Дройзен и методология истории

Имя Дройзена — одно из первых и по времени, и по значению в отнюдь не длинном ряду методологов истории XIX века. Приме-

 37

чательно, что, будучи крупным «практикующим» историком , Дройзен оказался одновременно и одним из первых теоретиков только возникающей исторической науки. Основные подходы к трактовке исторического знания Дройзен изложил в речи, произ­несенной при вступлении в Берлинскую Академию наук в 1868 г. Он отметил, что с древних времен над историей «тяготеет предвзя­тое мнение, что она представляет собой занятие, лишенное метода. Это представление, по его словам, вновь возродилось в тезисе, что история является одновременно и наукой, и искусством¹⁰.

говоря об источниках, Дройзен постоянно отмечал их неполноту и фрагментарность, не позволяющую получить пол­ную картину прошлого. Поэтому «мерой достоверности исследова­ния» он полагал «четкость в обозначении пробелов и возможных ошибок». А отсюда вытекает необходимость анализировать разные виды источников, в поисках точки пересечения между ними¹¹.

Отечественная историография XIX века

XIX в. - это начало нового этапа в развитии отечественной историографии. Значительно расширилась источниковая база исторических исследований; крупнейшими центрами изучения истории стали университеты, научные общества, расширились возможности для распространения исторических знаний (публикации в журналах "Вестник Европы", "Северный архив", "Сын Отечества" и др.).

Новое направление в исторической науке этого времени проявило себя в полемике вокруг "Истории государства Российского" Н. М, Карамзина. Этот труд Карамзина был оценен как высшее достижение отечественной историографии XVIII начала XIX в., пробудивший интерес к прошлому и поставивший перед общественностью и ученым миром России проблемы, имеющие непреходящее значение. В ходе полемики подверглись критике мировоззренческие основы его концепции, понимание задач и предмета исторических исследований, отношение к источнику, трактовке отдельных явлений русской истории. С учеными, выступившими с критическими замечаниями в адрес "Истории государства Российского" и предложившими новые идеи в осмыслении прошлого связывают "критическое направление" в историографии того времени. Наиболее ярко новое направление проявило себя в творчестве Г. Эверса, сделавшего попытку осмыслить историю российского государства с точки зрения его органического развития, Н.А. Полевого, обобщившего в единой системе основные положения новой теоретико-методологической концепции изучения истории, М.Т. Каченовского, который выразил потребность более глубокого изучения эмпирического материала Репина Л.П., Зверева В.В., Парамонова М.Ю. История исторического знания. М., 2004. - С. 191. .

В трудах ученых критического направления утверждалось в качестве предмета исследования изучение истории общества, его внутренней структуры, истории народа как носителя специфики национальной истории, истории России в контексте мировой истории.

Изменения происходили в определении целей исследования. Из науки, имевшей своей целью назидание, наставление современных правителей опытом истории, она превращалась в науку, изучающую настоящее как естественный и необходимый результат прошлого Российские историки XVIII-XIX веков. Сборник материалов. Томск, 2000.Ч. 1 - 2. - С. 109. .

В своих определениях новых научных подходов историки обращались к идеям романтизма, привлекавшим внимание к истории жизни народов (народного духа), его обычаев, быта и т.п. Широкое распространение в отечественной историографии получили также идеи философской системы немецкого ученого Шеллинга, поставившего проблему соотношения общих законов мирового исторического процесса со спецификой жизни отдельных народов, и философии истории Гегеля, представлявшего историю и духовный мир в виде процесса, т.е. беспрерывного движения, поступательно-прогрессивных изменений в обществе, сформулировавшего диалектические положения о связях явлений и процессов, единстве и борьбе противоположностей как источника изменений общественной жизни.

Все это определило основные направления дальнейшей работы историков и в частности тех, творчество которых рассматривается в рамках критического направления.

Начинают складываться научные школы в области истории государства и права: школа "официальной народности", основывающаяся на формуле "православие, народность" (М.П. Погодин); славянофильское направление (И.Д. Беляев); государственная школа (Б.Н. Чичерин, К.Д. Кавелин).

Государственная или "юридическая" школа в историографии главную роль в историческом процессе отводила государству. Ее приверженцы считали, что все социальные преобразования осуществляются сверху и все социальные группы в обществе в той или иной мере подчинены государству. Особенно характерно это для русской истории.

Во второй половине XIX в. к государственной школе примыкал ряд известных историков государства и права: В.Н. Сергеевич, А.Д. Градовский, М.Ф. Владимирский-Буданов. Основными идеями школы были: представление о государстве как надклассовом институте, о договорном происхождении государства (В.Н. Сергеевич), о "служебном характере всех сословий по отношению к государству" (Б.Н. Чичерин), об "органическом" единстве власти и народа (А.Д. Градовский) и др¹².

Основными направлениями в историко-правовой науке в конце XIX - начале XX в. стали: исследование "внешней" истории права т.е. истории кодификаций, создания основных форм права (курсы В.Н. Латкина и А.Н. Филиппова); культурно-исторический метод исследования права (курсы В.О. Ключевского и П.Н. Милюкова); сравнительный метод (М.М. Ковалевский и Н.П. Павлов-Сильванский). Классическим для последующей науки истории права стал метод исследования, разработанный М.Ф. Владимирским-Будановым.

Специфическим течением в области историко-правовых и историко-государственных исследований стало евразийство. Это научное направление сложилось в 20-е годы XIX в. в среде русской эмиграции, однако его истоки были заложены еще в XIX в. такими мыслителями, как К.Н. Леонтьев и Н.Я. Данилевский. Евразийцы (наибольший вклад в историю государства и права России внесли Г. Вернадский, Г. Флоровский, Н. Алексеев) определяли Россию - Евразию, как особый культурный мир, со свойственными только ему чертами государственности и права. Ни западные, ни восточные образцы развития для него неприемлемы. Географические, этнографические и религиозные особенности определили его специфику.

Российское государство всегда было идеократичным, в его основу клалась главная идея (политическая или религиозная). Власть всегда носила авторитарный характер, а право стремилось решать идеальные цели.

Заключение

Между началом и концом XVIII столетия в исторической науке России - колоссальная разница. В первой четверти века наблюдались практический утилитарно-националистический взгляд на задачи истории, смешение источника с исследованием, определение начала истории в современной терминологии, произвольную этнографическую классификацию и некритическую передачу разных летописных вариантов в одном сводном изложении. Но через все столетие проходила одна идея, общее стремление к реальному пониманию прошлого, к объяснению его из настоящего, и наоборот. Не слава и не польза, а знание истины становились задачей историка. Вместо изложения источника все большее место занимало основанное на нем исследование. Постепенно уходили патриотические преувеличения и модернизации. Специальное изучение летописей, лингвистических археологических и этнографических памятников повышала научные требования. Вырабатывалась научная классификация и критические приемы изучения источников. И наконец, ученый кругозор значительно расширялся введением в изучение истории нового актового материала. Внимание историков все больше привлекала внутренняя история России.

В то же время ломоносовское-риторическое - направление с литературным взглядом на задачи историка продолжало существовать, вероятно, в связи с глубочайшими фольклорными традициями. Исторические корни оказывали свое воздействие на развитие литературы и поэзии.

1 Савельева И. М., Полетаев А. В. Функции истории. М., 2003.

2 Там же. С.33.

3 Мейнеке Ф. Возникновение историзма. Пер. с нем. М.: РОССПЭН, 2004 [1936], с. 6.

4  См.: Савельева И. М., Полетаев А. В. Плоды романтизма // Диалог со временем: альманах интеллектуальной истории. Вып. 11. М.: УРСС, 2003, с. 40-83.

5 Козеллек Р. Случайность как последнее прибежище в историогра­фии [1979] // THESIS, 1994, вып. 5, с. 171-184 (С. 183).

6 Ranke L., von. Geschichte der romanischen und germanischen Vцlker von 1494 bis 1535 [1824] // L. von Ranke. Hauptwerke. 12. Bde. Wiesbaden: Vollmer, 1957, Bd. 1, S. 10.

7 Трёльч Э. Историзм и его проблемы. Логическая проблема филосо­фии истории. Пер. с нем. М.: Юрист, 1994 [1922], с. 232.

8 Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология, с. 16

9 Маркс К. Письмо Энгельсу в Манчестер [7 сент. 1864 г. ] // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. 2-е изд. Пер. с нем. М.: Госполитиздат, 1963, т. 30, с. 351-354 (С. 352).

10 Дройзен И. Г. Речь, произнесенная при вступлении в Берлинскую Академию наук [1868] // И. Г. Дройзен. Историка. Пер. с нем. СПб.: Влади­мир Даль, 2004, с. 574-580 (С. 576).

11 Дройзен. Очерк историки, с. 468–469; подробнее см.: Дройзен. Энцик­лопедия.., с. 84–145.

12 Репина Л.П., Зверева В.В., Парамонова М.Ю. История исторического знания. М., 2004. - 266 с.