2.1. Пятигорск

11 января отмечалось 60-летие со дня освобождения Пятигорска от немецко-фашистских захватчиков. «В годы войны в городе действовало 17 госпиталей, все санатории Пятигорска были превращены в госпиталя. Пятигорск так и называли–город-госпиталь.»

В Пятигорске по состоянию на 6 августа 1942 г. находилось около 3000 солдат и офицеров, а также курсантов Полтавского тракторного училища. Но только 1100 из них были вооружены винтовками, остальные же оказались совершенно безоружными. Тем не менее, в течение двух дней - 9 и10 августа в городе шли бои между передовыми частями 3-й немецкой танковой дивизии и бойцами и командирами местного гарнизона. Следует заметить, что немецкое командование захват Пятигорска оценивало как крупный успех своих войск. В оккупационных газетах Северного Кавказа по этому поводу говорилось: «Взятие Пятигорска в воскресенье 9 августа является таким успехом германских войск, который даже трудно себе представить. От Армавира, который был взят 7-го августа, Пятигорск по воздушной линии находится не менее чем на расстоянии 180 км, при этом продвижение с боем вперед проводилось при температуре до 58 градусов жары в густых облаках пыли и затруднялось еще многочисленными реками и оврагами»

Эвакуированные, главным образом, были членами семей командного состава Красной Армии, партийно-советского актива края, квалифицированные рабочие, специалисты и служащие, работники НКВД. Помимо этого, десятки тысяч людей выезжали и уходили самостоятельно 'разными путями от надвигавшегося фронта. Точное их количество вряд ли можно было тогда подсчитать. Значительную часть всех эвакуированных составляли евреи. Еще годом раньше, в августе 1941 г., из прифронтовой полосы на Кубань прибыло свыше 218 тысяч беженцев, спасавшихся от немецкой армии. Евреев среди них было 160 тысяч человек или 73% от общего числа эвакуированных. Летом 1942 г. из восточных областей Украины, из Крыма и Ростовской области на Северный Кавказ прибыли еще сотни тысяч эвакуированных граждан. Еврейские семьи были напуганы уже ставшими известными зверствами гитлеровцев, их бесчеловечной политикой поголовного уничтожения еврейского населения. Поэтому они проявляли наибольшую активность в ходе проведения эвакуации, стремясь любым способом и как можно скорее уехать дальше на восток. По свидетельству очевидцев стихийная эвакуация населения из Ставропольского края началась за несколько недель до официально утвержденной. И первыми забеспокоились эвакуированные в краевой центр из Украины еврейские семьи. Они заблаговременно стали покидать Ставрополь, уходя в сторону Дагестана.

В своих мемуарах генерал И.В.Тюленев пишет: «С болью в сердце смотрели мы на длинные эшелоны, сформированные из пульманов. Тысячи женщин, детей, стариков умоляли отправить их за Каспий. Лавина беженцев стала для нас в эти дни грозной опасностью. Скопление людей уже вызвало первые страшные признаки эпидемических заболеваний... »

На 1 января 1940 г. в городе-курорте проживало 62259 человек, а на 1 февраля 1943 г. после освобождения Пятигорска от оккупантов их было 42426. Уменьшение численности населения почти на 20 тыс. человек произошло не только, а точнее, даже не столько за счет эвакуации. Известно, что за годы Великой Отечественной войны из Пятигорска ушли на фронт 22 тысячи человек, большая их часть - до августа 1942 г. Следовательно, эвакуировано было из города всего несколько тысяч человек. В основном это - партийный, советский и комсомольский актив, члены ВКП(б), сотрудники НКВД, часть медицинских работников.

В Пятигорске оказались брошенными на произвол судьбы как воспитанники местных детских домов, так и эвакуированные сюда дети из других городов. В начале августа 1942 г. значительная их часть была собрана в помещениях дошкольного Машукского детского дома. Через несколько дней после оккупации Пятигорска гитлеровцы произвели осмотр всех детей. Выявленные дети-евреи были увезены и уничтожены.

Позже оккупанты отбирали самых здоровых мальчиков и девочек и насильно брали у них кровь для своих раненых солдат и офицеров. Из Машукского детдома немцы вывезли всю мебель, белье и имевшееся здесь продовольствие, обрекая тем самым детей на голодную смерть. Часть воспитанников была спасена местными жителями, но другая их часть умерла от болезней и истощения.

В Пятигорске 12 августа 1942 г. (на третий день после оккупации города немцами) бургомистром был назначен главный врач Курортного совета М.Орлов. Он сразу же приступил к формированию штатов городского управления - управы. Она имела 11 отделов, фактически дублировавших отделы бывшего Пятигорского горисполкома. Одновременно были утверждены ставки заработной платы. Оклад бургомистра составлял 3000 рублей в месяц или 300 немецких марок. Начальники отделов получали от 1800 рублей до 1200 рублей. Сотрудникам отделов платили 500-800 рублей (50-80 марок). Для того чтобы лучше понять действительную значимость размера заработной платы, приведем ряд цен на продукты питания, установленные в Пятигорске в начальный период оккупации. Килограммовая булка хлеба стоила 1 рубль 30 копеек, свинина - 35 рублей за кг, картофель - 3 рубля кг, молоко - 5 рублей зал и т.д.

В период оккупации произошла замена многих управдомами новыми лицами, готовыми сотрудничать с немецкой властью. Одновременно они, как и при советской власти, обязаны были следить за поведением жителей, докладывать властям о любых подозрениях в отношении того или иного квартиросъемщика или владельца частного дома. При немцах управдомы готовили, в частности, справки о проживании в подведомственных им домах коммунистов, евреев, а также лиц, уклонившихся от регистрации в полиции и на бирже труда.

Городские и районные управы свой рабочий день регламентировали в соответствии с требованиями оккупационных властей. Устанавливая свой «новый порядок» на Северном Кавказе, немецкое командование «не забыло» ввести новое исчисление - по берлинскому времени. Стрелки часов переводились на один час назад.

В Пятигорске городским военным комендантом являлся русский - Демидов. Но ходил он всегда в немецкой военной форме и, скорее всего, являлся кадровым офицером вермахта.

В Пятигорске и его окрестностях дислоцировались в период оккупации управление охраны города, полевая жандармерия, гестапо, «Кавказская рота СД», полиция безопасности СД, рота резерва полиции, конный резерв полиции, семь отделений и участков полиции, городская тюрьма и три концлагеря для военнопленных и арестованных гестапо и полицией советских граждан. Всего в различных службах в городской полиции Пятигорска находилось к концу декабря 1942 г. около 700 человек.

В тех районах Северного Кавказа, где проживали казаки, фашисты восстановили некоторые элементы прежней казачьей власти. В станице Горячеводской, на которую распространялась власть бургомистра Пятигорска Орлова, немцами атаманом был назначен И. Даркин. В основном он занимался хозяйственными вопросами: следил за состоянием дорог и мостов, отвечал за благоустройство школ, больниц. Через городскую управу оказывал материальную и финансовую помощь семьям нуждавшихся в ней казаков. Кроме того, станичный атаман помогал оккупантам вербовать казаков в германскую армию. На должности атаманов гитлеровцы старались подбирать казаков, обиженных советской властью или служивших в годы гражданской войны в белых армиях.

В обязательном порядке все трудоспособное мужское и женское население в возрасте от 16 лет должно было пройти процедуру регистрации в бюро труда. Лица пожилого возраста - старше 55 лет от регистрации освобождались.

На отдельный учет были взяты жители, прибывшие после начала войны в Пятигорск - партийные, советские, комсомольские работники, люди немецкой и еврейской национальностей.

В городе на всех видных местах расклеивались приказы за подписью: «Комендант города». Приказы были: «О регистрации евреев», «Об установлении в городе комендантского часа». А в конце каждого приказа - ужасная, леденящая кровь фраза - «За невыполнение - расстрел на месте».

Учет рабочей силы на биржах труда позволял немецким оккупантам оперативно обеспечивать все предприятия и службы городов необходимым количеством и требуемым перечнем специалистов. Не менее важное значение для новой власти имел и повседневный постоянный контроль за поведением населения через биржи труда. Он становился возможным именно благодаря точной регистрации деятельности каждого жителя. Чуть позже, примерно с середины октября 1942 года, опираясь на биржи труда, гитлеровцы стали готовить первые партии молодежи для отправки на работы в Германию.

Наряду с административными наказаниями, оккупанты широко использовали террор и, как крайнюю меру, смертную казнь. Она предусматривалась за сознательную порчу рабочими станков и инструментов, за открытый отказ работать на фашистов, за акты саботажа и диверсий на предприятиях. Подобного рода патриотические поступки советского рабочего класса на оккупированных врагом территориях достаточно подробно освещены в советской исторической литературе. Не явились исключением в этом отношении и захваченные врагом территории Северного Кавказа.

В Пятигорске оккупационная власть приступила к подготовке всех мер по снабжению населения продуктами только в конце сентября 1942 г., т.е. через 50 дней после захвата города немецкими войсками. До этого времени пятигорчане питались за счет собственных ресурсов. Для большинства семей главным продуктом питания стала кукурузная крупа. На рынке она была самым дешевым продуктом: 90 рублей за пуд. К примеру, гречневая крупа стоила 320 рублей, а перловая крупа - 220 рублей за пуд.

Нацисты, захватившие советские территории, в соответствии с гитлеровской расовой политикой собирались истребить большую часть местного населения. Один из чиновников министерства Розенберга на этот счет весьма откровенно и цинично заявлял: «Славяне призваны работать на нас. Когда же мы перестанем в них нуждаться, они могут преспокойно умирать. Поэтому обязательные прививки, немецкая система здравоохранения для них излишни. Размножение славян нежелательно. Они могут пользоваться противозачаточными средствами или делать аборты. Чем больше, тем лучше...».

23 июля 1942 г. по поручению Гитлера М.Борман направил А.Розенбергу письмо, в котором речь шла об обращении с населением оккупированных советских территорий. В этом документе, в частности, отмечалось, что «...3. для ненемецкого населения в занятых восточных областях ни в коем случае не должно вводиться немецкое медицинское обслуживание. Не может быть и речи, например, о прививках и подобных профилактических мерах для ненемецкого населения».Известны многочисленные случаи бесчеловечного, зверского обращения фашистов с хронически больными советскими гражданами независимо от их возраста. В том числе и на территории Северного Кавказа. Так, в первые же дни оккупации гестаповцами были уничтожены в Ставрополе 660 пациентов городской психиатрической больницы. Такой же трагической оказалась судьба больных костным туберкулезом детей, находившихся на курорте Теберда в Карачаевской автономной области. Здесь 22 декабря 1942 г. гестаповцы умертвили 54 ребенка в возрасте от трех лет [61]. В Ейске Краснодарского края 9 и 10 октября 1942 г. нацисты удушили в «душегубках» 214 больных детей, эвакуированных сюда из Симферополя. Таким бесчеловечным способом реализовывалась фашистская программа эвтаназии, т.е. физического истребления неизлечимо больных людей, являвшаяся составной частью расовой политики нацистов. Секретный указ о начале действия этой программы Гитлер подписал еще 1 сентября 1939 г.

Еще одной формой «узаконенных» оккупационными властями реквизиций были сборы подарков для немецкой армии. Такие мероприятия проводились при подготовке к различным праздникам и торжествам, как немецким, так и местным. Но и в том, и в другом случае подарки следовало собирать для передачи оккупационным властям. По своему перечню и объему часто они были весьма обременительными для населения, вызывая у него озлобленность и негативное отношение к новой власти. Ведь, по сути, это был настоящий грабеж, замаскированный под какое-либо торжественное событие.

Не без основания Гитлер и его окружение считали образованных советских людей опасными для самого существования Германии. «Если мы будем обучать русских, украинцев и киргизов читать и писать, то впоследствии это обернется против нас. Образование даст более развитым из них возможность изучать историю, овладевать историческим опытом, а отсюда развивать политические идеи, которые не могут не быть губительными для наших интересов», - утверждал Гитлер.

В генеральном плане «Ост», разработанном нацистами для освоения оккупированных территорий, подчеркивалось, что «...для них (советских детей) достаточно 4-х классной народной школы. Целью обучения в этой народной школе должно быть только: простой счет, самое большое до 500, умение расписаться, внушение, что божественная заповедь заключается в том, чтобы повиноваться немцам...». Гитлер на этот счет был еще более категоричен: «Нельзя, чтобы они знали больше, чем знание дорожных знаков. Обучение в области географии может быть ограничено одной только единственной фразой - «столица рейха - Берлин». О высшем образовании для покоренных народов СССР, по мнению Гитлера, не могло быть и речи. «Ни в коем случае нельзя предоставлять местному населению права на получение высшего образования. Ведь если мы совершим эту ошибку, то сами вырастим тех, кто будет бороться против нашей власти», - указывал нацистский вождь.

В августе 1942 г. гитлеровцы установили свою власть на всей временно оккупированной территории Северного Кавказа. Практически одновременно приступили они к созданию такой системы образования, которая полностью отвечала их идеологическим установкам. Так, в «Кратком отчете о работе организационного штаба «К» от 28 августа 1942 г. указывалось: «...согласно решению фюрера, проведены мероприятия по созданию на Кавказе школьной системы, соответствующей интересам Германии».

В частности, учительский корпус практически остался таким же, каким он был в мирное время. За исключением коммунистов и евреев, которые были отстранены от работы и в большинстве своем уничтожены. Работали учителя под жестким и постоянным контролем немецкой Администрации. В немецкой инструкции школам Кавминводской группы она была сформулирована коротко и недвусмысленно: «Все преподавание в школе должно быть проникнуто духом уважения к германской армии - избавительнице и благодарности освободителю - фюреру Гитлеру».

За время своего пятимесячного пребывания на Ставрополье гитлеровцам удалось открыть школы в 34-х из 59-ти районов края. Всего к работе приступили 220 школ или около 13,5% от общего числа школ, функционировавших до оккупации.

Весьма показательной является характеристика их типов. Абсолютное большинство школ - начальные четырехклассные. Их было 192. Неполных средних школ или семилеток было 13, а средних школ, получивших название гимназий - 15. Эти показатели - конкретное подтверждение нацистских установок на развитие в оккупированных советских районах в основном начального образования.

К началу оккупации Северного Кавказа немецкой армией численность детей школьного возраста значительно уменьшилась. Часть учащихся успела эвакуироваться вместе с родителями. Сотни детей погибли в результате налетов фашистской авиации на города и села, на колонны беженцев. Только в Минеральных Водах немецкими бомбами было убито свыше 200 школьников.

Многие из оставшихся в оккупации детей стали жертвами карательных акций фашистов. Среди них погибшие от рук палачей юные подпольщики Ставрополя, Пятигорска, села Величаевского и других городов и населенных пунктов края. Во время оккупации дети умирали от голодного истощения и болезней.

До войны в Ставропольском крае было три педагогических института: Ставропольский, Пятигорский и Карачаевский. Ни один из них при немцах не работал. И это характерная, весьма показательная деталь. Оккупантам не нужны были учителя с высшим образованием. Чтобы обучать детей, в основном – в начальных школах, такие высококвалифицированные научные кадры не требовались. Поэтому гитлеровцы разграбили помещения этих институтов. Все, что для них ценности не представляло, безжалостно выбрасывалось на улицу или сжигалось. Здания институтов немецкими властями приспосабливались под госпитали или под казармы для солдат.

Отступая под натиском Красной Армии, фашисты осуществляли тактику «выжженной земли». Ее суть заключалась в изъятии и вывозе всех материальных и продовольственных ресурсов из оккупированных районов. Трудоспособное население, в том числе школьники старших классов и студенты институтов, угонялись немцами на запад. Все важнейшие объекты народного хозяйства и социально-культурного назначения, к которым относились здания школ, техникумов и ВУЗов, взрывались и сжигались уходившими фашистами. Они отчетливо понимали, что больше сюда в роли завоевателей уже не вернутся, поэтому и оставляли после себя такие страшные разрушения.

Перед своим бегством гестаповцы заложили кирпичом оконные и дверные проемы, расположенные в подвале гестапо, облили все горючей смесью и подожгли. На одной из стен фашисткого застенка можно было прочитать нацарапанные надписи: «Здесь сидели и ждали смерти 17 молодых…». Другая надпись: «Вчера удушили Володю…» Кто эти жертвы, оставившие надписи?