156 Восприятие лекция 19

тельности вовсе, в моем примере. Они (это их судьба) высоко технизированы, ав­томатизированы, отправлены на какие-то нижележащие уровни (это особенность операций — они протекают на уровнях нижележащих, по сравнению с уровнями действия, но они очень сложны, и именно поэтому очень интересен анализ деятель­ности водителя автомобиля), они и открыты, и сложны, и удобно анализируемы. Мне даже не хочется рассказывать о том, как водят автомобиль; наверное, большин­ство из вас это себе достаточно отчетливо представляет. Существуют ли необходимые операции по определению «расстояния до»? Существуют? Да. А вы выделяете их в качестве специального акта, специального действия, вы ставите такую цель перед собой? Определить «расстояние до». Нет, когда вы ведете автомобиль, вы не можете поставить такой цели. Она выступает как способ, отвечающий условиям вождения, но только потому, что есть движение и есть приближение и удаление, есть переме­щение в пространстве — это условие властно диктует необходимость оценки рассто­яния, и операции по оценке расстояния развертываются, они и здесь постоянно при­сутствуют, и автомобиль нельзя вести, если говорить: «Вот теперь я должен, я ставлю перед собой цель определить расстояние до». Нет, так нельзя водить автомобиль. Бу­дет катастрофа. Так же, как нельзя ставить перед собой задачу: «А вот теперь я дол­жен снять ногу с педали газа, то есть акселератора». Нельзя и многое другое. У меня картина пути, правда? И цель, выражаемая в терминах пространственного переме­щения, а вот как и что нужно делать, это все хозяйство должно быть вне моего вос­приятия, вне основной линии моего поведения. Поэтому все это специально отраба­тывается. И потом что? Уходит, умирает, трансформируется. Надо учить видеть. Но только надо, чтобы оно виделось, то есть чтобы срабатывали эти операции, как ме­ханизмы, как то, что осуществляет действие, но не как самостоятельное действие ни под каким видом. Это общее правило. Таких действий уйма, самых разнообразных. Я бы сказал даже так, не боясь преувеличить: любое человеческое действие предпола­гает выполнение тех или других перцептивных операций, которые впервые рождались в качестве перцептивного действия, целенаправленного акта, только перестали им быть и превратились в операции.

Я говорил сейчас об определении расстояния. А что, вот эта самая задача — определение «расстояния до» — иногда выступает в качестве самостоятельного дей­ствия? Конечно, сколько угодно. И я для этого пользуюсь своими подсобными при­емами, своими операциями. Те из вас, которые проходили какое-нибудь военное обучение, знают: в этом отношении существует ряд правил определения «расстоя­ния до», правда? Если это вы вынуждены делать без оптического прибора, без па­норамы. Это и спичечная коробка, это и знание величины предмета, это примери-вание одного предмета к другому, словом, разные здесь могут быть рекомендации операций, но они существуют, а цель одна: как можно более точно определить рас­стояние до... . Я могу увидеть разрыв и, увидев его, по секундомеру рассчитать вре­мя до слышимости звука разрыва и определить расстояние до разорвавшегося сна­ряда или взорвавшейся мины.

Значит, при рассмотрении восприятия мы входим еще в это царство, в этот мир множества перцептивных операций. Возникает вопрос: а можно объективно рас­членить операции и действия? В этом отношении очень интересные работы недавно выполнены группой исследователей нашего факультета, кафедры общей психологии, где была показана возможность получить объективный индикатор превращения дей­ствия в операцию, отличить перцептивную операцию от перцептивного действия. Объективным индикатором этого, в данном случае, является поведение одного из таких фоновых уровней при зрительном восприятии. Это система непроизвольных

ВОСПРИЯТИЕ КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ 157

движений известного класса, которые совершаются постоянно, которые тормозятся или извращаются в зависимости от того, что при восприятии данного объекта осу­ществляется: действие или лишь операция. Различения опираются не только на ре­зультаты, не только на отношения, они просто могут быть прочитаны по знакам, по метке, по индикации, индикатору, указателю. Если речь идет об объективных инди­каторах, об объективных указателях, то обыкновенно указатели, индикаторы — это идущие из основного, работающего здесь механизма, психофизиологические, даже физиологические, можно сказать, индикаторы. Мы говорили о физиологических. Или какие-то другие. Ну вот, мы делаем один шаг в анализе. Мы начинаем рассматривать механизмы, реализующие операции. Как же реализуются мозгом, органом человека, эти операции? И мы приходим к необходимости какого-то очень малого анализа, иногда его называют микроанализом, этих перцептивных операций. Как же они реа­лизуются? Речь идет теперь не об операциях, а о реализаторах этих операций.

Итак, вот перед вами картина: есть восприятие как деятельность, восприятие как действие, целенаправленный, сознательный, стало быть, процесс, восприятие как способы, реализующие какую-то деятельность, и, наконец, механизмы (теперь уже в буквальном, а не фигуральном смысле этого слова), которые суть механизмы этих операций, а тем самым, и этих действий, и, тем самым, этой деятельности. Это, если хотите, своеобразная технология. Какова же технология этих процессов? Здесь несколько другая плоскость анализа. И мы отходим, действительно, здесь от предметного восприятия, которое остается предметным в перцептивной деятельно­сти, проявляется в перцептивных действиях. Оно сохраняется в перцептивных опе­рациях и как бы испаряется в механизмах, которые эти операции и эти действия осуществляют, в технологии. Здесь переходные какие-то элементы выделяются, ка­кие-то свои единицы. Переходные в каком смысле? Не вверх. Вопрос здесь не в том, например, как объективное существование музыки создает музыкальное восприя­тие. Эта музыка — какое явление: психологическое или непсихологическое, объек­тивное? Объективное, правда? А вот есть пограничное в другом смысле, погранич­ное в смысле перехода к исследованию органа и его функций, его физиологических функций, морфологического органа, морфологической организации или функцио­нальной организации, тоже пограничное, психофизиологическое исследование. Оно тоже сейчас достаточно продвинуто. Мы много знаем и об этих интимных, внутрен­них специальных механизмах.

Что же собой представляют эти механизмы? Прежде всего это (теперь это вам не покажется удивительным, после всего, что я так много говорил о восприятии в порядке введения в проблему, но все-таки оно поразительно) вовсе не суть сенсор­ные механизмы. Все, что я вам могу сказать, что это так же и сенсорные механизмы. Но отнюдь не сенсорные. Собственно, то, что реализует перцептивный процесс, что составляет его действительную, реальную технологию, — это функционирование си­стем. Покойный П.К.Анохин сказал бы «функциональных систем», и это точно. Я вижу какое-то замешательство. Вы не знаете о том, что Анохин погиб? Петр Кузьмич Анохин погиб. Вчера. Нет, он погиб три недели тому назад, конечно, реально. Он эти три недели не приходил в сознание, стало быть, он фактически умер значительно раньше. Его поддерживали средствами современной медицины, в состоянии, не бу­дем говорить «жизни», но хоть в состоянии существования, не распада, все, что мог­ли сделать. Ну, мы отвлечемся от этой мрачной, очень печальной материи, так уж случилось, к слову, что я сказал «покойный Анохин». Ну, так вот, это функцио­нальные системы, действительно, функциональные системы. В свое время А.А.Ухтом­ский предложил, на мой взгляд, даже еще более выразительный термин: подвижные