Колониальныи период

Основы американской государственности стали формироваться в период колони­альной зависимости от Англии. В этот период в ее эволюции различимы два крупных этапа: до и после английской Славной революции 1688 г. На первом этапе возникли три типа колоний - королевские, собственнические (основанные крупными англий­скими феодалами) и корпоративные. Во всех трех типах зарождались и укоренялись начала представительного правления, воплощенного в первую очередь в деятельности выборных ассамблей, созданных во всех колониях. Отчетливо проявилась тенденция укрепления не только начал представительного правления в каждой из колоний, но и их самоуправления, то есть ослабления зависимости от английских сюзеренов и госу­дарственных институтов. Казалось бы, английская Славная революция 1688 г. должна была еще более закрепить эти начала, но в действительности после нее политическое развитие Северной Америки оказалось более противоречивым, чем прежде. С одной стороны, укрепление позиций парламентаризма, либерализма и конституционализма в самой Англии вело к распространению демократических установок в мировоззрении и политической культуре американцев, рассматривавших себя как тех же англичан, но только переселившихся в Новый Совет. С другой стороны, однако, после 1688 г.. как это ни парадоксально, наблюдалось усиление колониальной зависимости Север­ной Америки oт Англии, что имело следствием нарастание в политическом управле­нии североамериканских провинций недемократических черт.

Хотя в самой Англии после 1688 г. прерогативы монарха резко ослабели, в Север­ной Америке они, напротив, возросли, а власть его противовеса в Новом Свете — местных ассамблей - начала ущемляться. Английская монархия стала не только наво­дить порядок и королевских колониях, но и расширять последние за счет колоний собственнических. К середине XVIII в. в Северной Америке остались только три собственнические колонии - Мэриленд, Пенсильвания и Делавэр. Сохранялись две корпоративные колонии - Род-Айленд и Коннектикут. Остальные восемь колоний быпи королевскими. Исполнительная власть английских монархов в Северной Америке осуществлялась при помощи губернаторов, а законодательная - посредством королев­ских инструкций. В целом монарх олицетворял политическую власть метрополии в отношении колоний. Правда, со временем в управление колониями стал вмешиваться и парламент, но его вмешательство отнюдь не способствовало либерализации колони­альных порядков. Попытки Вестминстера издавать законы в отношении американцев особенно участились после Семилетней войны 1756—1763 гг. и, подобно королевским указам и инструкциям, они ограничивали права и свободы американцев.

По формальным меркам американские колонии в XVIII в. воплощали столь почи­таемую в Англии систему "смешанного правления". По характеристике современника, власть в колониях в "лице губернатора, представлявшего короля, была монархи­ческой, в лице Совета - аристократической, в лице палаты представителей или избранников народа - демократической"³. Но вот соотношение и реальное значение этих властей в Северной Америке имели серьезные отличия от Англии.

Ключевой фигурой в управлении колоний в XVIII в. был губернатор. В корпо­ративных колониях Род-Айленде и Коннектикуте губернаторы избирались ассамблея­ми, во всех остальных они назначались или английским монархом или собственниками

² Становпение американского государства СПб.. 1992.

³ Цит. По: Вaylin В The Ongins of American Politics Cambridge (Mass.), 1968, p. 59.

19

колонии. Губернаторы королевских и собственнических колоний (ниже речь пойдет о них) обладали всей полнотой исполнительной власти, а также сохраняли обширные законодательные полномочия, прежде всего обладали правом абсолютного вето в от­ношении решений колониальных ассамблеи, как и правом созыва и роспуска законодательных собраний. Наконец губернаторы располагали всей полнотой судебной власти, создавали колониальные суды, назначали судей всех уровней и исполнителей судебных решений, даровали помилования и амнистии по всем видам преступлений.

В качестве второй ветви американского смешанного правления выступали коло­ниальные советы. Назначаемые губернаторами, последние соединяли в себе как исполнительные, так и законодательные полномочия: с одной стороны, они были как бы министерскими кабинетами при губернаторам помогая им во всех делах, с другой - выступали в качестве верхней палаты законодательной ветви, обладая правом вето в отношении решений нижних палат. Советы также помогали губернаторам в принятии судебных решений. В целом советы были скорее частью "монархической", нежели самостоятельной "аристократической" ветвью.

Если столь огромное число полномочий находилось в руках "монархической" ветви, то что же оставалось для ветви "демократической" и можно ли говорить о ее реальном значении? Этa проблема породила широкую и длительную дискуссию среди американских исследователей. Во второй половине XX в. наиболее авторитетные исследователи, среди них Дж. Грин. Дж. Поул. Б. Бейлин, Э. Морган, пришли к выво­ду, что власть колониальных ассамблей, формально уступая власти губернаторов, фактически постоянно возрастала, приобретая реальное влияние. Влияние ассамблеи основывалось главным образом на том, что им удалось шаг за шагом сосредоточить в своих руках власть над финансами и бюджетом, поставив губернаторов в зависимость во всех их расходах. Ассамблеи повсеместно получили право вводить налоги, опре­делять ежегодный бюджет колоний, устанавливать размеры жалованья для всех должностных лиц, включая самого губернатора. Используя финансовую зависимость исполнительной власти от законодательной, ассамблеи неоднократно принуждали губернаторов утверждать те или иные законопроекты, назначать нужных им людей на различные должности, принимать угодные им решения. Все это, однако, не отме­няет фактов давления губернаторов на ассамблеи: их подчинения, роспуска, переноса заседаний, навязывания им соответствующих решений и назначений. Взаимоотно­шения ассамблей с губернаторами превратились в нескончаемое сражение, в котором, как свидетельствовал колониальный опыт, у ассамблей не было шансов на решаю­щую победу.

В историографии одним из дискуссионных всегда был вопрос о том, насколько демократичной была "демократическая ветвь" политической власти в колониях. В первой половине XX в. преобладало мнение историков-прогрессистов об относительной узости американского электората и, следовательно, недемократизме коло­ниальной политической системы. С середины XX в. распространилась точка зрения школы консенсуса о том, что в выборах в колониальной Америке принимали участие до 90% взрослых белых мужчин и укоренении в ней "демократии среднего класса". На современном этапе возобладал взгляд, впервые обоснованный Ч. Уильямсоном, что избирательным правом в колониях пользовались от 50 до 75% взрослых белых мужчин⁴. Избирательный корпус в Северной Америке был, безусловно, более демок­ратичен, чем в Англии, но если принять во внимание, что взрослые белые мужчины составляли около 20% - американского населения, тогда можно заключить, что он составлял от 10 до 15% населения и, следовательно, был достаточно узок.

Вопрос о степени демократизма американской государственности колониального периода предполагает анализ не только того, насколько был широк избирательный корпус, но и того, обладал ли он реальным влиянием на власть. Совокупность накоп­ленных исторической наукой данных позволяет, на мой взгляд, заключить, что не

⁴ Williannson Ch. American Suffrage. From Property ю Democracy. 1760-1860. Princeton. 1968.

20

только в "монархической" ветви колониальной власти, но также и в "демократи­ческой" власть сосредоточилась в руках узкого круга провинциальной элиты. Если списки колониальных советов на 90% состояли из фамилий "первых семей" Америки, то в провинциальных ассамблеях, выборных органах, не менее 85% составляли вы­ходцы из верхних 10% колониального общества. Причем семейственность была характерна и для выборных ассамблей, так что в них из поколения в поколение заседал узкий крeг лиц? носивших одни и те же фамилии. Элитарный характер выборных ассамблей объяснялся тем, что имущественный ценз для депутатов был на несколько уровней (в некоторых колониях в 10 раз) выше, чем для избирателей, и тем, что согласно нормам американской политической культуры того времени избрания на государственные должности заслуживали только люди состоятельные и из уважаемых семей.

В целом можно заключить, что в колониальный период американской государственности ее представительно-демократические начала оставались слаборазвитыми и находились в подчиненном положении по отношению к элитарно- олигархическим началам⁵. При этом консервация элитарно олигархических начал определялась, в первую очередь, колониальной зависимостью Северной Америки от Англии, и ее ликвидация являлась главным условием укоренения и развитая демократии. Неслу­чайно поэтому, что антиколониальная революция, разразившаяся в 1775 г., послужила мощным импульсом глубоким внутриполитическим преобразованиям и означала начало второго и в системообразующем плане главного периода оформления амери­канской государственности.