Глава 2. Политическая борьба в афинах. Приход писистрата к власти.
Происхождение Писистрата. Писистрат, сын Гиппократа, родился в Афинах в конце VII века, предположительно в 602 г. до н.э. Он принадлежал к одному из самых знатных аристократических родов, далекими предками которого были представители царского рода Нелеидов, переселившиеся в Элладу в период дорийского завоевания. Родовые владения Писистрата находились вдали от Афин, в Диакрии (район горной Греции), что несколько ослабляло его влияние в городе. Однако, имеются основания предположить, что род имел там свою резиденцию.
Еще до прихода к власти он зарекомендовал себя как удачливый военачальник благодаря захвату Нисеи в афино-мегарском конфликте (Herod. I. 59; Arist. Ath. Pol. 14), что обеспечило ему необходимый авторитет в обществе. Именно опираясь на военную доблесть он обосновывал свое право на власть, поскольку одной только генеалогии, восходящей к легендарной царской власти, было недостаточно, чтобы выделиться среди аристократических родов, претендующих на власть.
Политическая борьба в Афинах. В Афинах, как и во многих других полисах, тирания назревала изнутри. В 636 г. до н.э. попытка установить тиранию была предпринята Килоном, однако не увенчалась успехом. Установления тирании ждали также от Солона (Plut. Sol. 14). Этого не произошло, однако проведенные им реформы, противоречивые и незавершенные, не удовлетворили желаний ни аристократии, ни демоса, что на фоне острой социальной борьбы только усилило напряжение в полисе. В итоге в его отсутствие в Афинах разгорелась очередная смута.
На политической арене шло противоборство трех «партий» - паралийцев (береговых жителей) во главе с Мегаклом Алкмеонидом, педиаков (равнинных жителей) во главе с Ликургом Аристолаидидом и гиперакриев, или диакрийцев, (горных жителей) во главе с Писистратом. Сведения об этих группировках встречаются во всех трех источниках (Herod. I. 59; Arist. Ath. Pol. 13. 4; Plut. Sol. 29), однако их подача во многом отличается. Так, у Геродота диакрии присоединились к борьбе паралиев и педиеев, а у Аристотеля и Плутарха он уже выступают равноценными политическими силами. При этом Геродот не дает никакой идеологической оценки группировкам, выделяя их исключительно по территориальному признаку. У Аристотеля такая оценка уже появляется: по его мнению, паралийцы добивались среднего образа правления, педиаки стремились к олигархии, а диакрицы были приверженцами демократии. Однако уместность данного распределения спорна. Скорее, для Греции архаического периода в силу уровня развития политической идеологии более подходит не концепция «политических партий», а скорее «формирований на территориальной основе, отражавших не совпадавшие между собой интересы элиты и рядового населения основных частей Аттики»8. Таким образом, вероятнее всего, в среде каждой группировки имелись определенные идеологические тенденции, однако они не были никоим образом сформулированы.
Внутриполитическая борьба в Афинском полисе закончилась в 560 г. до н.э. с приходом к власти Писистрата. Это отражено во всех источниках следующей историей: изранив себя и представив это делом врагов, Писистрат стал просить у народа охранников. Получив в свое распоряжение отряд «дубинщиков», он захватил Акрополь и «стал владыкой афинян». (Herod. I. 59; Arist. Ath. Pol. 14; Plut. Sol. 30). Все три источника указывают на то, что Писистрат нанес раны сам себе. Достоверность этой информации нельзя проверить, поскольку свидетелей тому нет, однако мы можем предположить, что Писистрату в действительности угрожала опасность. Во-первых, как уже упоминалось ранее, источники составлялись в то время, когда господствовала антитираническая идеология, и авторы умышленно старались изобличить тиранов, представить их как подлых хитрецов, обманывающих свой собственный народ. Во-вторых, подобное поведение перечит аристократическому кодексу чести, а в его пренебрежении Писистрат на протяжении всего правления замечен не был9.
Данный эпизод также дает ответ и на вопрос об узурпации тиранами власти – никакой узурпации не было. Хоть Геродот и считает, что афиняне позволили сделать себя жертвами обмана и Писистрат пришел к власти исключительно благодаря хитрости, в действительности все обстояло несколько иначе. Народ (т.е. народное собрание) сам выделил Писистрату дубинщиков, догадываясь, для каких целей он мог их использовать. А следовательно и подсознательно дал на это согласие10.
Особо стоит отметить, как в этом эпизоде проявились рассмотренные ранее идеологическая политика и пропаганда Писистрата. Захват афинского Акрополя был не столько политическим (центр полиса, а значит и центр власти), сколько именно идеологическим жестом, поскольку в таком случае Писистрат не только отдавал себя под покровительство богов, но и размещал свою резиденцию на том месте, где когда-то находилась резиденция легендарных басилеев Аттики. Более того, у Аристотеля и Плутарха в данном эпизоде появляется новое действующее лицо – Аристион (Аристон). Он-то и внес предложение дать Писистрату людей для охраны. Этот факт можно расценивать как проявление пропаганды: наличие человека, уверенного в том, что Писистрату угрожает опасность, и принимающего действия с целью его защиты, в своем роде освобождало население от необходимости как-то реагировать – большинство просто соглашалось с мнением одного.
В античной традиции начиная с Аристотеля в данных событиях появляется фигура Солона. Он предстает единственным, кто видит Писистрата насквозь и пытается препятствовать узурпации власти: «Но так как словами ему [Солону] не удавалось убедить, то он стал с оружием перед дверьми и говорил, что помог отечеству по мере своих сил и что ждет того же самого и от остальных» (Arist. Ath. Pol. 14. 2). Однако его призыв не нашел отклика. Более того, у Плутарха уже даются сведения о том, что после прихода к власти Писистрат добился расположения Солона (Plut. Sol. 31). Все источники, несмотря на неприятие тирании отмечают, что правление Писистрата проходило скорее в духе «гражданского равноправия» и большинство Солоновых законов остались им нетронуты (Herod. I. 59; Arist. Ath. Pol. 14. 3; Plut. Sol. 31).
Однако закрепиться у власти надолго Писистрату не удалось. Приверженцы старых соперников Писистрата – Мегакла и Ликурга – объединились с целью освобождения полиса от власти тирана и свергли Писистрата. Точных датировок источники не предоставляют, однако некая отсылка имеется у Аристотеля: «…изгнали его на шестом году после его первого прихода к власти, при архонте Гегесии» (Ath. Pol. 14. 3). Как уже упоминалось ранее, верность датировки событий Аристотелем подвергается сомнению, однако вполне точно можно утверждать, что данные события имели место на промежутке от 560 до 556 гг. до н.э.11
Но вскоре после этого обострилась борьба и внутри аристократических родов, свергнувших Писистрата. Мегакл, «попав в затруднительное положение» (Herod. I. 60), обратился за помощью к бывшему тирану, предлагая ему жениться на его дочери и в качестве приданого получить утерянную власть.
Второй приход Писистрата к власти чрезвычайно показателен с точки зрения примененной им идеологической пропаганды. Его возвращение на Акрополь было обыграно как возвращение Афиной Геракла на Олимп. Для этого на роль Афины была найдена девушка Фия, которая была одета как богиня и посажена в повозку рядом с Писистратом. Войдя в город, тиран был радостно встречен населением. Геродот выражает искреннее удивление тому, что афиняне, «которые считались самыми хитроумными из эллинов», поверили в разыгрываемый Писистратом спектакль (Herod. I. 60). Однако при более глубоком рассмотрении эпизода становится ясно, что удивляться нечему, да и афиняне были вовсе не глупы. Мы опять имеем дело с проявлением важности харизмы и культа для архаического периода. Население полиса прекрасно понимало, что перед ними не настоящая Афина, а лишь девушка, играющая ее роль. Но для той эпохи было характерно представление о том, что данные инсценировки мифологических сюжетов сближают актера и изображаемое им божество. Следовательно, происходящее воспринималось как поддержка Афиной Писистрата.
Стоит также отметить, что и сам Писистрат не воспринимал это как уловку или обман, а расценивал собственную инсценировку как культовое действо. Он искренне верил, что сама Афина возвращает его к власти. И это совпадало с линией царя-басилея, выбранной им – покровительство богов являлось маркером харизмы, поскольку она имела божественное происхождение.
Во второй приход Писистрата к власти имела место и устная пропаганда: источники отмечают, что перед въездом колесницы в город были отправлены глашатаи, запустившие слух о том, что Афина возвращает Писистрата из изгнания, который впоследствии распространился по всему полису и создал ажиотаж. Так тиран настроил население Афин на нужный ему лад.
Таким образом, Писистрат снова пришел к власти и снова совершенно легальным путем в глазах рядовых граждан полиса.
Однако ему снова не удалось удержать власть в своих руках. Взяв по уговору в жены дочь Мегакла, Писистрат, однако, не желал иметь от нее детей12. Объединившись со своими прежними союзниками, Мегакл сверг Писистрата, которому на этот раз пришлось покинуть не только Афины, но и Аттику. Прибыв в Эретрию, вместе с сыновьями он начал собирать средства для очередного возвращения. Источники отмечают особо щедрую помощь, оказанную со стороны «фиванцев и наксосца Лигдамида, а также всадников, в руках которых была тогда государственная власть в Эретрии» (Arist. Ath. Pol. 15. 2). Вскоре все было готово для проведения действий. Третий приход Писистрата к власти был предпринят им «на одиннадцатом году своего изгнания» (Herod. I. 62)13.
Из Эретрии Писистрат двинулся в Аттику. Первым захваченным им городом был Марафон, куда начали стекаться сторонники Писистрата со всей области. При этом в Афинах к его возвращению не относились серьезно и не видели в нем угрозы до тех пор, пока он не предпринял поход на Афины. Тогда «городское ополчение вышло против возвратившихся изгнанников» (Herod. I. 62). Оба войска сошлись в битве при храме Афины Паллены. Тогда Писистрату явился прорицатель Амфилит и изрек оракул, который тот принял. Тиран напал на афинян и обратил их в бегство, и, чтобы не допустить их воссоединения, послал вдогонку своих сыновей, которые от имени Писистрата предлагали ничего не бояться и разойтись по домам.
Исчезнувшее у Аристотеля, в «Истории» Геродота при описании второго возвращения имеется некое противопоставление афинян и Писистрата. Афиняне до последнего тянут с собранием городского ополчения, не ощущают опасности и предстают праздными и индифферентными к собственной судьбе, в то время как Писистрат тщательно готовит свое возвращение и, более того, принимает оракул, т.е. правильно его истолковывает. Скорее всего, это объясняется тем, что афиняне и не знали, что лучше – тирания или диктатура аристократических родов, поэтому медлили с решением, а при сражении легко сдались.
Рассмотрим этот эпизод с точки зрения идеологической пропаганды. Здесь мы имеем два ее проявления: выбор храма Афины как места сражения и устная пропаганда сыновей Писистрата. Тиран опять подчеркивает свою особую связь с греческой богиней, ее покровительство.
Так Писистрат окончательно укрепил свою власть в Афинах.