1654-Ом году. Но прежде чем познакомиться с этим шедевром, давайте мысленно

побываем вместе с Мариэттой Шагинян в Амстердаме и потом заглянем в

старинный дом на Бреестрат.

Мы въезжаем в Амстердам и тратим много времени на чтение путеводителя

об этом тысячелетнем городе, построенном "на костях селедки", как шутят сами

амстердамцы, - тысячу с лишним лет назад здесь, у устья реки Амстель, была

бедная рыбачья деревушка. По путеводителю в нем такое множество вещей,

нужных для осмотра, что мы оставим для себя лишь самое главное: дом

Рембрандта. Чтобы попасть туда, нужно пересечь по грахтам (улицам, идущим

вдоль каналов), переулкам со съестными лавочками, крохотным площадям и

подворотням, чуть ли не весь город к вокзалу, туда, где раньше был еврейский

квартал, и где на Йоденбреестрат (Еврейской улице) стоит старый дом великого

художника. Но вот шумный "проезжий" угол, где надо не зевать, переходя на

улицу Йоденбреестрат с ее синагогой и церковью Аарона и Моисея, почти

упирающейся в ботанический сад, недалеко от и поныне существующего толкучего

рынка. Старинный дом, номер 4-6, окна с наружными ставнями и мелкими

переплетами. Таких в Амстердаме много, и только надпись у входа - "Дом

Рембрандта" - останавливает прохожего резко, как удар.

Этот дом купил когда-то тридцатичетырехлетний Рембрандт; здесь он

вместе с семьей и учениками жил и работал почти двадцать лет, пока кредиторы

не выгнали его отсюда. Здесь пережил он смерть Саскии, написал "Ночной

дозор", сделал огромное количество картин и офортов на библейские и

евангельские темы, пользуясь живой натурой, постоянно встречавшейся ему на

улицах и на паперти церкви и синагоги. За прошедшие с тех пор три с лишком

столетия дом сменил много хозяев, которые его перестроили изнутри,

приспосабливая к своим нуждам, но снаружи он остался прежним. Комнаты стали

иными, но, подходя к окну, испытываешь странное волнение: к этому окну,

отвлекшись от работы, подходил Рембрандт ван Рейн. В 1911-ом году дом

Рембрандта был реставрирован и открыт как музей. И с тех пор двери его не

закрываются.

Мастерская художника - специальная маленькая комнатка рядом с прихожей.

Дубовый печатный станок; на стене - выполненная в семнадцатом веке

географическая карта. На столе медные пластинки, гравировальные иглы. Тем,

кто читал переведенный у нас роман Тойна де Фриза "Рембрандт", будет

особенно интересно пройти по всему дому с его старинной мебелью, резными

шкафами, массивными столами, стульями с высокими спинками, заглянуть в

комнаты учеников, в комнату Титуса, в спальню Саскии ван Эйленбурх. На

стенах в комнатах дома Рембрандта висят работы его учителей и учеников,

гравюры его эпохи, показывается собрание почти всех его оттисков. Кроме них,

музей располагает только одним произведением самого мастера, но это

произведение на редкость хорошо выбрано.

Это - небольшой рисунок (высота двадцать три, ширина тринадцать

сантиметров), изображающий самого Рембрандта во время работы, в мастерской,

одетым в нечто вроде длинного халата и рабочую шляпу. В этом автопортрете

есть оттенок, очень важный для понимания мировосприятия позднего Рембрандта.

Художник стоит перед нами во весь рост, коренастый, широкоплечий, упирая

руки в бедра и держась ими за пояс, слегка втянув голову в плечи с

энергичной осанкой пожилого ремесленника-мастерового, стоит прочно и

непоколебимо, как неприступная крепость, на которую, как ни верти листок,

зритель вынужден смотреть как бы снизу вверх. Ненарисованная линия горизонта

явно понижена, и Рембрандт смотрит на нас сверху вниз. Больше того,

Рембрандт стоит так, как будто перед ним - враг, которого он видит насквозь

и которому не уступит ни пяди своей позиции. Мы знаем, кто этот враг - это

амстердамское патрицианское общество, преуспевающие промышленники и знатные

чиновники. И мы верим, что художник не даст посягнуть им на свою крепость,

на свободу своего творчества, на правду своего искусства.

Агрессивность, присущая Рембрандту в этом рисунке, сильно отличается от

того дерзкого, самоуверенного вызова буржуазному обществу, который мы читали

в некоторых автопортретах 30-ых годов. Здесь это уже не вызов, а полный

разрыв, непримиримое отрицание буржуазных идеалов, непоколебимость творца,

уверенного в своей правоте. Перед нами один из ярчайших примеров социального

самоутверждения великого художника.

Притихшие, взволнованные, покидают туристы этот дом, открытый для всех.

Напротив, лишь в виде исключения, с разрешения хозяев, можно попасть в

другой дом в Амстердаме, связанный с воспоминаниями о художнике. Это

великолепный особняк, который выстроил себе его не слишком верный друг и

знатный заказчик Ян Сикс. Семья Сикс живет здесь до сих пор, и до сих пор в

одной из комнат висит знаменитый портрет их предка, написанный Рембрандтом в