7.03. Просящим милостыню, и живущим за счет своих благодетелей

(Из слова о затворнице, емуже откры Бог о приемлющих дары)

Довольно, братья, есть между нами людей праздных, привыкших жить на чужой счет. Найдет человек какого-нибудь добряка, подделается к нему и начинает пользоваться его благодеяниями, нисколько не думая ни о своей обязанности в отношении к своему благодетелю, ни о том, что при силах и здоровье жить в праздности и за чужой счет весьма грешно. Но о последнем мы погодим судить; а спросим упомянутых празднолюбцев вот о чем: за житье на средства ближних должны ли они нести какую-нибудь обязанность в отношении к ним или нет? Должны помнить о какой-либо ответственности пред Богом или тоже нет? Так как удовлетворительного ответа на приведенные вопросы от упомянутых людей ждать трудно, то мы сами постараемся решить вопросы и дать урок празднолюбцам и тунеядцам на время будущее.

В одном монастыре жил затворник, служивший в духовной жизни образцом для других, и между прочим поставивший себе за правило никогда ничего не принимать от кого бы то ни было. Но вот однажды явился в монастырь старейшина города с милостынею и, раздав каждому монаху по сребренику, стал умолять и упомянутого затворника, чтобы он принял от него златницу. Старец побоялся оскорбить высокого гостя и подаяние взял. Старейшина затем ушел, а затворник, пропев каноны и прочитав положенные молитвы, лег по обычаю на рогоже, чтобы немного уснуть. Что же? Вот он почувствовал себя как бы в восторге и увидел себя стоящим на поле, которое все было покрыто дурною травою. Тут явились и монахи монастыря, в котором он жил, а вместе с ними и грозный юноша, который стал приказывать им, чтобы они все жали терние. Потом приступил и к нему самому и сказал: "опояшься и жни худую траву". Затворник стал отговариваться. Тогда юноша продолжал: "не имеешь права уклоняться, ибо нанялся с твоими монахами, взявши деньги у бывшего у вас вчера старейшины. Итак, приступи и жни". В это время затворник проснулся и тотчас понял смысл видения. Он пригласил к себе давшего ему милостыню и стал умолять, чтобы он взял назад свое подаяние. Когда же тот отговаривался, старец сказал: "не хочу чужие грехи принимать, ибо и своих у меня множество!" И с этими словами выбросил подаяние и затворил окно своей келии.

Сурово поступил затворник, не приняв милостыни от старейшины городского. И это, потому что боялся ответственности за его грехи, хотя не видно, чтобы он не молился за него. Что же сказать о вас, просящие милостыню, или живущие на чужой счет, но забывающие, что вы далеко не свободны от ответственности и пред Богом, и пред своими благодетелями? Думаете ли, по крайней мере, о какой-нибудь благодарности к своим благодетелям? Молились ли за них? Воздавали ли хоть чем-нибудь за их благодеяния? Если не думали, и не молились, и не воздавали ничем, то и подумайте, и помолитесь, и воздайте. Иначе не забывайте, что рано или поздно, но непременно вам придется отвечать пред Богом и горе будет, если в будущей жизни придется вам жать терние по суду Его. Аминь.

8.03. Против гордости

(Слово св. Иоанна Златоуста о гордости. Прол. Мар. 8)

Так как гордость ослепляет человека, так как она лишает его спокойствия, так как она ненасытна и так как, наконец, она противна Богу; то, без сомнения, она есть зло. А если есть зло, то понятно, что мы всячески должны избегать ее и навыкать смирению. Как достигнуть сего? Нам кажется, лучше всего чрез размышление вот именно о зле гордости. Такое размышление, несомненно, должно принести спасительные плоды, ибо оно покажет нам гибельные последствия гордости и все беды, от нее исходящие. Что же это за зло? И какие гибельные последствия могут происходить от гордости?

Святый Златоуст говорит: "как сад, неочищенный от хвороста, не может расти; так и человек гордый не может спастись; если смирением и покаянием гордости не победит. Душа гордого стремится на высоту, но вместо нее в глубину адскую падает. И как плод гнилой неприятен вертоградарю: так и молитва гордого неприятна Богу. Душа гордого не имеет части с Богом, но радостно для бесов бывает. За гордость и ангелы были свергнуты с неба и бесами сделались. Смиренномудрие на небо возводит и с ангелами общение творит, а гордость с бесами соединяет. Молитва смиренного восходит к Богу, а молитва гордого прогневляет Его. И как тяжесть плодов сокрушает ветви, так и гордость губит душу, даже и добродетельную. И как дерево, не имеющее корня, скоро падает, так и гордый скоро сходить в адскую пропасть. И ради чего ты возносишься, человек, когда ты земля и пепел? И зачем, неразумный, упиваешься гордостью? Если ты почтен высоким саном, то имей смирение и никого не унижай. Не испытывай чужих грехов и в судный день славным будешь. Не оставляй скорбного плачущим и не будут презрены твои мольбы. Убогий человек! скажи мне, кто тебя создал? Господь ли? Почему же ты не имеешь страха к Нему и гордишься и величанием душу свою губишь? Зачем надмеваешься, тогда как ты земля, в которую и опять скоро возвратишься? Зачем гордишься, когда скоро пищею червей будешь? О, человек! Познавай свою немощь и не гордись; и так как ты Божие создание, то и не отметайся от Создавшего тебя" Итак, видите ли, сколько зла в гордости? Она, как сейчас слышали, удаляет человека от спасения, ввергает его в глубину адскую, делает молитву его неприятною Богу, лишает его части с Богом, радостью для бесов его делает, с ними соединяет его и губит душу даже и добродетельную. А если так, то понятно, что размышление о зле гордости должно, так или иначе, отвлечь нас от нее и возбудить, пожалуй, даже к ней и отвращение. И, о, если бы так произошло с нами и на самом деле! Сколько бы тогда мира и спокойствия водворилось в душе нашей, сколько бы радостей чистых, духовных дало нам заступившее место гордости — смирение! Сколько бы было спасительно для нас подражание смирившему Себя даже до смерти, смерти же крестные, Господу! Да, все это было бы для нас сокровищем не крадомым, чистым и святым. Будем просить Господа, чтобы Он Своею всесильною благодарю и навсегда удалил нас от гибельного порока гордости, утвердил нас в смирении и чрез оное вознес бы нас в свое время (1 Пет. 5, 6), в день оный великий и просвещенный. Аминь.