Искусство Двуречья и соседних стран.
Периодизация:
Додинастический период 4000-2800 гг. до н. э.
Шумеро-аккадский период 2800-2000 гг. до н. э. (включает шумерский - 2800-2400 гг.; аккадский - 2400-2200гг.; позднешумерский 2200-2000гг.)
Старовавилонский период - 2000-1600 гг. до н. э.
Касситский (связанный с завоеванием Двуречья племенами касситов) - 1600-1200 гг. до н. э. и послекастский 1200-627гг. до н. э.
Ассирия: XIII в. до н. э. – 612 г. до н. э.
Нововавилонский период - 626-538 гг. до н. э.
Хетты: XVIII-XII вв. до н. э. (поздние сиро-хеттские княжества – до VIII в. до н. э.).
Ахеменидский Иран: VI в. до н. э. – 331г. до н. э.
Обширную равнину, расположенную в Передней Азии по течению рек Тигра и Евфрата греки называли Месопотамия (т. е. «Междуречье»; от слов mesos – средний, potamos – река), однако применяли это название лишь к северной части области; южную же называли Вавилонией. В наше время широкое распространение получил термин «Двуречье», которым иногда обозначают южные территории долины Тигра и Евфрата, но чаще используют, говоря о регионе в целом.
Искусство Двуречья III тыс. до н. э.
Двуречье, в отличие от Египта, ни этнически, ни политически никогда не представляло единства. Тут существовал целый ряд государств, сменявших одно другое, боровшихся друг с другом за власть и землю. С IV тыс. до н. э. (а возможно и раньше) южную часть Двуречья населяли два племени – шумеры1 и семиты-аккадцы, причем шумеры поначалу играли главенствующую роль. К концу IV-началу III тыс. до н.э. на юге Двуречья создается классовое общество и государство шумеров, которое, в отличие от египетского, не было централизованным. Это был конгломерат небольших городов-государств, состоящих из укрепленного центрального поселения и сельской округи, которые нередко враждовали друг с другом. Во главе каждой шумерской общины стоял так называемый энси, который выполнял функции верховного жреца и военачальника: созывал ополчение, предводительствовал в бою, руководил ирригационными и строительными работами. В произведениях искусства энси изображали как военачальников (стела Эанатума) или как строителей, созидателей (распространенная иконография – энси несет на голове корзину с кирпичами).
Людей, населявших шумерские города, связывала общность религии, языка, системы письма (клинопись2), хотя вплоть до конца ΙΙΙ тыс. не существовало ни единого пантеона, ни единой мифологии. Каждый город был самостоятельным, политически независимым государством со своим правителем, и имел своего «персонального» бога-покровителя. Важнейшие шумерские центры: Ур (покровитель - бог луны Нанна), Урук - город легендарного царя Гильгамеша, где чтили Инанну, богиню плодородия, любви и войны, бога неба Ана и солнечного бога Уту, Ниппур, где почитали бога ветра Энлиля, Лагаш – центр почитания бога войны Нингирсу.
В период культурного расцвета Шумера и политического господства шумерских городов закладываются основы изобразительной и строительной традиции Двуречья. В это время появляется монументальная архитектура, возникают разнообразные формы пластики (в том числе и глиптика), развивается монументальная живопись и прикладное искусство.
Для культовой архитектуры Двуречья в этот, и в значительной мере и в последующие периоды характерны следующие черты:
1) Возведение храмов на высокой искусственной каменной платформе (и по возможности на возвышенном месте), предохраняющей постройки от частых наводнений. На платформу с двух сторон вели пандусы или лестницы, на верхней площадке размещался храм-святилище овальной или прямоугольной формы, с открытым двором и культовой статуей божества (характерный пример дает ранняя додинстическая постройка – «Белый храм» в Уруке). Помимо такого типа «храма на платформе», очевидно, наиболее древнего, в конце ΙΙΙ тыс. до н. э. в Двуречье зафиксирован и другой тип, чрезвычайно характерный для культовой архитектуры Месопотамии – зиккурат, ступенчатая башня с небольшим храмом наверху3. Появление его могло быть результатом эволюции «храма на платформе», хотя в дальнейшим эти два типа сосуществовали, и рядом с зиккуратом всегда строился нижний храм с открытым двором. В появлении зиккурата, возможно, сыграл также роль обычай возводить храмы на одном и том же месте или необходимость постоянно обновлять легко разрушающиеся сырцовые постройки. Лучше всего сохранились зиккураты в Уре (зиккурат царя Ур-Намму, конец ΙΙΙ тыс. до н. э.), в Чога-Замбили (на территории государства Элам – восточного соседа Шумера, где практиковались те же строительные традиции; сер. ΙΙ тыс. до н.э.) и в Барсипе, недалеко от Вавилона (сер. 1 тыс. до н. э.).
2) Использование в качестве основного строительного материала глины. Двуречье, как известно, почти полностью лишено камня4 и основным строительным материалом здесь всегда служила глина (особенно в южных областях). Дерево, необходимое для обжига, также было редким и ценным материалом5, поэтому обожженный кирпич использовался лишь для облицовки общественных зданий, дворцов, богатых домов и т.п. (и то, как правило, только нижних частей стен). В целом же, с середины IV тыс. до н.э. в Двуречье развивалось почти исключительно сырцовое6 кирпичное строительство – именно поэтому многие месопотамские постройки сохранились лишь в руинах или не сохранились вовсе. Использование глины как основного строительного материала обусловило специфические особенности архитектуры Двуречья: ее простые геометрические объемы, отсутствие сложных криволинейных форм, относительно редкое применение свободностоящих опор, скупость декора, фактически, сводившегося в ранний период, к использованию прямоугольных ниш и выступов, определяющих строгий и линейный ритм этой архитектуры7.
Шумеро-аккадские постройки конца ιv-ιιι тыс. До н. Э.:
Так называемое «Красное здание» в Уруке (возможно, помещение для народных собраний). Как и все крупные постройки того времени, оно стояло на искусственной платформе из тесаного камня. Оно представляло собой обширный замкнутый двор, окруженный колоннами и полуколоннами, сложенными из сырцовых кирпичей. На одном конце двора находилась площадка-эстрада, на которую вели две лестницы. Колонны и полуколонны были интересно декорированы трехцветной мозаикой, имитирующей узор тростникового плетения. Мозаика складывалась из обожженных глиняных конусов (так называемых «гвоздей»), шляпки которых были окрашены в красный, белый и черный цвета. «Гвозди» вбивались в сырцовую кладку, их плоские головки создавали на поверхности стены пеструю сетку узора.
Храм в Эль-Убайде, предместье Ура –
одно из древнейших шумерских монументальных сооружений, датирующийся началом ΙΙΙ тыс. до н. э. Он был построен на платформе, ориентированной углами по сторонам света, с подпорными стенами, сложенными из плит известняка и кирпича, декорированными выступами и нишами. В нижней части опорные стены террасы были покрыты черным битумом, а в верхней – побелены. Стены храма, стоявшего в южном углу платформы, были сложены из сырца. Цоколь имел мозаичную декорацию того же типа, что и в «Красном здании»: заведенные в стену глиняные «гвозди», шляпки которых имели инкрустацию в форме цветочных лепестков (черные, белые и красные камешки). Выше стена храма (также как и стена подпорной террасы) членилась неглубокими нишами и выступами, в которых помещались медные статуи тельцов. Над нишами шла лента рельефного фриза с медными фигурами лежащих бычков, а еще выше были укреплены другие фризы, на этот раз не рельефные, а плоские. Это были медные рамы с вложенными в них мозаиками – перламутровые фигурки людей и животных на темном фоне, выложенном из кусочков шифера. Один из фризов изображал священных птиц, другой - сцены из жизни храмового хозяйства (храм был посвящен богине плодородия, земледелия и скотоводства Нин-Хурсаг): храмовые стада, жрецов, занятых дойкой коров, процеживающих и сливающих молоко, сбивающих масло.
Вход в храм был отмечен портиком с двумя колоннами, обитыми медью. Другая пара колонн фланкировала дверной прем. Над ними был помещен медный рельеф, изображавший львиноголового орла Имдугуда (священную птицу бога войны Нингирсу), когтящего двух оленей – одно из самых замечательных произведений шумерской пластики8. Сами же деревянные колонны, наличие которых, в общем, нехарактерно для месопотамских построек, были покрыты красно-бело-черной мозаикой по битумной обмазке, подражавшей поверхности ствола финиковой пальмы. По сторонам входных дверей стояли деревянные скульптуры львов, вырезанные из дерева и обитые чеканными медными листами (их глаза и языки были выполнены из цветных камней). Таким образом, архитектура храма в Убайде являла пример редкого для Двуречья синтеза разных искусств – архитектуры, скульптуры и живописи.
Зиккурат в Уре (2200-2000 гг. до н. э., постаккадское время III династии Ура). Его верхние, сравнительно невысокие ярусы (частично осыпавшиеся), опираются на огромную, прямоугольную в плане усеченную пирамиду (43-65м), высотой коло 15м; т.е. основание зиккурата было прямоугольным, а не квадратным как в более поздних ассирийских и вавилонских постройках такого типа. На площадке первого яруса сходились три лестничных марша (центральная лестница в сто ступеней шириной 5м). Наклонные стены расчленяли плоские прямоугольные ниши, смягчавшие впечатление грузности форм. Террасы, сложенные из сырцового кирпича, возможно, имели озеленение. Снаружи они были окрашены в разные цвета: нижний ярус был черным (битумная обмазка), средний – красным (облицовка обожженным кирпичом), верхний – белым (побелка мелом). В более позднее время, когда зиккураты стали семиэтажными, эта изначальная цветовая гамма пополнилась желтым, зеленым, голубыми цветами.
Чрезвычайно интересны поиски и достижения мастеров в области скульптуры, как рельефной, так и статуарной. Прекрасный образец шумерской пластики – культовый сосуд из алебастра, найденный в Уруке (начало III тыс. до н. э.). Его рельефная декорация, как и в древнеегипетском искусстве, строится регистрами. В нижнем регистре условными волнистыми линиями изображена река, а также колосья и пальмовые листы (введение пейзажа, еще более широкое, впоследствии будет характерно для искусства Ассирии). В следующем регистре представлено шествие домашних животных – баранов и овец, еще выше – ряд обнаженных мужских фигур с подношениями, и, наконец, в верхнем и последнем регистре (сохранился фрагментарно) показана заключительная сцена. Это - кульминация всего шествия: дары сложены перед алтарем покровительницы Урука Инанны, сама богиня (или жрица, исполняющая ее роль) встречает торжественную процессию.
Подобные повествовательные сцены мы встречаем и в произведениях другого, специфически месопотамского вида пластики. Речь идет об изображениях на каменных резных цилиндрических печатях - замечательных произведениях глиптики9. Форма просверленного насквозь цилиндра-печати была придумана в южном Двуречье, и затем получила широкое распространение во всем регионе. Специфика данного вида миниатюрной скульптуры заключается в том, что резчики размещали на очень небольшой искривленной плоскости цилиндра чрезвычайно сложные композиции, используя врезанный рельеф. Это могли быть изображения торжественных процессий, ритуальных и мифологических сцен и т.п. Такие печати прокатывались по мягкому материалу (например, глине), оставляя рельефный оттиск, бесконечно повторяющий один и тот же изобразительный мотив. Таким образом, замкнутая и завершенная композиция печати при оттиске могла превращаться в некий «бесконечный» орнамент, не имеющий ни конца, ни начала.
Уникальна найденная в Уруке скульптурная женская голова богини, величиной немногим меньше человеческой. Сзади она имеет плоский срез, очевидно, для крепления к стене10. Разделенные пробором волосы полукружиям падают на лоб, головной убор или парик, вероятно сделанный из листового золота, теперь утрачен. Брови, сросшиеся над переносицей, и глаза прежде были инкрустированы. Характерные для образов шумерского искусства условность и преувеличенность черт, особенно устрашающе-огромных глаз (символ всевидения и мудрости), сочетается здесь с удивительно тонкой, почти натурной моделировкой рельефа лица, особенно выразительной в нижней части. Тонкие губы плотно сжаты, их уголки чуть опущены, что придает лицу несколько мрачное выражение.
Однако, черты реализма в изображении человека не могли в Двуречье развиться в той же мере, что в Египте, где важнейшим элементом погребального культа была вера в посмертное вселение души-двойника в свое же тело или его изображение. Эта идея «Ка» – двойника, и обусловила стремление к портретности в египетском искусстве. Подобных представлений в Шумере не было, и гробничных статуй двойников мы здесь не находим. Изображения людей в шумерском искусстве – это вотивного характера фигурки, изображающие самих молящихся посвятителей (адорантов). Портретное сходство не играет здесь существенной роли и принадлежность статуи определенному человеку часто выражается лишь в надписи с упоминанием имени молящегося (позднее и самой просьбы, обращенной к божеству). Все внимание сосредоточено на том, чтобы выразить саму идею молитвенности и благоговейного предстояния перед божеством. В такой фигуре всегда бывает выделена голова, носящая зачастую некоторую печать индивидуальности (но лишенная точного портретного сходства), вырастающая прямо из плеч, и огромные, сильно преувеличенные глаза. Акцентируется также жест сложенных в молитве рук. Все прочие детали даются, как правило, очень суммарно. Характерным примером является знаменитая статуэтка Курлиля из Убайда - «начальника житниц горда Урука», сделанная из твердого камня трахита.
Но есть и другие образцы скульптуры ΙΙΙ тыс. до н. э., происходящие из центров Двуречья, расположенных севернее, которые, подражая Югу, все же сохраняют свои специфические черты (в частности, более вытянутые, приближенные к человеческим, пропорции фигур). В качестве примера приведем сидящую статуэтку Эбих-иля, происходящую из города Мари - большого торгового города-государства на Евфрате, к северу от Вавилона. Общая схема та же, что и в статуе Курлиля, но пропорции человеческой фигуры переданы точнее, детали (вьющаяся прядями борода, характерная шумерская юбка-колокол из овечьей шерсти) проработаны значительно тоньше, а лицо кажется более выразительным и индивидуальным. Сжав в молитвенном жесте тонкие кисти рук, Эбих-иль, чуть улыбаясь, смотрит перед собой напряженно и выжидательно.
Показательна также группа вотивных скульптур из Эшнунны (еще один северный центр), найденных под полом храма (первая половина ΙΙΙтыс. до н. э.). Когда-то эти статуи были установлены в святилище, чтобы молится за тех, кто их посвятил. Магических требований сходства к ним, очевидно, также не предъявлялось. Передача внутреннего состояния и действие, сам акт молитвы были важнее. Возможно, при одной из перестроек древнего храма, эти статуи, за давностью смерти их «хозяев», были сняты с мест и аккуратно захоронены. По какой-то причине вместе с адорантами были погребены еще две фигуры – богини и бога (Аб-У). У них такие же вытянутые пропорции, молитвенные позы и непомерно огромные инкрустированные глаза11. Своеобразна пластическая моделировка эшнуннских статуй: волосы и бороды сильно стилизованы, геометричны, их грани словно вырезаны острым ножом. Возможно, тут сказались традиции резьбы по дереву, перенятые каменной скульптурой.
Существенными были и достижения в монументальном рельефе, для которого характерны регистровое построение, повествовательность, желание зафиксировать исторически и символически значимые события (распространены были плакетки или палетки, сооруженные в честь победы над врагом, или закладки храма, иногда сопровождавшиеся надписями). Стремление дать наиболее полную характеристику изображенных фигур вызвало к жизни канон, близкий по формам египетскому: трехчетвертной или в полный фас поворот плеч, профильное изображение ног и лица, изображение глаза в фас. И также как в Египте отступление от выработанных правил было связано, в первую очередь, с изображением слуг, рабов, иноземцев, поверженных врагов. Наиболее значимые же фигуры изображались строго по канону и выделялись размерами.
В полной мере все эти черты демонстрирует знаменитая Стела коршунов12 или Стела Эаннатума, правителя горда Лагаша (ок. 2500 г. до н. э.), сооруженная в честь победы над соседним городом Уммой и его союзником Кишем. На лицевой стороне изображен очень крупно бог войны Нингирсу, покровитель Лагаша, держащий в одной руке булаву, а в другой - сеть с барахтающимися фигурками плененных врагов Лагаша. На другой стороне дан обстоятельный рассказ о походе Эаннатума. Дважды изображен царь – во главе легковооруженного войска и тяжеловооруженной фаланги пехотинцев, идущих сомкнутым строем и попирающих тела поверженных врагов. Впечатление массы воинов, большого войска в изображении достигается разными средствами. Копейщики нижнего регистра, которым предводительствует едущий на колеснице Эаннатум, размещены в два ряда друг над другом (зритель как бы видит войско чуть сверху). В изображении же фаланги используется остроумный прием: над щитами видны всего лишь девять голов в шлемах, но множество взятых наперевес копий и множество сжимающих их кулаков означает наличие множества воинов, скрытых от зрителя щитами и передними фигурами бойцов.
Если сравнить «Стелу коршунов» с произведениями современной и или даже более ранней египетской рельефной пластики (например, с «Палеткой Нармера», аналогичной по назначению и содержанию представленных сцен), шумерский рельеф может показаться более грубым, примитивным. Фигуры плоскостны и непропорциональны, их объем проработан слабо, они словно выполнены по единому шаблону, особенно головы, в которых нос и лоб сливаются в единую форму, треугольником выступающую вперед. Вместе с тем сцены умело скомпонованы, в небольшом пространстве достигнуто ощущение многоплановости и многофигурности, все повествовательные и символические задачи, стоявшие перед мастером, решены в полной мере; в итоге создан образ целостный и выразительный.
Важно сказать и еще об одной группе шумерских памятников III тысячелетия – о вещах, найденных в царских гробницах города Ура. Гробницы были устроены на склоне холма за чертой города. Это были склепы, состоявшие из нескольких помещений (почти все они, за малым исключением, были разграблены еще в древности). Самые известные из них –гробница Шубад (царицы или верховной жрицы Ура) и гробница царя Абарги. В обеих могилах были найдены чрезвычайно ценные вещи: колесницы, золотая и серебряная утварь, украшения, драгоценные музыкальные инструменты и др. Обряд погребения сопровождался массовыми человеческими жертвами, которые, очевидно, должны были составить некий почетный эскорт покойного. Это были воины личной стражи, погонщики волов и конюхи, служанки и целые хоры женщин-певиц (вероятно, знатных женщин), одетых в пурпурные одежды, в венцы из серебра или золотых листьев, с музыкальными инструментами в руках.
Среди наиболее ценных в художественном отношении вещей – золотой кинжал в золотых ножнах с рукоятью из синего лазурита, изображения священных животных (знаменитая фигурка козлика из золота, лазурита и раковины, обирающего с куста цветы – мотив, хорошо знакомый по печатям), драгоценные арфы и др. Об одной из арф, найденной в «Могиле царя» (Абарги) и, очевидно, звучавшей при погребении царской особы, следует сказать особо. Ее резонатор украшен золотом и инкрустациями из раковины и синего лазурита. Навершие резонатора также выполнено из золота в виде головы быка. Глаза зверя инкрустированы белой раковиной и синим камнем, рога и курчавая борода сделаны из лазурита. Передок арфы под подбородком быка украшен мозаичными вкладками. В верхней сцене изображен герой, борющийся с двумя быками, имеющими человеческие бородатые лица. Возможно, это герой знаменитого эпоса, легендарный царь Урука Гильгамеш (в нижней сцене на резонаторе изображен еще один персонаж, известный по «Эпосу о Гильгамеше» - человек-скорпион). Такая замкнутая, строго уравновешенная геральдическая композиция уже знакома нам по рельефу с Имдугудом храма в Убайде. Под изображением «Гильгамеша» помещена сцена с шакалом и львом. Шакал, стоя на задних лапах, держит столик с яствами. За поясом у него заткнут кинжал, похожий на тот, что был обнаружен в одной из гробниц. Лев же несет кувшин с финиковым вином. Регистром ниже изображен осёл, играющий на арфе, также похожей на те, что были найдены в гробницах; лиса звенит систром, медведь слушает музыку. Все эти животные впервые появляются в искусстве Шумера в таком очеловеченном облике. Они ведут себя как люди (явление, хорошо нам знакомое по литературе – вспомним басни), и несомненно являются действующими лицами какого-то до сих пор неизвестного нам мифа.
В гробнице, принадлежавшей царю Мескаламдугу (его имя означает «Добрый герой страны») был обнаружен необычный золотой шлем, имитирующий формы пышной прически: широкая коса и толстый узел на затылке, шапка длинных кудрей спускается на щеки и лоб, объемно изображенные уши. Подобный шлем (или прическу) можно увидеть на голове Эанатума в описанной выше «Стеле коршунов».
В одной из гробниц был найден странный предмет, условно называемый «штандартом». Он представляет собой две длинные доски, которые когда-то были скреплены в виде двускатной кровли. Очевидно, этот предмет крепился в высоким дервкам, возможно, его носили в походах впереди войска или над головой вождя. На деревянных досках была укреплена мозаика: темно-синий фон из тонких пластин лазурита и фигурные перламутровые вкладки (и техника и стиль напоминают фризы храма в Убайде). На одной стороне штандарта изображены сцены войны: идущие в бой тяжелые колесницы Ура, шумерская пехота, обнаженные пленные, сам военачальник. На другой стороне – сцены мира. Здесь слуги несут тяжелые тюки – результат военного грабежа, гонят скот рабы-иноплеменники, бородатые, с всклокоченными черными волосами. В верхнем ряду пируют правитель и его приближенные, и пир сопровождается пением под звуки лютни. Все изображения чрезвычайно живы, повествование о «войне и мире» мастерски развернуто в трех регистрах каждой стороны.
Вслед за периодом преобладания шумеров и в частности шумерского города-государства Ура (I династия Ура правила около 170 лет) наступило время возвышения центров Аккада. Аккадский царь Саргон (Шаррукин) Древний нанес сокрушительный удар шумерийцам, завоевав Урук и Ур, дойдя до Персидского залива и осуществив полное, хотя и кратковременное объединение всего Двуречья под властью царей Аккада. Произошло это около 2400 г. до н. э.
В искусстве аккадского времени ощутимы важные перемены. В эпоху Саргона и его приемников огромную роль начинает играть личность, человек как таковой. Если шумерские памятники (например, из гробниц Ура) дают нам прекрасные примеры реалистической трактовки животных, то аккадское искусство дает первые примеры реалистического изображения человека. Самый знаменитый памятник – медная голова, выполненная в технике выколотки и чеканки, бывшая частью большой несохранившейся статуи одного из царей Аккада (обычно ее называют головой самого Саргона). Сложная, декоративно трактованная прическа напоминает шлем Мескаламдуга из урской гробницы. Инкрустация глаз не сохранилась. Это во многом идеализированный облик героя-победителя, однако, в лице с тонкими чертами ясно проступает и индивидуальное начало. Орнаментальная трактовка бороды и прически впоследствии, как мы увидим, станет неотъемлемой частью ассирийских изображений.
Рассмотрим памятник аккадского времени по назначению аналогичный шумерской «Стеле с коршунами». Это победная стела Нарам-Сина (Нарам-Суэна), внука Саргона, посвященная победе аккадского войска над лулубеями в горах Загроса. Тут уже нет жестко артикулированных регистров, построчное построение и прочтение композиции завуалировано, мотивировано самой пейзажной средой – воины Нарам-Сина размещены на разноуровневых уступах скал в два ряда. Над ними в рогатой тиаре изображен сам Нарам-Син. Фигура его выделена масштабом и уподоблена горе (вернее горной вершине), вырастающей перед ним. Перед победителем – два поверженных врага: один смертельно ранен копьем в горло, другой молит царя о пощаде. Фигуры, по сравнению с изображениями на шумерских стелах, моделированы гораздо тоньше, пластичнее, их пропорции ближе к реальности. В аккадском памятнике совершенно иное соотношение фона и фигур: фигуры не заполняют собой всю плоскость стелы, но свободно движутся в ее пространстве. Сама композиция и главная ее идея победоносного восхождения прекрасно согласованы с неправильной треугольной формой плиты. На горных склонах изображены деревья и кустарники, и это органичное введение в композицию пейзажа обратится устойчивой традицией в более позднем искусстве Ассирии.
Замечательны также памятники глиптики аккадского периода - изображения на печатях, совершенные по своей композиции, с бесконечном разнообразием мифологических сюжетов. Во многом благодаря аккадским печатям мы знаем, какими представлялись древним обитателям Двуречья герои их мифов, эпосов, сказок.
Около 2200 г. расцвету Аккада положило конец вторжение горных племен гутиев («драконов гор», как их называют древние тексты). Однако достижения аккадского периода не были забыты, и оказали огромное влияние на все последующее искусство Двуречья. Пропорциональность, соразмерность, сложность пластической проработки, прекрасное чувство материала, тенденция к передаче индивидуальных черт в рамках портрета-типа – все это составило наследие аккадского искусства. Влияние Аккада особенно ощутимо в многочисленных портретных статуях Гудеа – благочестивого правителя Лагаша постаккадского времени (времени господства гутиев13), известного своей строительной деятельностью. Портреты Гудеа - это уже не статуэтки, но подлинно монументальные статуи, выполненные в твердом камне – диорите, иногда достигающие размеров человеческой фигуры. Выделяют два типа статуй Гудеа: к первому относятся более приземистые, укороченных пропорций фигуры, созданные в старинных южно-шумерских традициях (сравни, например, с Курлилем), ко второму – более стройные, с более подробной и точной передачей анатомических черт (в северных, аккадских традициях). В целом, все изображения Гудеа, независимо от того, к какому типу они принадлежат, выполнены очень тщательно – тонко проработана мускулатура, а также детали прически, украшения, одежды. Навыки, полученные в аккадский период, не прошли даром, хотя именно в Лагаше при Гудеа началось программное возрождение собственно шумерских традиций в пику аккадскому северу. Таким образом, искусство времени Гуде дает синтез достижений раннешумерского и аккадского искусства.
Изгнание захватчиков из Двуречья стало началом нового и последнего расцвета шумерских центров под главенством Ура14 (при царях так называемой третьей династии Ура; конец ΙΙΙ – начало IV тыс. до н.э.). Город Ур стал, по сути дела, столицей крупной и теперь уже централизованной державы. Выгодное его расположение – в месте впадения Евфрата в Персидский залив (впоследствии Евфрат изменил свое русло) – было благоприятным для развития активной и масштабной торговли. В городе было два порта, его население составляло около полумиллиона жителей. В центре города находилась цитадель с сосредоточенными здесь главными святилищами, правительственными зданиями и царским дворцом; вокруг нее – обнесенный валом и стенами внутренний город, а затем – кольцо пригородов (планировка типичная для шумерского города). Над всем архитектурным ансамблем цитадели Ура доминировал его зиккурат, стоявший на высокой платформе.
От периода III династии дошли произведения мелкой пластики, рельефа, глиптики. К этому времени относится прекрасный памятник архитектуры – зиккурат в Уре, о котором говорилось выше. В целом же произведения этого времени, несмотря на мастерское и даже виртуозное исполнение, становятся несколько однообразными, стереотипными, суховато-официозными. В них нет ни живости и непосредственности ранних шумерских памятников, ни динамичности и выразительности, характеризующих лучшие произведения аккадской пластики. Многие достижения аккадского времени были восприняты лишь формально, безукоризненность и тщательность в проработке деталей иногда рождает впечатление дробности, механичности. Чрезвычайно характерным и распространенным в официальном придворном позднешумесрком искусстве является сцена поклонения божеству или обожествленному правителю, которая бесконечно с небольшим вариациями воспроизводится в рельефных стелах (стела царя Ур-Наму) и печатях. Вырабатывается жесткий канон в изображении царя и божества, который в дальнейшем получит распространение в искусстве Вавилона.