Скульптура:
В скульптуре республиканского Рима, которая переживает первый значительный подъем в ΙΙ-I вв., также как и в архитектуре, мы ощущаем перекрестное влияние разных традиций – этрусской и греческой, которые накладываются на собственно римскую основу, изменяются, попадая в римскую среду. Напомним, что с середины ΙΙв., после захвата Греции, в Рим начинают стекаться в большом количестве произведения эллинского искусства; кроме того сюда приглашаются или привозятся насильно мастера-греки. Влияние Греции более всего ощущается в статуарной скульптуре (статуи богов и героев), однако их высокое мастерство, высочайший уровень владения пластической формой, оказывало благотворное влияние и на другие виды скульптуры. В частности, велико влияние греческой пластики на римский скульптурный портрет, на который, вместе с тем, в значительной мере повлияла и концепция образа человека, идущая от этрусков.
Портрет – особая и чрезвычайно яркая глава в скульптуре эпохи республики (основное количество памятников относится к 1 в. до н. э.). В это время он уже существует как зрелое художественное явление, демонстрирующее особе отношение к человеческой личности. Суровое время воспитало людей с решительным и сильным характером, что с особой силой выразилось в скульптурном портрете. Для римского портрета, как никогда для греческого, был важна особая «документальная» точность фиксации характерных особенностей данного человека (вплоть до строения головы, черепа). Это то, что принято обозначать словом веризм (итал. verismo – истинный, правдивый): предельно тщательный, иногда пугающе жесткий анализ телесно-духовных черт человека. Тут проступает идущая отчасти от традиции посмертных масок предков идея портрета-копии: человеческое лицо должно быть запечатлено для потомков во всей своей почти протокольной достоверности. Образы, созданные республиканским портретом, лишены какой бы то ни было идеализации и патетики, столь характерной для эллинистического портретного искусства. Их даже можно было бы назвать прозаичными, если бы не особая сила воздействия римского веризма и особая внутренняя их значительность, одухотворяющая эти портреты, делающая их вневременными.
Если говорить о характере самой скульптуры, то в римском республиканском скульптурном портрете нередко графичность превалирует над пластичностью (статуя старого римлянина в тоге). Эта суховатая графичность идет от исконно римской, местной италийской скульптурной традиции, дольше всего сохранявшейся в такой консервативной области как скульптурные рельефные надгробия (см. например надгробие Гессия, надгробие Вибиев). Однако под воздействием, прежде всего, развитой эллинистической скульптуры эта сухость форм со временем сменится очень сложной и нюансированной, «живописной» пластической разработкой.
Один из сильнейших образов, созданных республиканским искусством – портрет старого патриция из музея Торлониа в Риме: изборожденное морщинами лицо, крупный нос, энергичная лепка объемов черепа, точно следующих (мы в этом ничуть не сомневаемся) характерным чертам модели. Вещи, подобные этой, показывают особе отношение к личности в республиканском Риме. Перед нами человек властный, упрямый, умный, человек твердой воли и непоказного чувства собственного достоинства – великолепный образчик «истинного римлянина». Характерно в портрете этой эпохи внимание и интерес к старикам: их лица являют как бы некий итог прожитой достойно жизни. Такие портреты лишены всякой внешней красивости, каких либо атрибутов, сложных деталей костюма – в них передано лишь сущностное.
Несколько более холоден и классичен портрет патриция с бюстами предков. Статуя, возможно, была создана уже в период ранней империи, в конце 1в. до н. э., но в традициях республиканского искусства. Пожалуй, более выразительны, чем сам патриций, бюсты его умерших предков, которые он держит в руках – вероятно, они были добросовестно скопированы с более ранних образцов. Им присущ тот же веризм и острое чувство характера, что и лучшим портретам республиканского времени.
Та же жизненная правдивость, но, вместе с тем и драматизм, изначально римскому портрету не свойственный, характеризуют позднереспубликаснкий портрет, считающийся изображением Юлия Цезаря16 (возможно, выполнен сразу после смерти или даже при жизни великого государственного деятеля). По-прежнему мы видим свободу от всякой идеализации – облик умного, чуть рефлектирующего, но волевого и полного внутренней значительности человека. Этот и подобные ему портреты (например, Цицерона – оратора, писателя и политического деятеля) завершают линию республиканской портретной скульптуры, очень характерного и своеобразного явления в римском искусстве. И все же, и в имперский период, несмотря на многие новые тенденции, эта линия реалистически-конкретного и документально точного портрета не исчезнет вплоть до начала кризиса античного реализма как такового.