто оно заговорило вдруг, выпятив толстые румяные губы над мефистофельской бородкой. Для англичанина это было «немного чересчур», как выражался Джек Кардиган: если нет ничего, ради чего стоило бы волноваться, то всетаки остается спорт, а спорт уж наверно стоит волнения. Уинифрид, всегда остававшаяся в душе истой Форсайт, не могла не чувствовать, что от подобной разочарованности ничего не возьмешь, так что она действительно не имеет прав на существование. И впрямь мсье Профон слишком обнажал свой образ мыслей в стране, где такие явления принято вуалировать.
Когда Флер после поспешного возвращения из Робин Хилла сошла в этот вечер к обеду, «настроение» стояло У окна в маленькой гостиной Уинифрид и глядело на Грйнстрит с таким выражением, точно ничего там не видело. Флер тотчас отвернулась и уставилась на камин, как будто видела в топке огонь, которого там не было.
Профон отошел от окна. Он был в полном параде: белый жилет, белый цветок в петлице.
— А, мисс Форсайт, очень рад вас видеть, — сказал он. — Как поживает мистер Форсайт? Я как раз сегодня говорил, что ему следует развлечься. Он скучает.
— Разве? — коротко ответила Флер.
— Определенно скучает, — повторил мсье Профон, раскатывая "р".
Флер резко обернулась.
— Сказать вам, что бы его развлекло? — начала она; но слова «услышать, что вы смылись» замерли у нее на губах, когда она увидела его лицо. Он обнажил все свои прекрасные белые зубы.
— Я слышал сегодня в клубе про его прежние неприятности.
Флер широко раскрыла глаза.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
Мсье Профон наклонил зализанную голову, словно желая умалить значение своих слов.
— То маленькое дельце, — сказал он, — еще до вашего рождения.
Сознавая, что он очень умно отвлек ее внимание от той лепты, которую сам вносил в неприятности ее отца, Флер не смогла, однако, воздержаться от вопроса, на который ее толкало острое любопытство.
— Расскажите, что вы слышали.
— Зачем же? — уронил мсье Профон. — Вы все это знаете.
— Разумеется. Но я хотела бы убедиться, что вам не передали в превратном виде.
— Про его первую жену, — начал мсье Профон.
Едва подавив возглас: «У папы никогда не было другой жены!» — Флер сказала:
— Да, так что же вы о ней слышали?
— Мистер Джордж Форсайт рассказал мне, как первая жена вашего отца впоследствии вышла замуж за его кузена Джолиона. Для мистера Форсайта это было, я думаю, немного неприятно. Я видел их сына — славный мальчик.
Флер подняла глаза. Дьявольски усмехающееся лицо мсье Профона поплыло перед нею. Так вот она, вот причина! Героическим усилием, какого еще не доводилось ей делать в жизни. Флер заставила остановиться поплывшее лицо. Она не знала, заметил ли Профон ее волнение. В гостиную вошла Уинифрид.
— О! Вы уже здесь. Мы с Имоджин провели восхитительный день на «Базаре младенца».
— Какого младенца? — машинально спросила Флер.
— Общества «Спасай младенцев». Мне подвернулась чудесная покупка, дорогая моя. Кусок старинного армянского кружева — невероятная древность. Вы мне скажете ваше мнение о нем, Проспер.
— Тетя! — вдруг прошептала Флер.
Испуганная странным тоном девушки, Уинифрид подошла к ней.
— Что с тобой? Тебе нехорошо?
Мсье Профон отошел к окну, откуда как будто и не мог услышать их разговор.
— Тетя, он... он сказал мне, что папа был уже раз женат. Правда, что он развелся с той женой и она вышла замуж за отца Джона Форсайта?
Никогда за всю свою жизнь матери четырех маленьких Дарти не испытывала Уинифрид такого смущения. Лицо ее племянницы было бледно, глаза темны, напряженный голос упал до шепота.
— Твой отец не хотел, чтобы ты об этом узнала, — сказала она как могла внушительней. — Всегда так получается. Я много раз говорила ему, что он должен тебе рассказать.
— О! — воскликнула Флер.
И все. Но и этого было довольно. Уинифрид погладила ее по плечу — по крепкому плечику, приятному и белому! Она всегда невольно взглядом оценщика смотрела на племянницу, которая, конечно, выйдет когда-нибудь замуж, но не за этого мальчика Джона.
— Мы уже много лет как забыли об этом, — сказала она в утешение. Идем обедать!
— Нет, тетя. Мне нездоровится. Можно мне уйти наверх?
— Дорогая моя! — огорчилась Уинифрид. — Ты так близко принимаешь это к сердцу? Ведь между вами еще ничего не было. Этот мальчик — ребенок!
— Какой мальчик? У меня просто болит голова. И мне сегодня не хочется больше видеть этого человека.
— Хорошо, дорогая, — сказала Уинифрид. — Иди к себе и ляг. Я тебе пришлю брому, и я поговорю с Проспером. Зачем он вздумал сплетничать? Но должна сказать, по-моему, лучше даже, что ты все узнала.
Флер улыбнулась.
— Да, — сказала она и тихо ушла.
Когда она подымалась по лестнице, у нее кружилась голова, во рту было сухо, в груди щемило. Никогда за всю свою жизнь не знала она хотя бы минутного опасения, что не получит того, чего желала. День выдался полный сильных переживаний, а от завершившего их страшного открытия у нее и впрямь заболела голова. Не удивительно, что отец прячет ту фотографию, стыдится, что хранит ее до сих пор. Но может ли он ненавидеть мать Джона, если хранит ее фотографию? Флер прижала руки к вискам, пытаясь разобраться в своих мыслях. А те рассказали ли Джону — ее появление в Робин-Хилле не принудило ли их рассказать? Да или нет? Все зависит теперь от этого. Она знает, и все знают, кроме, может быть, Джона.
Закусив губу, она шагала из угла в угол и думала с отчаянным напряжением. Джон любит свою мать. Если ему рассказали, как он поступит? Трудно предугадать. Но если нет, не может ли она... не может ли она завладеть им, выйти за него замуж, пока он не узнал? Она пересмотрела свои впечатления от Робин-Хилла. Лицо его матери, такое пассивное — темные глаза, волосы точно напудрены, в чертах сдержанное спокойствие, улыбка на губах — это лицо ее смущало; и лицо его отца — доброе, осунувшееся, дышащее иронией. Она инстинктивно чувствовала, что они не могли тут же рассказать все Джону, не могли нанести ему удар, потому что для него узнать это будет, конечно, страшным ударом.
Только бы тетя не рассказала отцу, что ей это стало известно! Надо принять меры. Пока родители думают, что ни она, ни Джон ничего не знают, еще не все потеряно, можно замести следы и добиться желанного. Но ее угнетала мысль о ее одиночестве в борьбе. Все против нее, все! Совсем как Джон сказал сегодня: он и она хотят жить, но прошлое стоит им поперек дороги, прошлое, в котором они не участвовали, которого они не понимают. Возмутительно! Вдруг она подумала о Джун. Не поможет ли она им? Почему-то Джун произвела на нее такое впечатление, точно она, сама ненавидя препятствия, должна сочувствовать их любви. Потом инстинкт подсказал другую мысль: «Не выдам ничего даже ей. Нельзя. Джон должен быть моим. Наперекор им всем». Ей принесли чашку бульона и таблетку излюбленного средства Уинифрид от головной боли. Она проглотила и то и другое. Потом явилась и сама Уинифрид. Флер открыла кампанию словами:
— Знаете, тетя, я не хочу, чтобы думали, будто я влюблена в этого мальчика. Право, я почти с ним и не знакома.
Уинифрид при всей Своей опытности не была fine. Слова Флер почти успокоили ее. Конечно, девушке неприятно было услышать о семейном скандале, и Уинифрид приступила к смягчению тонов — задаче, к которой она была превосходно подготовлена, пройдя школу светского воспитания под опекой всегда спокойной мамаши и отца, нервы которого нужно было постоянно беречь, и школу долголетней супружеской жизни с Монтегью Дарти. Ее рассказ был рекордом упрощения. Первая жена Сомса была крайне взбалмошная особа. Был еще молодой человек, которого раздавил омнибус, и она ушла от Сомса. Потом, через много лет, когда все могло бы опять наладиться, она увлеклась их двоюродным братом Джолионом; Сомс, конечно, был принужден с ней развестись. История эта давно всеми забыта, помнят только в семье. Впрочем, все обернулось к лучшему: у Сомса теперь есть Флер, а Джолион с Ирэн живут, по-видимому, очень счастливо, и сын их очень милый юноша. «А Вэл женился на Холли, и это окончательно все сгладило». С этими утешительными словами Уинифрид погладила племянницу по плечу, подумала: «Аппетитная маленькая женщина — вся как литая» — и вернулась к Просперу Профону, который, несмотря на допущенную им бестактность, был в этот вечер очень «забавен».
В течение нескольких минут после ухода тетки Флер оставалась под влиянием брома материального и духовного. Но потом вновь вернулось сознание реальности. Тетя обошла молчанием все то, что действительно имело значение: чувство, ненависть, любовь, непримиримость страстных сердец. Так мало зная жизнь, едва успев коснуться любви. Флер все же инстинктом поняла, что слова так же далеки от факта, как монета от покупаемого на нее хлеба. «Бедный папа! — думала она. — Бедная я! Бедный Джон! Но все равно — раз я этого хочу, он будет мой». В окно своей комнаты она увидела, как Проспер Профон вышел в сумерках из подъезда и «порскнул прочь». Если он и ее мать... как отразится это на ее планах? Несомненно, отец в таком случае еще больше привяжется к ней, так что в конце концов согласится на все, чего она пожелает, или тем скорее примирится со всем, что она сделает без его ведома.
Она взяла горсть земли из ящика с цветами за окном и изо всей силы бросила вслед удаляющейся спине. Недобросила, конечно, но самая попытка подействовала на нее успокоительно.
Легкий ветер, врываясь в окно, приносил с Грин-стрит запах бензина неприятный запах.