Dexter By Design – Дизайн для Декстера (Декстер в деле)

Dexter by Design - 1 глава (в переводе Fotini)

- Пардон муа, месье. А где луна, не подскажете?

- Так, вот же она, висит над Сеной, потрясающе красная и блестящая!

- Мерси, мон ами. Теперь и я вижу.

Эта ночь, словно создана для острого удовольствия под лунным светом, для смертельного танца Тёмного Декстера в паре с его особенным другом.

Но, черт возьми! Луна над Сеной? Декстер в Париже? Какой ужас! Танец не получится, только не в Париже! Особенного дружка здесь не найти. Ни его, ни укрытия в ночной темноте Майами, ни покоя океанских волн, всегда готовых принять останки. Здесь нет ничего кроме такси, туристов и этой огромной и одинокой луны.

И, разумеется, Риты. Вездесущей Риты, с её разговорником, кучей атласов, карт, каталогов и путеводителей, обещающих совершенное счастье и, как по волшебству, доставляющих его ей.

И только ей.

Поскольку получать удовольствие от медового месяца в Париже может она одна, ее молодому мужу, бывшему первосвященнику лунного легкомыслия, Резко Поглупевшему Декстеру, остается лишь глазеть на луну и изо всех сил цепляться за дрожащего в нетерпении Темного Пассажира, и надеяться, что это радостное безумие скоро закончится, и мы вернемся в привычную жизнь охоты и разделывания других монстров.

А Декстер привык разделывать свободно и аккуратно, радостной рукой, которая сейчас просто легонько держит руку Риты. Пока сам он, любуясь луной, чувствует некую иронию - как раз в медовый месяц лунные игры для него запрещены.

Значит, Париж. Декстер кротко семенит за Линкором Ритой, глазея по сторонам и поддакивая, где положено; время от времени, остроумно и проницательно вставляя замечания, вроде, "Ого!" или "Ух ты!", в то время как Рита утоляет свою жажду Парижа, что иссушала её все эти годы, и которую, наконец, стало возможно удовлетворить.

Однако может ли Декстер поддаться легендарному очарованию Города Света? Должен ли он, созерцая всё это великолепие, прочувствовать искусственные судороги в той тёмной пустоте, где положено быть душе? Может ли Декстер, будучи в Париже, совершенно ничего не чувствовать?

Конечно же он чувствует. Декстер много чего ощущает: он тоскует и устал и еще он чувствует непреодолимое желание поскорей с кем-нибудь поиграть. И, честно говоря, чем скорее, тем лучше, а то, как оказалось, женитьба почему-то только усугубляет аппетит.

Но сделка есть сделка, и Декстер должен выполнять свою часть. Придётся Декстеру в Париже маскироваться, точно так же, как дома. Даже искушенные французы нахмурятся при мысли, что среди них чудовище, бесчеловечный монстр, который живет только ради того, чтобы отправить других монстров на заслуженную смерть. А Рита, в своем новом воплощении раскрасневшейся невесты, лучшая маскировка для моей истинной сущности. Никто и представить не может, что хладнокровный и бесчувственный убийца может вот так семенить за столь совершенным олицетворением американского туризма.

Нет, мой друг, никто. Ни в коем случае.

На данный момент, увы, поиграть совершенно невозможно. Нет никакой надежды улизнуть на пару часов для столь желаемого развлечения.

Нет, не здесь, где Декстера не знают, и сам Декстер не знаком с работой местной полиции. Не в этом странном и незнакомом городе, где строгие правила Гарри не работают. Ведь Гарри был полицейским из Майами, и в Майами все, что он говорил, было так как он и предполагал. Но Гарри не знал французского, и французские полицейские совершенно мне незнакомы; так что как бы громко ни пульсировала на заднем сидении темнота, риск слишком велик.

А жаль! Потому что улицы Парижа словно созданы, чтобы бродить по ним со злым умыслом. Узкие, тёмные, и хаотично разбросанные. Довольно легко можно представить себе Декстера, закутанного в плащ, с мерцающим лезвием в руке, скользящего по этим мрачным переулкам, спешащим на свидание в одно из ближайших старых зданий, что склоняются над тобой, и, как будто, требуют, чтобы Вы плохо себя вели.

И сами эти улочки - вымощенные большими булыжниками, которые в Майами уже давно бы повытаскивали, чтобы забросать проезжающие машины, или на продажу подрядчикам, мостящим новые дороги - просто великолепное место для бесчинств.

Но, увы, это не Майами. Это - Париж. Так что я жду, укрепляя эту новую фазу маскировки Декстера, в надежде продержаться ещё неделю медового месяца, о котором так мечтала Рита.

Я пью французский, слабый по меркам Майами, кофе, столовое вино - такого страшно знакомого цвета крови, и изумляюсь своей молодой жене - как она умеет впитывать в себя всё французское!

Она научилась премило заливаться румянцем, заказывая по-французски "Столик на двоих, силь ву пле", так что гарсоны сразу признают в нас молодоженов, и словно сговорившись согласны выполнить любую романтическую фантазию Риты, нежно улыбаясь и кланяясь в пояс, чуть ли не запевая хором "Жизнь в розовом цвете". О, Париж! О, лямур!

Мы целыми днями таскаемся по улицам останавливаясь в самых важных точках, указанных в географическом справочнике. Вечера мы проводим в больших и маленьких ресторанчиках, где часто на закуску подают музыкальные сценки из французской жизни. Мы даже попадаем на "Мнимого больного" в Камеди Франс. Невероятно, но спектакль идет на французском, однако Рита, кажется, от этого в восторге.

Через пару дней она с наслаждением любуется шоу в Мулен Руж. Кажется, что ей в Париже практически все нравится, даже катание на лодке по реке. Я не говорю ей о том, что гораздо лучше покататься на лодке дома, в Майами. Она никогда не проявляла интереса к катанию на лодке, и мне действительно стало интересно что еще я о ней не знаю.

Она атакует каждую достопримечательность в городе, с Декстером в качестве подневольного ударного войска, и ничто не может устоять перед её натиском. Эйфелева башня, Триумфальная арка, Версаль, Собор Парижской Богоматери - все это попало под прицел этой энергичной блондинки с путеводителем.

Стало казаться что я плачу слишком высокую цену за маскировку, но Декстер ведь отличный солдат! Он упорно движется вперед под тяжестью различных обязанностей и бутылок с водой. Он не жалуется на жару, на натертые ноги, на огромные и такие нелюбимые толпы людей, на свои слишком узкие шорты, сувенирную футболку и дурацкие шлепанцы.

Однако кое-что его все же инересует.

Во время автобусной обзорной экскурсии по городу, пока запись экскурсии на восьми языках монотонно перечисляет названия разных чрезвычайно восхитительных и исторически важных мест, непрошенная мысль проникает в медленно задыхающийся мозг Декстера. Это справедливо, что здесь, в Городе Вечного Аккордеона, все же есть некое маленькое место для паломничества исстрадавшегося монстра, и, теперь я знаю, что это. На следующей остановке, при выходе из автобуса я задаю водителю простой и невинный вопрос.

"Простите, мы будем проезжать Рю Морг?", спрашиваю я водителя. Тот слушает iPod и когда я к нему обращаюсь вытаскивает один наушник из уха с раздражением, осматривает меня с головы до ног, и поднимает бровь в недоумении.

"Рю Морг. Мы будем на Рю Морг?", повторяю я отчетливо и громко, как настоящий американец, не знающий языков, и в замешательстве останавливаюсь. Водитель глазеет на меня как на диковину. Мне слышны звуки хип-хопа из его наушников. Он пожимает плечами, и начинает гневно и очень быстро что-то говорить, видимо объясняя мне какой я невежда, затем сует наушник обратно в ухо и открывает дверь автобуса.

Я безропотно выхожу из автобуса следом за Ритой, покорный и слегка огорченный.

Казалось бы, что может быть проще чем сделать остановку на Рю Морг, отдать дань уважения главному ориентиру в моем мире Монстров, но этому не суждено случится. Позже я повторяю свой вопрос таксисту и получаю такой же ответ, на что Рита только смущенно улыбается.

"Декстер", говорит она, "у тебя просто жуткое произношение."

"Зато по-испански я могу лучше", отвечаю я.

"Не важно", говорит она, "Рю Морг не существует."

"Что?"

"Такой улицы не существует. Ее придумал Эдгар По. Настоящей Рю Морг - нет."

Я чувствую себя так, как будто она сказала что Санта Клауса не существует. Нет никакой Рю Морг? Не было никакой кучи убитых парижан? Как это? Но, должно быть так и есть. Нет никаких сомнений в том, что Рита хорошо изучила Париж. Она потратила слишком много лет изучая множество путеводителей для того, чтобы ошибиться.

Так что мне остается снова прикрыться панцирем немого согласия - крошечная вспышка интереса убита. Мертва как и совесть Декстера.

За три дня до нашего возвращения в благословенный, преступный и суматошный Майами, мы наконец идем в Лувр на целый день. Здесь даже во мне проснулся какой-то интерес - отсутствие души еще не значит что я не ценю искусство. Как раз наоборот. В конце концов, искусство это попытка создать произведение, способное воздействовать на чувства окружающих. Не этим ли занимается Декстер? Конечно, в моем случае "воздействие" воспринимается буквально, но я все же в состоянии оценить других творцов.

По крайней мере, совсем не без интереса я следовал за Ритой через огромный внутренний двор Лувра и вниз по лестнице в стеклянную пирамиду. Она пожелала самостоятельно гулять по музею, отказавшись от групповой экскурсии, не столько из-за нелюбви к безобразной толпе изумленных, пускающих слюни от восхищения и достойных сожаления, необразованных овец которые, казалось, прилипали к гиду, сколько из желания доказать что она под стать любому музею, пусть даже и французкому.

Маршем мы прошли к кассам, где прождав несколько минут она купила билеты. И вот наконец мы попали в чудесный мир Лувра.

Первое чудо случилось как только мы поднялись из холла непосредственно в музей. В одной из первых галерей в которую мы вошли, стояла огромная толпа, наверное из пяти групп, вокруг периметра, огороженного красной бархатной веревкой. Рита издала нечто вроде "ффрр" и схватив меня за руку потащила мимо. Когда мы проходили я кинул взгляд туда куда все глазели - это была Мона Лиза.

"Она такая миниатюрная", пробормотал я в удивлении.

"И очень переоцененная", сказала Рита чопорно.

Прекрасно понимаю, что медовый месяц это время, чтобы узнать вашего нового спутника жизни получше, но это была Рита, которой я раньше не знал. Та Рита, которую как мне раньше казалось я знал, никогда не имела собственного мнения, особенно если оно не совпадало с общепринятым. И вот, теперь самую известную в мире картину она называет переоцененной. У меня в голове не укладывается!

"Это же Мона Лиза", удивляюсь я, "как ее можно переоценить?". Рита снова издает фыркающий звук и сильнее тянет меня за руку. "Пошли лучше посмотрим "Титанов"", говорит она, "они гораздо красивее."

"Титаны" были действительно великолепны. Таков весь Рубенс, хотя я и не понял почему в их честь назван сандвич. Зато эта мысль напомнила, что я сам проголодался. Чтобы пройти в кафе на одном из верхних этажей мне пришлось провести Риту еще через три длиннющих зала, мимо многих замечательных картин.

Мы перекусили и я заметил что еда здесь была дороже чем в аэропорту, хоть и чуточку вкуснее. Затем провели остаток дня блуждая по музею, просматривая зал за залом, разглядывая каждую картину и каждую скульптуру. Там их действительно было жутко много и ко времени как мы снова добрались до внутреннего дворика, начало смеркаться и мой прежде великолепный мозг был совершенно подавлен увиденным.

"Да уж" сказал я, пока мы шагали по каменным плитам, "День действительно был полным."

"Ооо!", выдохнула она и ее глаза сейчас сверкали даже ярче чем в течении всего дня. "Это было умопомрачительно!". И она обвила меня рукой, прижала к себе, словно именно я был основателем этого музея. Эти объятия несколько затрудняли движения но это ведь именно то, что делают молодожены в свой медовый месяц в Париже, не так ли? Поэтому я позволил ей вцепиться в меня и мы вперевалку прошли дворик и через ворота вышли на улицу.

Как только мы свернули за угол, перед нами появилась девица с пирсингом на лице, в таком количестве что я себе и представить не мог что такое возможно. Она сунула Рите какую-то листовку со словами, "Теперь вам следует увидеть настоящее искусство! Завтра вечером, приходите!".

"Мерси", негромко сказала Рита, а девица уже растворилась в вечерней толпе, продолжая раздавать свои листовки.

"Думаю слева можно еще прицепить несколько серег", задумчиво произнес я, пока Рита хмурясь читала листовку, "И еще у нее осталось свободное место на лбу".

"О!", воскликнула Рита, "Это приглашение на шоу!" Теперь я уставился на нее в непонимании, "Ты о чем?"

"Это так здорово! Нам как раз завтра нечем заняться. Мы идем!", с восторгом продолжала она.

"Куда идем?"

"Это просто восхитительно!", воскликнула она.

Все-таки Париж - волшебное место. Потому что Рита оказалась права.

Dexter by Design - 2 глава (в переводе Fotini)

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ПРОХОДИЛО НА ТЕМНОЙ, МАЛЕНЬКОЙ УЛОЧКЕ, недалеко от Сены, и как затаив дыхание сообщила мне Рита, в районе Рив Гош [1]. Все было представлено в виде шоу в демонстрационном зале под названием Риалите. Нам пришлось поторопиться с ужином, и даже пропустить десерт, чтобы успеть туда, как указано в приглашении, к 7.30.

Когда мы пришли туда, там уже было около тридцати человек. Они стояли небольшими группами перед плоскими экранами, развешанными по стенам. Все это было похоже на обыкновенную выставку картин, пока я не взял почитать одну из брошюр. Напечатана она была на трех языках - французском, немецком и английском. Пролистав до английского перевода, я принялся читать.

После нескольких предложений у меня брови полезли на лоб от удивления. Это был своего рода манифест, написанный с неуклюжей страстью, которая к тому же переведена была небрежно, разве что немецкий вариант был хорошим. В нем говорилось о расширении границ искусства в новые области восприятия, и разрушении условной линии между искусством и жизнью, установленной архаичной и изнеженной Академией.

Даже при том, что несколько передовых работ были выполнены Крисом Берденом, Рудольфом Шварцкоглером, Дэвидом Небреда и другими, пришло время разбить стену и продвинуться дальше в двадцать первое столетие. И сегодня вечером, с новой работой под названием "Нога Дженнифер" мы совершим этот прорыв.

Все это было написано с такой страстью и идеализмом - мне кажется довольно гремучая смесь - что я бы посмеялся. Хотя Некто находит это более чем просто забавным; где-то в глубинах Замка Декстера я услышал мягкое и свистящее хихиканье Темного Пассажира. Это, как всегда, обострило мои чувства и привлекло внимание к этой теме. Пассажиру нравится находится в картинной галерее?

Теперь я осмотрел зал другим взглядом. Приглушенное перешептывание людей, сгруппировавшихся перед мониторами больше не казалось данью уважения к искусству. Сейчас я услышалв этом шепоте недоверие и даже некоторый шок.

Я посмотрел на Риту. Она хмурилась и качала головой при чтении брошюры. "Я слышала про Криса Бередена. Он был американцем. Но вот этот Шварцкоглер", произнесла она заикаясь на последнем слове, она ведь все это время учила французский, а не немецкий. "О, тут сказано что он отрезал себе+", сказала она краснея, и подняла голову. Посмотрела на людей, затем что-то разглядывая на мониторах. "О, боже+", выдохнула она.

"Может нам уйти?", предложил я, чувствуя как зашкаливает радостное возбуждение моего внутреннего друга.

Но Рита уже подошла к первому монитору и после того как она увидела, то что там показывали, стала медленно открывать и закрывать рот, словно пытаясь произнести длинное и трудное слово, - "Это… Это… Это…"

Быстрый взгляд на экран подтвердил правоту Риты - это было нечто!

На экране крутили клип с девушкой одетой в какой-то устаревший костюм стриптизерши из ленточек и перьев. Однако вместо того чтобы принимать положенную для такого антуража сексуальную позу, она стояла у стола, положив на него одну ногу. В следующие пятнадцать секунд клипа показано как она берет жужжащую ленточную пилу и кладет ее себе на ногу. Голова ее откидывается, рот открыт в немом крике. Затем клип начинается с начала.

"Господи боже!", воскликнула Рита, ошеломленно качая головой, "Это... Это какой-то монтаж. Наверняка это монтаж!" Но я не был так в этом уверен. Во-первых, потому что Пассажир мне уже намекнул что здесь творится нечто очень интересное.

А во-вторых, выражение на лице девушки было весьма мне знакомо из моего собственного артистического опыта. Это была подлинная боль, в этом я был уверен, настоящая и совершеннейшая агония. Во время моих обширных исследований я никогда не сталкивался с кем-то согласным причинять себе такую боль. До этого случая. Неудивительно что у Пассажира случился приступ веселья. Хотя не очень-то это весело - если таких будет много, то мне явно следует подумать о другом хобби.

Но такой поворот заинтересовал меня и при других обстоятельствах я обязательно посмотрел бы побольше таких клипов.

Однако я чувствую некую ответственность перед Ритой, а все это явно не то что она может посмотреть и потом беззаботно светить своей солнечной улыбкой. "Пойдем, Рита, перекусим".

Но она по-прежнему качая головой и повторяя, "Это должно быть какой-то фокус", пошла к следующему экрану.

Двигаясь следом за ней я увидел другой пятнадцатисекундный ролик с той же девушкой и в том же костюме. В этом клипе она фактически снимает с ноги кусок плоти. На лице ее теперь выражение бесконечной муки, как будто она терпит эту боль достаточно долго и успела к ней привыкнуть, но все-таки ей больно.

Странно, но мне это напомнило лицо женщины из порнофильма, который показывал Винс Масука на моем мальчишнике, кажется он назывался "Групповуха в общаге". И когда она смотрела на свою ногу, на которой часть голени была удалена до кости, на лице ее сквозь боль, проскочило выражение удовлетворения, словно она говорила: "Вот что я вам покажу!'

"О мой бог!", прошептала Рита. И по непонятной мне причине пошла к следующему экрану.

Я не притворяюсь, что понимаю людей. В большинстве случаев я просто пытаюсь мыслить логически, что обычно мешает выяснить, что же люди на самом деле думают. Насколько я могу судить, Рита и правда добрая и милая оптимистка вроде Ребекки с фермы Саннибрук [2]. Вид мертвой кошки у дороги у нее может вызвать потоки слез.

И все же она методически обходила эту выставку, которая была гораздо хуже, чем все что она могла себе когда-нибудь вообразить. Она понимала, что следующий клип будет еще хуже предыдущего, более шокирующий и наглядный. И вот вместо того чтобы направиться к выходу, она жаждет увидеть больше.

В зал влился еще поток людей, и я наблюдал, как они прошли тот же путь от узнавания до шока. Пассажир был в восторге от происходящего, но мне честно говоря уже стало казаться, что все это предприятие и яйца выеденного не стоит. Я действительно не мог уловить смысл этого шоу и порадоваться страданиям этой публики. В самом деле, в чем смысл? Да, Дженнифер отрезала себе кусок ноги. Ну и что? Почему причинение себе боли вызывает такое беспокойство, когда жизнь рано или поздно все равно это сделает за вас? Что это доказывает? И чем это закончится?

Однако Рита казалось была настроена прочувствовать все до конца, неуклонно продвигаясь от одного экрана к другому.

Я не мог придумать ничего лучшего, чем ходить за ней следом, самоотверженно выслушивая ее причитания по поводу каждого нового ужаса, "О господи! О господи боже!"

В дальнем конце комнаты стояла большая толпа, глазея на что-то размещенное на стене. Нам видна была только металлическая рама. По лицам можно было понять что это нечто сногсшибательное и является кульминацией шоу. Мне не терпелось увидеть что это, но Рита настояла чтобы мы посмотрели каждый клип на пути.

Каждый последующий ролик показывал, как девушка проделывала с ногой невероятные и ужасные вещи. В последнем, чуть более долгом, клипе она уже спокойно сидела и рассматривала свою ногу - голая белая кость от колена до ступни. Ступня осталась нетронутой и выглядела особенно жутко на конце этой длинной кости.

Еще более ужасно было видеть на лице Дженнифер выражение болезненного триумфа, будто она кому-то этим своим действием что-то доказала. Я заглянул в брошюрку, но не нашел там никаких объяснений.

По Рите тоже не было заметно, что она уяснила суть всего этого представления. Сохраняя молчание, она три раза просмотрела клип прежде чем, как раньше, покачать головой. Затем словно под гипнозом двинулась в дальний угол зала, туда, где большая толпа окружила Нечто в металлической раме.

Это безусловно было самой интересной частью на выставке, и насколько я мог судить, действительно решающий итог. В подтверждение я услышал смешок Пассажира, согласного со мной. А Рита впервые за вечер не в силах была даже повторить свое "О господи боже!"

На фанерном квадрате, забранном в металлическую раму, стояла нога Дженнифер. Вернее кость от колена и с целой ступней.

"Так…Теперь мы видим, что это не монтаж", сказал я.

"Это муляж", защищалась Рита, однако мне показалось, она не была в этом уверена.

Где-то снаружи, в ярком свете самого очаровательного города в мире зазвонили церковные колокола. Но в этом маленьком зале в данный момент не было никакого очарования и звон колоколов прозвучал особенно громко, почти заглушив свистящий и до боли знакомый голос. Он говорил мне, что дальше будет еще интересней, и так как я знал, что он практически никогда не ошибается - обернулся посмотреть.

Достаточно уверенный, что развязка близка, я посмотрел на вход. Дверь распахнулась и шелестя блестками вошла сама Дженнифер.

Я думал, что до ее прихода здесь было тихо, но по сравнению с той тишиной, которая настала пока она на костылях пересекала зал, то был просто Марди Гра [3]. Она была бледной и изможденной. Костюм стриптизерши висел на ней свободно, и ступала она медленно и осторожно, словно не привыкла еще к костылям. Место, где недавно еще была ее нога. покрывала белая повязка. Когда Дженнифер дошла до нашей группы, окружившей стенд с костью, я почувствовал, как Рита отшатнулась от этой одноногой девушки. Я взглянул на нее - она была бледна как Дженнифер и стояла затаив дыхание.

Я оглянулся. Как и Рита, толпа раздалась в стороны создавая проход для Дженнифер и не мигая наблюдала за ней. А она наконец дошла до стенда и остановилась в одном шаге от собственной ноги.

Она разглядывала ногу довольно долгое время, вряд ли сознавая, что в этом зале огромная толпа сейчас не дышит. Затем подняла одну руку и коснулась кости.

"Сексуально", выдохнула она.

Рита упала в обморок.

=======================================

Примечания переводчика:

• 1.Левый берег - парижские кварталы на левом берегу Сены, считаются средоточием интеллектуальной жизни

• 2.Самая популярная из повестей Кейт Уигген, об обаятельной и стойкой Ребекке Рэндл

• 3.буквально "жирный вторник" на Масляной неделе, костюмированное представление по случаю встречи весны