20.12. Узкий и пространный путь

(Из слова о узцем пути, ведущем в царство небесное)

В загробный мир есть два пути: один узкий или скорбный, соединенный с распятием плоти со страстями и похотями и ведущий в жизнь блаженную, другой — пространный, т. е. греховный, о котором прямо сказал Спаситель, что он ведет в пагубу. В своих представлениях эти два, пути мы часто смешиваем между собою, так что, ходя на самом деле постоянно путем пространным, думаем, однако, что шествуем путем узким, и чаем себе награды. Вот, например, довел себя человек худыми делами до какого-нибудь горя: ведь сам виноват? А глядишь, ни за что не сознается и всем жалуется: "здесь обижают, так там получу себе награду; душу не отнимут, Бог видит" и т. п. Отчего это мы так заблуждаемся, братие? Очевидно оттого, что вполне не знаем, что такое тот и другой путь. Имей мы о каждом из них ясное понятие, тогда пожалуй и мнения наши о самих себе изменятся и мы может быть будем более внимательными к себе и своим делам, чем прежде.

Вот одно из определений узкого пути, сделанное опытным в духовной жизни св. отцом. "Мы, говорит он, обещавшиеся идти узким и прискорбным путем, на самом же деле идущие путем пространным, осмотримся, не заблудились ли мы? Не забывайте, в чем состоит узкий путь. В чем? В воздержании чрева, непрестанной молитве, довольстве скудною пищею и без всяких приправ питием; в благодушном перенесении насмешек, ругательств: в обуздании злой воли, в терпении хулений и клеветы; в том, наконец, чтобы оговариваемым не гневаться, уничижаем смиряться и устрашаемым не бояться. Блаженны те, которые путем сим ходят: их есть царство небесное!"

Ясно, братие, что св. отцом в сем очертании еще не вполне подробно раскрыты свойства узкого пути; но для нас, для нашего вразумления, довольно и того, что о нем сказано. Оглянемся на себя: точно ли мы ходим путем сим? Есть ли в нас воздержание, усердие к молитве, довольство своим состоянием, терпите, смирение, любовь к врагам и другие указанные добродетели, явно соединенные с самораспятием? Если есть, возблагодарим Бога; а если нет, то хоть по крайней мере отселе со смирением будем думать о себе и всегда считать себя грешниками и недостойными милостей Божьих. А иначе, к чему приведет нас гордость, к прочим грехам прилагаемая? Очевидно, к тому, что чрез нее мы и совсем лишимся благоволения Божия; ибо Бог гордым противится. Аминь.

21.12. Монах должен всецело отречься от мира

(Слово о черноризце, пришедшем ко Антонию пострищися и имения у себя удержавшем. Пролог 21 декабря)

По нашему мнению, монах должен быть совершенным бессребреником. Раз отрекся от мира, посвятил себя Богу, и живи с Богом и в Боге; а иначе дело пропало; ибо вы сами знаете, что двум господам служить нельзя и нельзя в одно и то же время работать Богу и мамоне. Монахи — это все то же, что воины, поставленные на сражение. Бодр воин, следит за врагом и выходит победителем; а бросил свое оружие, стал рассеянным, потерял осмотрительность, увлекся предметами посторонними, глядишь, и пропал. Так точно и монах. Бодро стоит на страже против врага дьявола, не увлекается пристрастием к земным благам, ну и враг рода человеческого не смеет к нему приступить, и дело спасения идет хорошо.

А разбросался монах, увлекся, например, наживою, возлюбил земные стяжания, пристрастился к деньгам, ну враг сейчас же и нападает на него и рвет его на части, и инок погибает.

Некоторый зажиточный простолюдин, задумавши сделаться иноком, роздал большую часть своего имения нищим, но некоторую часть оставил на свои нужды. После сего он пришел к преподобному Антонию и стал просить, чтобы сей постриг его в монахи. Прозорливый старец, узнавший, что пришедший к нему некоторую часть своего имения удержал для своих нужд, сказал ему: "если хочешь быть монахом, сделай вот что: пойди в ближнее селение, купи там мяса, обложи себя оным и потом возвратись ко мне. Пришлец исполнил волю старца, и когда обложил себя мясом, псы и птицы бросились на него и всего изранили. Когда он в таком жалком виде воротился к старцу, преподобный спросил его, исполнил ли он его волю. Пришлец молча указал на истерзанную плоть. Тогда Антоний сказал ему: так вот знай же, что и все другие, отрекшиеся от мира, но не оставившие страсти к стяжажанию мирских имений, так же духовно будут растерзаны демонами, когда наступит война".

Помните же, братие, что подлинно человек, сделавшийся монахом, но не изгнавший из сердца любостяжания и пристрастия к земным благам, никогда не выйдет победителем из борьбы с дьяволом и всегда будет в его власти. Вы подумайте: когда у монаха одни деньги на уме, какое же тут спасение? Ведь недаром же сказано: "Змий сребролюбия — корень всякому беззаконию" (Прол. Дек. 4). И недаром св. Андрей видел, что вокруг шеи сребролюбивого инока обвился страшный змий. И недаром, когда Ангел стал защищать сребролюбца-монаха, голос с неба сказал ему: "оставь его, ты не имеешь части в нем, ибо только милостивые получают от Меня прощение и наследуют обители небесные" (Пролог Дек. 4). Что может быть убедительнее и грознее этих слов для инока стяжателя? Что может быть страшнее хотя немного раскрытой загробной участи деньголюбца?

Опомнитесь же и другие все иноки и сребролюбия бегайте. Не забывайте слова Господня: никтоже может двума господинома работати: либо единого возлюбит, а другого возненавидит; или единого держится, о друзем же нерадети начнет. Не можете Богу работати и мамоне. Аминь.