Присоединение Твери

В 1375 г. тверской князь Михаил Александрович признал себя «братом молодшим» московского князя Дмитрия Донского, и с этого момента Тверь перестала быть соперницей Москвы в борьбе за великое княжение. Покорно, хотя и с большой неохотой, тверские князья шли в русле московской политики. В 1452 г. Борис Александрович Тверской отдал дочь Марию за наследника московского престола Ивана Васильевича (будущего Ивана III), укрепляя союз с Москвой. Следующий тверской князь Михаил Борисович тоже поначалу жил в мире с Иваном III, помогая своему зятю в походах против Новгорода. Но после присоединения новгородских территорий к Москве (1478 г.), избавления от татарского ига (1480 г.) и расширения владений великого князя за счет многих мелких уделов, Михаил Тверской стал опасаться, что и его землям не удастся сохранить самостоятельность. Единственной силой, на которую он мог рассчитывать в противостоянии с Москвой, было польско-литовское государство. В 1483 г. Михаил Борисович женился на внучке польского короля Казимира IV и заключил с ним союзный договор. Это нарушало обязательства Твери перед Москвой, и московские войска вторглись на тверские земли. Михаил Тверской был вынужден капитулировать и отказаться от права вести самостоятельную внешнюю политику. Но не только к этому стремился Иван III. Повод к окончательному захвату тверских земель дал ему сам князь Михаил, который в 1485 г. возобновил контакты с Казимиром. В сентябре 1485 г. войско великого князя осадило Тверь, и Михаил Борисович бежал в Литву. Иван III передал тверские земли своему сыну Ивану Молодому (тот был племянником бежавшего князя), а после его смерти в 1490 г. территории Тверского княжества окончательно вошли в состав Московского государства. Именно в 1485 г. после победы над Тверью Иван III стал титуловаться как «государь всея Руссии».

Государство и церковь

При Василии II Темном (1425 – 1462 гг.) прекратилась зависимость Русской православной церкви от Константинопольской епархии. В 1443 году собор русского духовенства самостоятельно избрал митрополитом Киевским и всея Руси рязанского епископа Иону. С 1448 г. русская церковь стала автокефальной. И, таким образом, московская митрополия попала теперь в прямую зависимость от окрепшей великокняжеской власти.

Еще с XIV в. церковь на Руси стала крупным землевладельцем. Быстро росло богатство монастырей. Главным источником обогащения являлись земельные вклады «на помин души», которые князья и бояре давали обителям. Этот обычай создавал огромные имения Русской церкви, разорял вотчинников и сокращал фонд государственных «черных» земель.

Споры о месте церкви в жизни государства и общества развернулись во второй половине XV — начале XVI вв. По вопросам о допустимости церковного землевладения и соотношении авторитета духовной и светской власти сформировались две основные позиции.

«Нестяжатели», возглавляемые старцем Кирилло-Белозерского монастыря Нилом Сорским, утверждали, что «стяжать», то есть стремиться к земным богатствам, недостойно не только монахов (принцип личной бедности проповедовался в Русской православной церкви еще в XI в.), но и духовенства вообще. Вместо больших богатых монастырей должны существовать малые обители, где иноки живут в аскезе, посвящают все время молитве и совершенствованию своего внутреннего мира.

«Иосифляне», называемые так по имени своего духовного лидера, игумена Волоколамского монастыря Иосифа Волоцкого, защищали церковное землевладение, настаивая на том, что, во-первых, богатства монастырей — это богатства Божьи, а во-вторых, если запретить обителям принимать земельные пожертвования, то «как честному и благородному человеку постричься?».

Необходимо упомянуть о том, что дискуссии о бедности и богатстве церкви между нестяжателями и иосифлянами были продолжением споров, возникших еще в XIV в. среди русского духовенства. В тот период, когда религия всецело владела умами людей, любая попытка оспорить официальную точку зрения церкви называлась ересью. Возникали ереси и на Руси. Именно приверженцы ереси «стригольников» (Новгород — Псков, XIV в.) и ереси «жидовствующих» (Новгород — Москва, XV в.) помимо прочего резко критиковали мздоимство церковников и стяжательство церкви, напоминая, что Христос и апостолы «ходили босы».

С еретиками Русская православная церковь расправлялась беспощадно, но дискуссии иосифлян и нестяжателей велись на более высоком уровне — покровительницей нестяжателей при дворе была невестка великого князя, мать наследника престола  княгиня Елена Волошанка. Некоторое время принять аргументы Нила Сорского склонялся и сам Иван III. Его привлекала в этом учении возможность секуляризировать церковные земли, в чем великий князь очень нуждался. Кроме того, нестяжатели разграничивали сферы деятельности духовной и светской власти, а иосифляне настаивали на том, что «священство выше царства», так как авторитет церкви исходит от Бога.

В 1503 г. Иван III созвал церковный собор, который должен был решить судьбу церковного землевладения в Московском государстве. Иосифлян на этом соборе оказалось большинство, и они сумели отклонить проект ликвидации монастырских земель, выдвинутый нестяжателями. В это же время Иосиф Волоцкий резко сменил свое отношение к светской власти, заявляя: «Божественные правила повелевают царя почитати, а не свариться с ним…». В обмен на поддержку своего авторитета великий князь отказался от мысли конфисковать монастырские имения, и на соборе 1504 г. нестяжатели были осуждены как еретики.

С тех пор иосифляне стали верной опорой царской власти. Именно к сторонникам Иосифа Волоцкого принадлежал игумен Псковского Елеозарова монастыря Филофей, оформивший в своих посланиях к Василию III теорию «Москва — третий Рим». Эта теория, ставшая официальной идеологией самодержавия, возвеличивала московских государей, подчеркивала богоизбранность Московского царства и его особый путь как центра истинной веры и объединителя всех православных земель.