12. Священний союз у 1815-1822 рр.

Священный союз не был в точном смысле слова оформленным соглашением держав, которое возлагало бы на них определенные обязательства. «Пустой и звонкий документ», — так определял Меттерних то туманное и широковещательное заявление о взаимопомощи всех христианских государей, которое в сентябре 1815 г. было подписано Александром I, Францем I Австрийским и Фридрихом-Вильгельмом III Прусским и к которому постепенно присоединились все континентальные монархи, кроме папы римского и турецкого султана. Но в историю европейской дипломатии Священный союз вошел как сплоченная организация с резко очерченной клерикально-монархической идеологией, созданная на основе идеи подавления революционного духа и политического и религиозного свободомыслия, где бы они ни проявлялись.

В политической жизни Священного союза следует различать три периода. Первый период — фактического всемогущества — длился семь лет — от сентября 1815 г., когда Союз был создан, до конца 1822 г. Второй период начинается в том самом 1823 г., когда Священный союз одерживает последнюю свою победу, организовав интервенцию в Испании. Но тогда же начинают резко проявляться последствия прихода к власти Джорджа Каннинга, еще в середине 1822 г. ставшего министром. Этот второй период длится с 1823 г. до июльской революции 1830 г. во Франции. Каннинг наносит ряд ударов Священному союзу. После революции 1830 г. Священный союз, в сущности, уже лежит в развалинах.

Скоротечность существования Священного союза объясняется не только сознательной и упорной борьбой, которую повел против него Каннинг, и не только последствиями июльской революции. Дипломаты держав, вошедших в Священный союз, не переставали с жаром утверждать на всех трех конгрессах — Аахенском 1818 г., Троппау-Лайбахском 1820 — 1821 гг. и Веронском 1822 г., — будто основная цель у них всех одна: борьба с революцией и организация необходимых вооруженных интервенций по мере проявления где-либо не только в Европе, но и вообще на земном шаре мятежного революционного духа. На самом деле рядом с этой целью существовали и другие.

Австрийский канцлер Меттерних боялся революции, но боялся и царя Александра; он даже начинал убеждаться, что габсбургской державе грозит распадение скорее от соседства русского колосса, чем от внутреннего революционного взрыва. Фридрих-Вильгельм III боялся революции, но также боялся и Александра. Кроме того, он боялся христианнейшего короля Франции и Наварры — Людовика XVIII — и возможного его союза с Александром. Наконец, сам Александр ненавидел «безверие» и революцию, но совсем не верил своим друзьям по Священному союзу. Он подозревал ложь и подвох в каждом их слове, потому что ни когда не забывал, как Меттерних в 1814—1815 гг. у него за спиной изготовил враждебную коалицию трех великих держав. Словом, реальные экономические и политические интересы, взаимные боязнь, зависть и подсиживание уже в первые годы после создания Священного союза отвлекали внимание дипломатов от его якобы идеологической стороны.

Прежде всего непреодолимо боялись России; многие соглашались с мыслью Наполеона, высказанной им на острове св. Елены, что Россия при известной предприимчивости может повторить и завершить то дело, которое проводил он сам, — покорение Европы. Другие не верили этому, но тоже беспокоились.

В 1818 г. на Аахенском конгрессе французскому первому министру Ришелье удалось добиться освобождения французской территории от постоя союзных войск, находившихся там в продолжение трех лет после Ватерлоо. Последствием этого акта было то, что к четырем державам-«победительницам» — России, Австрии, Пруссии и Англии — прибавилась пятая — Франция. Получалось так, что Священному союзу трех самодержцев фактически помогала и конституционная Франция. Что касается конституционной Англии, то она помогала Священному союзу с первого момента его существования, хотя английской подписи и не было на самом акте о Священном союзе.

Но уже в первые семь лет обнаружилось, что Англия не во всем и не до конца может и хочет итти за Священным союзом. Когда в Аахене, на конгрессе 1818 г., Александр I выдвинул идею создания чего-то вроде всеевропейского монархического ареопага с правильными периодическими съездами для рассмотрения текущих дел, английские делегаты — Кэстльри и Веллингтон — решительно этому воспротивились. Решение Англии вызвало недовольство Александра.

Александр в Лондон не поехал. Политика царя между концом Аахенского конгресса 1818 г. и 20 октября 1820 г., когда собрался новый конгресс в городе Троппау, была колеблющейся, и даже организация русской дипломатической службы отражала эти колебания царя. То были: Нессельроде и грек граф Каподистрия. Первый являлся носителем консервативных чувств и настроений; с начала и до конца своей чиновничьей карьеры он был представителем идей Священного союза. Каподистрия, патриот освобождающейся Греции, был исполнителем тех предначертаний Александра, которые являлись исчезающими отголосками неопределенного «либерализма» царя; прежде всего Каподистрия настраивал Александра в пользу греческого восстания.

На конгрессе, который начался 20 октября 1820 г. в Троппау и закончился в Лайбахе 12 мая 1821 г., Меттерниху удалось побороть влияние Каподистрия. Меттерниху помогли два обстоятельства. Во-первых, самый конгресс в Троппау собрался вследствие ряда восстаний, происшедших в 1820 г. в Испании, в Неаполе, в Пьемонте. Во-вторых, к счастью Меттерниха, едва государи и дипломаты съехались в Троппау, как туда пришли известия о происшедшей в октябре (1820 г.) так называемой «семеновской истории», т. е. о демонстративных выступлениях солдат Семеновского гвардейского полка в Петербурге против гнусного палача и мучителя полковника Шварца, истязавшего солдат. Меттерних представил Александру дело так, что и в России уже начинается нечто вроде испанских и неаполитанских событий. Все это побудило Александра отказаться от какого бы то ни было дипломатического вмешательства в греческие дела. Меттерних был очень доволен переменой в Александре, но он ему не доверял; на всякий случай, там же, в Троппау, Меттерних постарался сговориться с английским представителем Стюартом и устроил так, что враждебная позиция Англии по отношению к вмешательству России в греческие дела немедленно стала известна Александру. Кэстльри приказал Стюарту — решительно отклонить всякое участие Англии в намеченной Троппау-Лайбахским конгрессом интервенции Священного союза в Неаполе и Пьемонте, но приветствовать посылку туда австрийских войск.

Что же касается Греции, то Кэстльри, не меньше Меттерниха, боялся переменчивого нрава Александра. Впрочем, сам Александр твердо решил окончательно отойти от греков. Меттерних торжествовал. Австрийская интервенция погасила революцию в Неаполе и в Пьемонте; греки были брошены на произвол турецкого султана. Для организации интервенции в Испании постановлено было собраться осенью 1822 г. в Вероне, в Северной Италии, принадлежавшей тогда Австрии. Но еще раньше, чем собрался Веронский конгресс, в Англии произошло событие, оказавшееся чрезвычайно важным для всего дальнейшего развития дипломатических отношений в Европе.