- •Глава I с.М. Соловьев и его место в отечественной историографии
- •19Объясняя его "силой старого порядка вещей", "непривычкой к новому делу". Характерный тому пример — отступления от преобразовательной программы Петра I его преемников40.
- •79Ний, в его характеристиках на первом месте взаимоотношения князя и дружины, а не помещиков и зависимых крестьян340.
- •83Политической деятельности Николая I и Александра II, приведшей Россию на грань революционного кризиса, и предложения по выходу из него355.
- •93Отошла на второй план как в творчестве см. Соловьева, так и в отечественной науке в целом.
- •775Ские отношения к Соловьеву до кончины последнего", а тот, в свою очередь, относился с приязнью к своему воспитаннику23.
- •139См. Соловьева, так комментируя свой совет: "Там вы найдете те же взгляды; я передаю вам то, что получил от Соловьева, вот все, чем я могу гордиться как ученый"136.
- •151Теории родового быта, его последователь "облек в плоть и кровь те общие схемы, которые были даны в изложении Соловьева" (характеристика Киевского и удельного периодов).
- •153Лектуальном развитии... В значительной мере отсутствовавшие в "Курсе" Ключевского»26.
- •1 Сти) так характеризовал идейное содержание профессорских чтений: "Любавский знакомил с внешней историей с точки зрения исто-
- •165Ной нужде своего воспитанника, в.О. Ключевский, видимо, не проявил никакой инициативы в этом деле.
- •169Следований в очень широком масштабе, и такие исследования и могли бы быть предпринимаемы группой молодых ученых под руководством старшего и опытного"91.
- •175Диции главы нашей школы в.О. Ключевского, оберег ее в чистоте : этим имею право гордиться"115.
- •179Ской деятельности и чтения каких бы то ни было лекций... В Московском университете и об удалении его из числа приват-доцентов"129. Преподавательская карьера п.Н. Милюкова в России была прервана.
- •193Риографии второй половины XIX в. - сочетание общего и особенного в исторических судьбах России.
- •199Отеки, Румянцевского музеума семи списках разряда, вариантах и частных редакциях.
- •213Жившим на их землях ... Черт, напоминающих западноевропейский феодализм"247.
- •237Николая I, его царствование не может быть охарактеризовано как эпоха реформ.
- •241Ны. Полное единодушие с выводами своего коллеги высказывал в "Курсе русской истории XVIII в." м.К. Любавский358.
- •279Что проходившие еще в доваряжский период колонизационные процессы в Восточной Европе привели к распадению родовой организации и повсеместному господству территориальной общины.
- •283Ства, выразившихся в ограничительных записях Василия Шуйског
- •295Ние виделось исключительно в росте "производства жизненных средств".
- •321Точниковедческое мастерство профессора, а.Е. Пресняков в то же время критически отзывался о его фактографическом методе исследования, декларативном отказе от широких научных обобщений190.
- •331Дательной роли князей-пришельцев в деле создания основ древнерусской государственности и др.
- •341Вые пути экспорта зерна в Западную Европу обусловили прополь-скую ориентацию Литвы. Люблинская уния 1569 г. Положила предел существованию Литовско-Русского государства251.
- •Глава V
283Ства, выразившихся в ограничительных записях Василия Шуйског
королевича Владислава и царя Михаила Федоровича. По мнени
С.Ф. Платонова, опричная политика Ивана IV окончательно подо]
вала экономическое и политическое могущество аристократа]
"в таких условиях нельзя и представить себе возможности боярски
ограничений". Исследователь трактовал эти "условия" лишь ка
формальные "обещания не злоупотреблять властью"66. Расхожде
ния носили принципиальный характер, ибо В.О. Ключевский и ег
ученики связывали с ограничительными записями начало демокра
тического движения в России. Напротив, С.Ф. Платонов полагав
что одним из последствий Смутного времени было значительно!
расширение социальной основы самодержавия. Все это давал<
П.Н. Милюкову повод причислять своего оппонента к "правым
приверженцам "традиционно патриотических взглядов" и заклю
чать, что "социологическая школа, присущая Москве, осталась чуж
да Платонову"67.
Большинство исследователей сходятся во мнении о том, чтс С.Ф. Платонов не создал оригинальной трактовки событий Смутного времени, а лишь детализировал и уточнил концепции: В.О. Ключевского68. В подобном подходе нельзя не видеть некоторой абсолютизации вклада В.О. Ключевского в анализ данной проблемы и преуменьшения роли современной историографической традиции. B.C. Иконников писал в этой связи: "Несомненно, что выводы и постановка отдельных вопросов в современной ученой литературе, посвященной настоящей эпохе, сказались в основных положениях автора; но общая группировка фактов, освещение их, процесс самого исследования идут у него независимым, намеченным им путем..."69 Расхождения с В.О. Ключевским в трактовке отдельных принципиальных вопросов отечественной истории конца XVI - начала XVII в. дают веские основания говорить о разработке С.Ф. Платоновым самостоятельной концепции Смуты, приведшей к существенному пересмотру им последующих событий (B.C. Брачев)™.
С.Ф. Платонов придавал большое значение влиянию последствий Смутного времени на генезис общественных отношений Московского царства. В предисловии ко второму изданию "Очерков..." ученый подчеркнул, что решение им проблемы "победившего сословия" являлось предпосылкой к обоснованию вывода СМ. Соловьева о XVII в. как рубеже между средневековой и новой историей России. "Эта формула, - писал он, - обладая большою определенностью с точки зрения школы Соловьева, не давала, однако, нашему поколению никаких реальных представлений. Нам предстояла задача вложить в нее конкретное содержание и на фактах показать, как погибал в Смуте старый порядок и в каких формах возникал новый - тот новый порядок, в условиях которого создавалось наше современное государство"71. По мнению автора "Очерков...", в XVII в.
284
на смену вотчинной монархии пришло государство "в собственном смысле"; «создалось понятие "всей земли", которою государь правил не как собственник; сложились общественные классы...; началось деятельное сближение с культурным Западом; словом, подготовилась почва для реформы Петра Великого, европеизировавшей Россию»72. Социальная база самодержавия была расширена за счет поддержки "военно-служилого" и "торгово-промышленного сословий", пришедших на смену дискредитировавшего себя боярства. Относительная самостоятельность царской власти от "сословных влияний" была достигнута посредством ликвидации Земских соборов. Причем, если В.О. Ключевский падение их роли связывал с обострением "вражды классов", то С.Ф. Платонов видел в этом закономерное следствие укрепления самодержавия и становления приказно-бюрократической системы.
История петровских преобразований и XVIII столетия изложена С.Ф. Платоновым под определяющим воздействием "Курса..." В.О. Ключевского73. Петр I не имел реальной программы действий. Их последовательность всецело определялась фискальными задачами государства, вытекавшими, в свою очередь, из нужд военного времени. Реформы не представляли собой качественного переворота "главнейших оснований государственного строя", и революционными их можно считать только с точки зрения "бесчеловеческих" методов проведения. "Финансовые интересы страны прямо противоречили экономическим интересам населения", что привело к резкому падению его жизненного уровня, упрочению крепостного состояния74. Признавая за Петром I безусловные таланты государственного деятеля и военачальника, С.Ф. Платонов в то же время указывал на его жестокость, моральную распущенность и т.д. При этом ученый предостерегал от встречавшихся, например, в сочинениях П.Н. Милюкова крайностей в оценках личности и деятельности императора.
При Петре I в целом сохранялось "равноправие сословий", обусловленное их "общественными повинностями". Однако при его преемниках правительство проводило целенаправленную политику на одностороннее "раскрепощение" дворянства, превращение его в привилегированное сословие. В то же время крестьянство "теряло свои права и перед государством, и перед помещиком". С.Ф. Платонов так комментировал указ о вольности дворянской 1762 г.: "Теперь снята дворянская обязанность, следует снять и крестьянскую. Но крестьяне видели, что правительство, разрешив дворянский вопрос, не замечает связанного с ним вопроса крестьянского. Поэтому начались крестьянские волнения"75. "Либеральные мечтания" Екатерины II встретили резкое противодействие "окружающей среды"; в силу этого сразу после роспуска Уложенной комиссии императрица встала на путь "защиты интересов одного дворянского класса". :тлтьь «■-.«^мцо.^^лын^м-ляв
285V
Творческий пик С.Ф. Платонова пришелся на конец XIX в. Относящиеся к 1900-1910-м годам сочинения преимущественно посвящены уточнению прежних выводов, полемике с оппонентами и не вносили принципиально новых элементов в его концепцию. Эволюция воззрений ученого на отечественный исторический процесс протекала в общем контексте развития науки его времени. Вслед за А.Е. Пресняковым, С.Ф. Платонов признал факт существования крупной земельной собственности в доудельный период и определяющую роль княжеской власти в социальной и политической жизни страны. Причины упадка Киевской Руси исследователь теперь склонен был видеть в глубоком экономическом кризисе, а не механическом "отплыве населения на северо-восток". С.Ф. Платонов пересмотрел свои прежние взгляды о влиянии монголо-татарского завоевания на генезис социально-экономических отношений у восточных славян: отрыв от Европы, изменение направления колонизационных потоков, ускорение процесса государственной централизации, "возвышение" Москвы и др.76
Проведение некоторых аналогий между вотчинными порядками на Руси и феодальными в Западной Европе было традиционно в отечественной историографии второй половины XIX в. Однако, в отличие от большинства своих современников из лагеря академической науки, С.Ф. Платонов гораздо дальше продвинулся в сторону поддержки концепции Н.П. Павлова-Сильванского и А.Е. Преснякова. В работах начала XX в. он указывал на существование основных элементов феодальной системы в удельный период: крупная вотчина, слияние владельческой, политической и судебной властей, вассальные отношения удельных князей к Москве, закладничество.
В развитие выводов статьи В.О. Ключевского "Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря" С.Ф. Платоновым была написана работа "Прошлое русского Севера. Очерки по истории колонизации Поморья" (1923). Конкретизируя свои ранние высказывания, автор проследил направления, движущие силы монастырской, боярской, княжеской, крестьянской колонизации с XIV в. В исследовании "Москва и Запад в XVI-XVH веках" (1925) С.Ф. Платонов пришел к выводу, что "связь Московской Руси с европейским Западом завязалась ранее и была крепче, чем обычно принято думать". Тесные торговые, экономические, дипломатические, культурные контакты с соседями привели к "военно-техническому и торгово-промышленному перевороту" в России во второй половине XVII в. Зарождавшаяся в России с конца XIX в. марксистская историография вплоть до начала 1920-х годов практически не оказывала какого-либо заметного воздействия на ход отечественного научного процесса. Поэтому С.Ф. Платонов, как и большинство профессиональных историков, в дореволюционный период своего отношения
9 ЯА
к ней не определил. Победа радикального крыла российской социал-демократии в октябре 1917 г. была для него полной неожиданностью, а цензурная политика большевистского правительства исключала открытую полемику с научными и политическими оппонентами. Так что "возможность" высказать свое отношение к основополагающим принципам марксизма С.Ф. Платонов получил только в ходе следствия по "академическому делу".
В экономическом материализме ученый видел одно из направлений исследовательского поиска в европейской и отечественной историографии и не связывал его исключительно с марксистской наукой. "Я очень сблизился с направлением экономического материализма последних лет XIX в., но не потому, что стал марксистом, а потому, что в нашей науке естественный ход изучения древнерусской жизни поставил на очередь темы и материалы экономического порядка"77, - писал он. Интерес С.Ф. Платонова к экономической проблематике, истории классовой борьбы Н.А. Рожков, М.Н. Покровский в дореволюционный период склонны были объяснять влиянием на него марксистских идей. В этой связи А.Е. Пресняков вспоминал: «Платонова тоже кто-то пытался изобразить, ссылаясь на его труд о Смуте, неосознавшим себя марксистом, и что оный не-осознавший себя "марксист", в ответ на это воскликнул: "Неужели, граждане, я такой несознательный, что до сих пор не мог осознать свои позиции!"»78 Необоснованным для него явилось противопоставление диалектического материализма "прежним эволюционным теориям" и абсолютизация роли классовой борьбы как фактора исторического прогресса. Ученый полагал, что поступательное движение общества возможно без "обострения антагонизмов", и противопоставлял "классовому равенству" государства диктатуры пролетариата христианское всечеловеческое равенство правового общества79.
На следствии С.Ф. Платонов указывал, что монополизация марксистами научного знания замедлила развитие отечественной исторической мысли. Ученый не видел в господствовавшей идеологии каких-либо исследовательских перспектив и предрекал ее скорое падение: "Считаю, что ... научный марксизм наука изживет. Считаю, что Покровский и Деборин являются последними историками-марксистами..."80 Активное идейное противостояние "школе Покровского" явилось одной из причин его ареста.
В то же время в работах С.Ф. Платонова 1920-х годов нельзя не отметить и некоторой эволюции в сторону марксистской историографии, усвоения им "классовой" терминологии. Трудно сказать, были эти шаги искренними или обусловливались конъюнктурными соображениями. В соответствии с давними пожеланиями В.О. Ключевского, С.Ф. Платонов классифицирует источники Смуты по "партийной принадлежности" их авторов. Основным содержанием Смуты на всех ее этапах теперь провозглашается "классовая борьба
287общественных низов против землевладельческого высшего слоя бояр". При этом из изложения выпадают прежние рассуждения об освободительном характере борьбы с польско-шведскими интервентами и роли православной церкви в национальной консолидации русского народа81. В очерках "Борис Годунов" (1921), "Иван Грозный" (1924), "Петр Великий" (1926) С.Ф. Платонов поднимает проблему оправдания насилия в истории. Ученый призывал к "моральной реставрации" правительственной деятельности Бориса Годунова, установлению "точного равновесия между крайностями субъективных оценок" личности Ивана IV. Защищая Петра I от обвинений А.Н. Толстого и Б. Пильняка в чрезмерной жестокости, С.Ф. Платонов писал: "Таков был тот жестокий век ... казнь была самым обычным делом тогдашнего правосудия"82.
Каких-либо принципиально новых методологических и концептуальных решений при освещении событий российской истории С.Ф. Платонов не предложил, шагов к формулированию собственной схемы исторического развития России он не предпринимал. Его самостоятельные научные разыскания ограничивались проблемами XVI-XVII вв. Однако и здесь они не выпадали из общего хода развития отечественной либеральной историографии конца XIX -начала XX в.
С 1871 г. параллельно с С.Ф. Платоновым двухгодичный курс русской истории в университете читал Е.Е. Замысловский. Оригинальной концепции русской истории он не сформулировал. Его магистерская диссертация "Царствование Федора Алексеевича" (1871) носила, по наблюдению С.Н. Валка, "библиографический и критический характер", а докторская представляла собой "энциклопедическую сводку разнообразных сведений для исторической географии"83. Е.Е. Замысловский выражал несогласие с родовой теорией С.М. Соловьева и федеративной Н.И. Костомарова. К разряду оригинальных следует отнести идею ученого о новгородском происхо- ! ждении российской государственности, занесенной варягами-завоевателями в землю кривичей. Эта гипотеза будет подхвачена и разви- ! та в "Княжом праве..." А.Е. Преснякова. Удельная система характеризовалась им как борьба вечевого (Новгород), княжеского (Северо-Восток), дружинного (Галицкое княжество) начал. Вопросы вотчинной централизации рассмотрены Е.Е. Замысловским в традициях современной ему историографии. Вслед за С.М. Соловьевым основное содержание отечественной истории XV-XVI вв. Е.Е. Замысловский видел в противостоянии царской власти и боярства. Признавая прогрессивный характер эволюции государственности в сторону абсолютизма ученый оправдывал жестокости Ивана IV в борьбе с крамолой. События XVII в. в целом рассматривались им
288
в русле концепции С.Ф. Платонова (Смута, роль "совещательного начала" и др.). С А.С. Лаппо-Данилевским его роднит взгляд на XVII в. как время максимального развития "самобытных народных
начал"84.
В 1885 г. при университете был оставлен ученик К.Н. Бестужева-Рюмина — Н.Д. Чечулин. Его, написанная на основе анализа писцовых книг магистерская диссертация - "Города Московского государства в XVI веке" - заслужила положительный отзыв В.О. Ключевского. Посвященная же проблемам внешней политики России в период царствования Екатерины II докторская диссертация (1895) вызвала много нареканий москвичей. "Физический недостаток произношения слов" (С.Ф. Платонов) препятствовал его педагогической деятельности. Подобно К.Н. Бестужеву-Рюмину, в окружении С.Ф. Платонова доценты Е.Е. Замысловский и Н.Д. Чечулин считались "правыми". В силу этого, а также по причине "разбросанности" научной деятельности учеников после себя они не оставили. Кроме вышеназванных на кафедре С.Ф. Платонова состояли приват-доцентами А.С. Лаппо-Данилевский, Е.Ф. Шмурло, И.П. Сенигов.
А.С. Лаппо-Данилевский
I
Направления исследовательских поисков А.С. Лаппо-Данилев-ского всецело определялись его взглядами на состояние и задачи исторической науки второй половины XIX - начала XX в., чем и объяснялось пристальное внимание ученого к проблемам современной ему историографии85.
По его мнению, вплоть до начала 1870-х годов в русской науке практически безраздельно господствовала "индивидуалистическая ' историческая школа", ведущим представителем которой выступал западник С.М. Соловьев ("наука соловьевского периода"). "Эпоха великих реформ и социального переустройства", полемика со славянофилами требовали от ученых этого направления выработки цельного взгляда на российский исторический процесс. Этим задачам соответствовала предложенная Г. Гегелем схема всемирно-исторического развития, которая и была приложена к объяснению отечественного прошлого. Опираясь на гегельянские принципы всеобщности, органичности и внутренней обусловленности генезиса общественных отношений, СМ. Соловьеву удалось выстроить во многом отвечавшую запросам современников схему отечественного прошлого. "История России с древнейших времен" положила основы русской науки. Отдельные конкретно-исторические обобщения С.М. Соловьева не утратили своей актуальности вплоть до начала XX в. В этой связи А.С. Лаппо-Данилевский особенно подчеркивал значимость унаследованного С.М. Соловьевым от Г. Бокля заклю-
289чения о большой роли "духовных сил" в историческом процессе. Непреходящими в творчестве СМ. Соловьева А.С. Лаппо-Данилевский считал выводы о длительном бытовании пережитков родовых отношений, исключительной роли "природы страны", колонизационных процессов и фактора внешней опасности в русской истории. Из трудов СМ. Соловьева в концепции В.О. Ключевского и самого А.С Лаппо-Данилевского перешли: вывод о вотчинном происхождении русского государства, теория закрепощения и раскрепощения сословий, характеристики княжеской династии, объяснение причин возвышения Москвы и др.
Однако с начала 1870-х годов широкие обобщения СМ. Соловьева и его единомышленников, построенные не на базе "частных" исследований, а априорно заимствованные из историософии, перестали удовлетворять научную общественность. На смену немецкому идеализму пришла социологическая (позитивистская) методология86. А.С. Лаппо-Данилевский связывал начало нового этапа российской науки, к представителям которого он относил и себя, с именем В.О. Ключевского. В речи на магистерском диспуте 1890 г. А.С. Лаппо-Данилевский так определял его задачи: "...История в наше время... следит, главным образом, за развитием того взаимоотношения, в каком находились между собою явления духовные, хозяйственные и правовые в пределах разнородных социальных групп (народов), а также и на то положительное или отрицательное влияние, какое эти группы (народы) оказывают друг на друга при таком развитии"87.
Если монист СМ. Соловьев понимал исторический процесс преимущественно как генезис государственных отношений, то В.О. Ключевский видел его смысл во взаимодействии политических, социальных, экономических факторов. На смену "внешней" (политической) истории пришло изучение массовых социально-экономических процессов с использованием "количественных рассуждений" - методов математического анализа и статистики88. "...Русские историки перешли к микроскопическим наблюдениям над явлениями народной жизни, чаще всего переповторяющимися и, при современном уровне наших знаний, всего более доступными точному изучению, а такими свойствами, казалось, и отличались явления экономические"89, - писал А.С. Лаппо-Данилевский. В схему русской истории параллельно с идеей государства вошло понятие народности. Приоритет в практической постановке этой проблемы А.С. Лаппо-Данилевский отдавал И.Е. Забелину90. Новое поколение ученых в своих построениях шло не от общей, априорно принятой схемы к ее детализации, а от решения частных проблем к построению общей теории исторического процесса.
А.С. Лаппо-Данилевский особо выделял тезис о том, что В.О. Ключевский не абсолютизировал сравнительно-исторический метод исследования и оставил за Россией большие черты своеобра-
290
зия в рамках проявления общих законов развития. Так, если при изложении истории Киевской Руси СМ. Соловьев исходил из господства в тогдашнем обществе характерных для всех европейских народов родовых отношений, то у В.О. Ключевского на первом плане "местные" условия ("торговый характер"). Еще менее СМ. Соловьева его наследник на кафедре подчеркивал аналогию удельных порядков в России и европейского феодализма.
А.С. Лаппо-Данилевский отмечал большой вклад В.О. Ключевского в постановку и разработку проблем народного представительства в России (Боярская дума, Земские соборы). Принципиальный характер имел его вывод о крепостном праве как "частной зависимости владельческого крестьянина от землевладельца, ...обусловленной экономическими отношениями". Изложенная в "Курсе..." концепция русской истории XVIII в. была с небольшими вариациями принята представителями всех направлений в отечественной историографии рубежа XIX-XX вв. В целом В.О. Ключевский предложил много смелых, порой противоречивых гипотез, которые заметно оживили российскую историческую мысль.
Однако в начале 1900-х годов изложенная в "Курсе..." В.О. Ключевского концепция русской истории нуждалась в существенных коррективах и дополнениях. А.С. Лаппо-Данилевский признавал обусловленность политических форм уровнем социально-экономического развития. Однако к числу недостатков концепции В.О. Ключевского его оппонент относил абсолютизацию роли "материальных факторов" (природа страны, колонизация) в историческом процессе. В его схеме совершенно не нашлось места вли- ■ янию "идей" (духовная и политическая культура, особенности национального характера и самосознания) на генезис общественных отношений. Предложенная В.О. Ключевским тематика исследований нуждалась в детальной разработке, для чего необходимо было расширение документальной базы исследований и выработка методики работы с вводимыми в научный оборот новыми видами источников.
Неудовлетворенность состоянием науки рубежа XIX-XX вв. и побудила А.С. Лаппо-Данилевского обратиться к философии истории, поиску новых тем и подходов в трактовке событий отечественного прошлого, проблемам архивного дела и археографии.
II
Со студенческих лет А.С. Лаппо-Данилевский проявлял живой интерес к теоретическим вопросам науки, увлекался позитивистской социологией Дж. Милля, О. Конта, Г. Спенсера, самостоятельно штудировал труды философов древности, средневековья и нового времени. Поэтому не случайно, что в 1894 г. молодой приват-доцент объявил в Петербургском университете семинарий по "фило-
291софии наук". Работа этого семинария продолжалась вплоть до 1917 г. Его тематика была слабо привязана собственно к методологии истории и затрагивала преимущественно проблемы "природы социального явления"91, чрезвычайно трудной для юношеского восприятия. Среди специализировавшихся на кафедре С.Ф. Платонова студентов семинарии особой популярностью не пользовались. В среднем на них записывалось до десяти человек в год, да и то в основном учащихся философского факультета92. Н.В. Болдырев в этой связи отмечал: "...Никого нет среди философов молодых поколений в Петербурге, кто не прошел бы через его школу". Параллельно с семинарием с 1906 г. А.С. Лаппо-Данилевский читал курс "Теоретической методологии истории". "Совокупность этих занятий, - отмечал А.Е. Пресняков, - создавала в университете особую школу по философии общественных наук, значительную и влиятельную по ее воздействию на молодые поколения, выходившую при том за пределы историко-филологического факультета"93.
В начале научной деятельности А.С. Лаппо-Данилевский находился под влиянием позитивизма. Положения этой доктрины (относительность познания, единообразие человеческой природы, взаимодействие материальных и духовных факторов как основа человеческого существования) составили основу миросозерцания ученого. С 1890-х годов его научные взгляды эволюционировали в сторону неокантианства. В программной статье "Основные принципы социологической доктрины О. Конта" (1902)94 он указал на недостаточность эмпирического изучения фактического материала и склонялся в сторону психологического истолкования исторических явлений95. С этих позиций на основе материалов курса и семинария была написана его "Методология истории", два выпуска которой увидели свет уже после смерти ученого в 1923 г.96
Под методологией науки вообще А.С. Лаппо-Данилевский понимал совокупность понятий и обусловливаемых ими методов мышления, которые приводят содержание предмета в систематический порядок. Методология истории находится в связи с общей теорией познания, ибо "лишь с известной гносеологической точки зрения можно конструировать целостное учение, которое принципиально установило бы, в чем именно состоит ее задача и последовательно наметило бы тот путь, который ведет к ее разрешению". Первостепенными задачами методологии истории являются построение теории исторического знания, включающей в себя выработку системы понятий, в неразрывном единстве охватывающих ее объективное содержание, и выявление соотношения между принципами и методами исторического изучения. Теория исторического знания не может быть выработана на базе конкретных исследований, служащих для нее лишь подготовительным материалом. Она есть результат слияния общей теории познания с задачами конкретной исследовательской работы97.
292
Социальная эволюция представлялась А.С. Лаппо-Данилевско-му непрерывным целесообразным (законосообразным) совершенствованием в направлении улучшения материальных условий существования, максимального раскрытия интеллектуальных и нравственных потенций личности и общества. Ученый допускал возможность регресса общества и индивидуума, однако придавал ему лишь частное значение. В подобном подходе А.Е. Пресняков видел отголосок гегельянской философии истории, а Н.И. Кареев влияние позитивизма О. Конта. Человеческий интеллект способен прогнозировать ближайшую и конечную цели развития социально-экономических процессов. Он выступает основным источником прогресса, а следовательно, развитие не беспредельно, как не беспредельны интеллектуальные возможности личности. Единообразие человеческой природы и среды обитания предопределяют всеобщий характер прогресса, взаимосвязь периодов в истории и историй отдельных наций в рамках всемирной, несмотря на неравномерность развития отдельных народов. Основную тенденцию общественного развития А.С. Лаппо-Данилевский видел в "нарастании единения человечества", т.е. в стирании экономических, культурных и других различий между народами.
А.С. Лаппо-Данилевский полагал, что, в отличие от непреложных законов природы, человеческое сообщество предоставляет широкий простор индивидуальному творчеству. В этой связи для него оказались неприемлемыми гегельянская, контианская и марксистская абсолютизация фактора закономерности общественного развития в ущерб роли личности в историческом процессе. "...Через их посредство осуществляется превращение потенциальной энергии общества в кинематическую"98, - писал ученый.
А.С. Лаппо-Данилевский выражал согласие с основополагающим тезисом философской системы О. Конта об относительности человеческих знаний об окружающем мире: они черпаются из опыта, который, будучи результатом ощущений, субъективен. В связи с этим невозможно познание всеобщих законов мироздания: "Достижение полного систематического единства всех данных нашего опыта сопряжено... с величайшими затруднениями: ведь если бы человеческому сознанию и удалось сформулировать единый закон, но которому мир существует, нельзя было бы вывести из этого закона самый факт его существования"99.
Ученый констатировал факт воздействия учения О. Конта на развитие научных исследований, в целом разделял его теорию о трех стадиях интеллектуального развития человечества, классификацию наук по степени уменьшения их абстрактности, однако считал, что не все положения социологической доктрины французского философа в достаточной мере обоснованы. О. Конт догматизировал относительность человеческого познания, не определил степень взаимодействия принципов единообразия человеческой природы и
293физической среды (географический фактор, физиологические осо-■ бенности человека). Им преувеличена роль последней на генезис об-! щественных отношений, что привело к механическому перенесению законов естественных наук на изучение духовной жизни человека. '-' Указав на самостоятельность психологического фактора в истории, О. Конт в то же время недооценил уровень воздействия интеллекта на "степень интенсивности социальных явлений", определение це-'••' лей и путей общественного развития. По мнению А.С. Лаппо-Дани-' левского, человеческое сознание не только не является прямым производным среды, но стоит над ней и может подчинять ее своей воле. О. Конт апеллировал лишь средними величинами, "пренебрегал особенностями индивидуумов". В целом, абсолютизировав социологический принцип обобщения, О. Конт умалил значение исто- j рии и близкой ей по предмету исследования психологии. Их функции он видел в иллюстрировании выводов социологии. Тем самым оказался размыт собственно предмет исторической науки: ее обобщающий теоретический раздел рассматривался как отрасль социологии, а индивидуализирующий - психологии, эстетики и др.100 Развитие позитивистской методологии истории после О. Конта шло по пути "исправления" его ошибок: признание активности человеческого сознания, влияния факторов среды на общественное развитие (Г. Спенсер), объединение обобщающей точки зрения на историю с индивидуализирующей (В. Бунд), разработка сравнительно-исторического метода исследования (Ф. Савиньи, Б. Нибур), перенесение центра тяжести исследований на изучение народного быта как части истории культуры (А. Риль, И.Е. Забелин) и др.
Вслед за О. Контом ученый представлял окружающий мир как взаимосвязанную систему. Тот же системный характер носят и наши знания о нем. Однако сложность законов мироздания привела к разделению наук на группы, отличающиеся объектом изучения. В рамках общей методологии каждая из них имеет свои "производные принципы". К числу главнейших общественных наук ("наук о духе") А.С. Лаппо-Данилевский относил социологию, историю и психологию. Как в пределах этой группы, так и применительно к отдельно взятой науке существуют два взаимосвязанных направления их развития: обобщающее номотетическое (социологическое) и индивидуализирующее идиографическое. Они отличаются по задачам и методам изучения.
Исследовательский поиск в рамках номотетического направления идет по пути широкого обобщения фактов для выявления основополагающих закономерностей развития общества, "социальной эволюции в преемстве человеческих поколений", построения теории исторического процесса. Социология отвергает индивидуальные наблюдения, так как ее выводы не могут быть проверены на опыте конкретного индивида. Она сосредоточивает внимание на общих законах: условий существования, единообразия человеческой
294
природы и познавательной способности лЭДей, социального взаимодействия, дифференциации и интеграции, эволюции, консенсуса элементов социальной системы и др. Номэтетическое исследование осуществляется с привлечением выводов и методов естественных наук (в том числе эволюционной теории Ч. Дарвина), математического анализа. Так, социологический постулат о законосообразности развития базируется на естественнонаучном принципе единообразия человеческой природы и условий с/Ществования.
Идиографическое направление изучает процесс реализации этих общих закономерностей "в данном пункте пространства и в данный момент времени"'»1. При этом ночная мысль сосредоточивается не на формулировке законов исторического развития, а на описании (но не описательности) общественных процессов, выявле- • нии их индивидуальных особенностей. Историческое явление рассматривается с точки зрения причин, еп> породивших, эволюции и связи с современными ему явлениями. Исследователь руководствуется принципами причинно-следственносги, единообразия психофизической природы человека, эволюции и взаимосвязи элементов исторического целого. Если в социологическом направлении науки акцент делается на количественные, тс в идиографическом - на качественные характеристики объекта, индивидуальные понятия "об историческом значении данного факта, о единичном историческом целом и отношении к нему его частей"102. Социология на основе изучения "устойчивых состояний" формулирует законы социального взаимодействия,_история изучает процессы, которые привели к их возникновению(_В_качестве примера номотетического исследования А.С. Лаппо-Данилевский приводил "Боярскую думу Древней Руси" В.О. Ключевского, а идиографич^ского'оз - его портретные характеристики политических деятелей средневековой Руси.
Развитие обобщающей научной мысли второй половины XIX -начала XX в. шло в двух направлениях, которые сложились под воздействием материализма и психологизм?- А.С. Лаппо-Данилевский дал детальный анализ источников и содержания номотетической доктрины исторического материализма £• Маркса, Ф. Энгельса и их продолжателей. Его основоположники дополнили механический материализм предшественников теорией Г- Гегеля о мировом процессе развития и его диалектическим методом. Основное содержание исторического материализма виделось А-С. Лаппо-Данилевскому в выводе об абсолютной обусловленности сознания, социальной истории материей, а духовной жизни - экономическим бытием и производственными отношениями. Влияние личности на ход исторического процесса при этом сведено к минимуму, она выступает лишь в роли носителя "классовых интересов и отношений". История представлялась К. Марксу как механический процесс смены производственных отношений путем собственного "отрицания". Источником прогресса выступал у него антагонизм и борьба классов, а его содержа-