Церква Сан Вітале в Равені: імператор Юстініан з свитою

Базилика Сан-Витале (итал. Basilica di San Vitale) — раннехристианская базилика[1] в Равенне (Италия), важнейший памятник византийского искусства в Западной Европе. В 1996 году в составе раннехристианских памятников Равенны была включена в число объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. Выделяется среди восьми раннехристианских памятников Равенны совершенством своих мозаик, которые не имеют себе равных за пределами Константинополя.

В апсиде изображены две процессии, приносящие дары храму. Одну из них возглавляет император Юстиниан, в прошлом бедный иллирийский крестьянин, благодаря удаче и решительности вознесшийся к высотам императорского сана и явивший в редком сочетании властолюбие и аскетизм, великодушие и коварство. Однако ни намека на личные качества изображенных нельзя усмотреть в отрешенном выражении большеглазых лиц, в застывших позах венценосцев. Мантии скрывают очертания фигур, превращая их в плоские, наложенные на стену силуэты. Юстиниан и Феодора являются зрителям как идеальные образы идеальных правителей, осиянных отблеском Божественной славы. Императорская чета представлена как дарители (донаторы) — оба держат в руках жертвенные литургические сосуды

Тимпан собору в Отені: Страшний суд

Около 1125 — около 1145 Камень. Отён, Франция

Тимпан западного портала собора содержит рельеф со сценой Страшного суда. Центр тимпана занимает огромная фронтально развернутая фигура Христа. Четыре ангела поддерживают окружающую его гигантскую мандорлу, овал которой находит отзвук в полукружиях архивольтов. Тема расходящихся концентрических кругов подчеркнута жестом Христа. Всем своим видом — строгой симметрией позы, спокойным движением рук, и в особенности выражением лица, где господствуют самоуглубление и отрешенность, — Христос воплощает в себе силу, способную разрешить мировые противоречия. Вверху справа ангелы сопровождают праведников в рай — слева черти тащат грешников в ад. Там же взвешиваются добрые и дурные поступки людей: ангел и черт держат весы, и каждый старается перетянуть чашу на свою сторону. У ног ангела в страхе перед предстоящим судом в складки его одежды прячутся маленькие человечки. В нижнем ярусе теснятся души, с трепетом ожидающие приговора. На рельефе начертаны две фразы: «Так воскреснет тот, кто не вел безбожную жизнь» и «Пусть содрогнется от ужаса впавший в земные заблуждения, ибо такова его страшная судьба, изображенная здесь». Место ада и рая в композиции было обусловлено освященным традицией противопоставлением благостной правой и проклятой левой сторон, однако рельеф в Отёне оставлял зрителю возможность сделать самостоятельный выбор. Изображенные наглядные антитезы последовательно убеждали, а не насильственно внушали. Мастер с завидной изобретательностью противопоставил рай и ад, сатану и апостолов, праведников и грешников. Изобразительный язык Жильбера конкретен и сочен, в рельефах много живых наблюдений и выразительных деталей, ритуальное сочетается подчас с бытовым.Собор Сен-Лазар (1120–1132) в Отене (Autun), Бургундия, был перестроен в готическом стиле, но сохранил свой знаменитый тимпан и капители, автором которых признан мастер Жильбер. Центр тимпана с изображением Страшного суда занимает гигантская фигура Христа в мандорле, которую поддерживают четыре ангела. Слева ангелы сопровождают праведников в рай, справа демоны тащат грешников в ад. В целом обстановка довольно спокойная, и адским мукам здесь уделено немного внимания. В нижнем ярусе теснятся души, с трепетом ожидающие решения суда. На рельефе начертаны две фразы: "Так воскреснет тот, кто не вел безбожную жизнь" и "Пусть содрогнется от ужаса впавший в земные заблуждения, ибо такова его страшная судьба, изображенная здесь"

Собор Нотр Дам де Парі: аналіз архітектури.

Собор Паризької Богоматері (Нотр-Дам де Парі) (фр. Notre Dame de Paris) — собор у Парижі (Франція) присвячений Діві Марії, матері Ісуса Христа, кафедральний храм Паризької архідієцезії. Один з найпрекрасніших витворів готичного мистецтва. Стоїть на острові Сіте, на місці першої християнської церкви Парижу, базилики Святого Стефана. Ця церква була побудована на місці Галло-римского храму Юпітеру, що стояв тут за часи римської влади. У соборі вбачається подвійність стилістичних впливів: з одного боку, присутні відгомони романського стилю Нормандії, з властивим йому могутньою і щільною єдністю, а з іншого, використання новаторських архітектурних досягнень готичного стилю, який додає будівлі легкість і створює враження простоти вертикальної конструкції і вагової опори будови (будучи каркасом опори будови його видно лише ззовні). Собор був спланований у ХІІ ст. Морісом де Сюллі. В 1163 році Людовиком VII було закладено перший камінь фундаменту, але розділяється думка про те хто саме — єпископ Моріс де Сюллі або Папа Олександр III заклав перший камінь. Будівництво тривало понад сто років. За задумами, він мав поміщати всіх жителів Парижу (10 000 чоловік), але за час будівництва кількість мешканців міста збільшилось у декілька разів. Будівництво західного фронтону, з його відмітними двома баштами, почалося в приблизно в 1200, перш, ніж центральний підхід до вівтарю був закінчений. За період будівництва, численні архітектори брали участь в будівництві, про що свідчать стилі, що відрізняються, і різними висотами західна сторона і башти. Башти були закінчені в 1245, а весь собор в 1345. У часи Людовіка XIV, в кінці XVII століття, собор пережив серйозні зміни: могили і вітражі були зруйновані. В результаті французької Революції, в кінці XVIII століття, багато що з скарбів собору було зруйновано або вкрадене, проте великі дзвони собору уникнули долі бути переплавленими, сам собор використовувався як продовольчий склад. Реставрація була почата в 1841 р., під керівництвом архітектора Віолле-ле-Дюка (1814-1879). Цей талановитий паризький реставратор також займався реставрацією Лаонського і Ам'єнського соборів, фортеці Каркассон на півдні Франції і готичної церкви Сент-Шапель. Відновлення тривало 23 роки і включало будівництво шпилю. Його ідеям також належить галерея химер. Собор Парижской Богоматери представляет собой пятинефную базилику. Его длина составляет 130 метров, высота башен - 69 метров. Собор одновременно может вместить девять тысяч человек. Фасады собора богато украшены скульптурой, особенно пышно оформлены порталы. Скульптуры всех трех порталов являются одними из лучших произведений средневековья. Они объединены одним общим замыслом: изобразить историю христианства от грехопадения до Страшного суда. Значительная часть скульптур собора Парижской Богоматери, включая все двадцать восемь статуй галереи Королей, является копиями XIX века: оригиналы разбиты в годы французской революции. Из каменного убранства фасадов Нотр-Дам-де-Пари интересны знаменитые статуи химер, установленные на верхней площадке собора у подножия башен. Химеры, разрушенные от времени, были восстановлены в 1850-1860-х годах скулптором Виоле ле Дюком. Этих страшных, фантастических существ средневековые авторы наделили внутренней психологией - это производит на зрителей сильное, жутковатое впечатление. В интерьере собора доминирует серый цвет камня, из которого сложены стены и своды храма. От этого сразу возникает ощущение мрачноватости, холодности. Раньше в соборе было еще темнее, и пришлось пробивать новые окна в боковых стенах, так как центральный неф освещался очень плохо. Его высокие стрельчатые своды поднимаются в почти бесконечную вышину. Высота центрального нефа собора Парижской Богоматери составляет 35 метров, и в сочетании со сравнительно небольшой шириной и чрезвычайной легкостью конструкции свода это создает чувство высоты и величия. Как и в других готических храмах, в Нотр-Дам-де Пари нет настенной живописи, и единственным источником цвета в однообразно-сером интерьере являются многочисленные витражи, вставленные в переплеты высоких стрельчатых окон. Солнечный свет, проникая через них, заливает храм целой радугой оттенков. Эта игра света смягчает однотонность постройки и придает интерьеру собора феерическую роскошь и вместе с тем таинственностьИзображения на витражах выполнены в соответствии со средневековыми канонами. На окнах хора изображены сцены из земной жизни Спасителя, на витражах боковых стен - фрагменты из житий святых. Витражи высоких окон центрального нефа изображают патриархов, библейских царей, апостолов. В окнах боковых капелл помещены сцены из земной жизни Девы Марии. А витражи огромного, диаметром 13 метров, окна-розы включают в себя около восьмидесяти сцен из Ветхого завета.

Джотто. Поцілунок Іуди Фреска. Капелла Скровеньи (дель Арена). Падуя. В Падуе, где на фундаменте римского театра в 1305 году богатым купцом была построена капелла дель Арена, которую по имени заказчика называют еще и капеллой Скровеньи, великий флорентинец Джотто ди Бондоне создал фрески, определившие пути дальнейшего развития живописи в Европе. Здесь был создан тип стенного панно, которое с этого времени становится главной декоративно-композиционной темой монументальной живописи эпохи, названной позднее историками эпохой Возрождения. Джотто, родившийся около 1266 года, происходил, как утверждает легенда, из крестьянской или ремесленной среды. Вероятно, поэтому зрители впервые увидели в росписях, созданных на сюжеты из жизни Христа и Марии, лица и приземистые фигуры простолюдинов. Его герои решительно отличались от условных и рафинированных персонажей византийского и готического искусства.Сегодня эти росписи с их плотными, коренастыми фигурами и скупыми пейзажными фонами Могут показаться архаичными в своей наивной повествовательности, но тогда, на рубеже средневековья и нового времени, это было смелым новаторством. Джотто разрушил иконописную застылость фигур, он заставил их двигаться, жестикулировать, выражать свою страсть, горечь, гнев и восторг. В его композициях впервые появилась пространственная глубина, а объемы фигур были энергично моделированы при помощи светотени. Словом, Джотто был художником, который пробудил интерес мастеров искусства Италии к построению реального объема и пространства - некой сценической площадки, на которую он выводил своих очеловеченных героев.В «Поцелуе Иуды» Джотто выступает подлинным режиссером трагического сюжета евангельской истории: измены ученика своему учителю. Так же, как на театральных подмостках, где существует вторая самостоятельная жизнь, на фреске Джотто, в замкнутом пространстве композиции, вершится магия искусства, которая заставляет зрителя поверить в этот второй мир, столь же убедительный, как и сама жизнь. Иуда, лицемерно обнимающий своего учителя, привел стражников, чтобы схватить Христа. В синем небе полыхает огонь факелов, мелькающий ритм вознесенных пик и дубинок придает сцене тревожную эмоциональную окраску. Волнение толпы только подчеркивает затаенную силу драматического напряжения центральной группы. Иуда уже предал, Христос знает, что предан! Иуда приближает свои губы к губам учителя, и контраст их лиц поражает. Спокойно и просто смотрит Христос в глаза того, чье имя станет символом вероломства и человеческой низости. Напряжение возрастает. Кажется, что пространство между ясным, почти античным профилем Христа и обезьяноподобным лицом Иуды заряжено электричеством. Столкнулись противоположности — высокое и низкое, нравственное и безнравственное, черное и белое. Джотто средствами живописи сумел в безмолвном диалоге Христа и Иуды передать целое море человеческих чувств — самый путь зарождения и развития мысли: неверие, сменившееся прозрением, а затем спокойным осознанием своей правоты. Джотто сумел показать, как собеседники открываются друг другу в одних только взглядах, жестах, помыслах, еще не облеченных в слово. В этом остром диалоге, просто и безыскусно запечатленном на фреске, передан человеческий смысл легенды, так как для Джотто история: Христа является нравственным подвигом, победой личности над собой и своей судьбой. Джотто заставляет зрителя волноваться, негодовать, верить. Он всеми средствами стремится оживить сцену; художник поворачивает фигуры в профиль и спиной, приближает и уводит их в глубину, как бы приглашая зрителя войти в мир фрески, занять место справа или слева от Христа и определить свою нравственную позицию.

В образах Джотто земной человек, исполненный сознания собственного достоинства, вновь стал славной темой изобразительного искусства. Таким образом, создавая типические, подлинно народные образы, Джотто, подобно его великому современнику Данте Алигьери, перестраивал взаимоотношения между художником, церковью, обществом и отдельной личностью. В его светлых, легких фресках, поражающих гармонией синих, розовых и охристых цветов, старинное предание обретало новое бытие и по­двиги божественные становились человеческими.

Брунелескі. Баня Флорентійського соборуКупол собора Санта Мария дель Фьоре во Флоренции (1420—1436)

Грандиозный купол, покрытый темно-красной черепицей, связанный крепкими белыми ребрами и увенчанный изящным бело-мраморным световым фонарем, торжественно парит над Флоренцией как величественный образ города. Сооружение купола над алтарной частью базилики, начатое архитектором Арнольфо ди Камбио около 1295 года и законченное в основном к 1367 году зодчими Джотто, Андреа Пизано, Франческо Таленти, для средневековой строительной техники Италии оказалось непосильной задачей. Строившийся купол нуждался, до окончательного погашения сил распора, в поддержке опирающихся на землю конструкций (лесов), а в то время построить такие огромные леса не представлялось возможным. Задача разрешена только мастером Возрождения, новатором, в лице которого гармонично сочетались архитектор, инженер, художник, ученый-теоретик и изобретатель. Уже с 1404 года его часто привлекали для консультаций по возведению тамбура, а позднее и купола флорентийского собора. Брунеллески в этом случае имел дело с готовым проектом, и его задача сводилась к тому, чтобы осуществить задуманный Арнольфо ди Камбио купол, развитый и уточненный в модели 1368 года, которая была выполнена комиссией при участии зодчих, каменщиков, ювелиров и живописцев. Это, строго говоря, был готический купол, но претворить его в реальность можно было лишь с помощью ряда коррективов чисто технического порядка, предложенных Брунеллески, он выступил в этом строительстве скорее как инженер, а не как архитектор. Без его технических находок возведение купола было бы вообще невозможно, и современники мастера прекрасно это понимали и рассматривали его как автора купола, хотя проект восходил к модели XIV века. Среди разных идей, предложенных на рассмотрение комиссии, выделялось предложение Филиппо Брунеллески: в целях экономии материалов возводить купол без строительных лесов. Предложенная им конструкция представляла собой легкий пустотелый купол с двойной оболочкой, и каркасом из 8 основных ребер и 16 вспомогательных, опоясанных кольцами. Брунеллески удалось убедить коллег в верности своих расчетов, хотя деталей своего замысла мастер не раскрывал вплоть до его полного воплощения. У Флорентийского собора появились реальные шансы быть завершенным. В предложенной Брунеллески модели купол должен быть не сферическим, иначе верхняя часть такого купола обвалится, а стрельчатым, вытянутым вверх и ребристым. Восемь ребер купола должны принять на себя основную нагрузку. Между ними Брунеллески расположил 16 вспомогательных ребер, сходщихся наверху. Главные ребра должны поддерживать не одну, а две оболочки купола. На уровне перегиба ребра связаны «цепями» из массивных деревянных брусьев, соединенных железными скрепами. Позднее был добавлен световой беломраморный фонарь, который и сделал этот собор самым высоким в городе. Это до сих пор самая высокая постройка во Флоренции, спроектированная таким образом, чтобы внутри могло поместиться все население города. Купол был построен в 1446 году. Его диаметр составляет 42 метра, высота 91 м от пола собора, световой фонарь высотой 16 м. Купол весит без тяжелого мраморного фонаря около девяти тысяч тонн. По подсчетам Санпаолези, при его постройке ежедневно приходилось подносить на подвесные леса около шести тонн материалов, для чего Филиппо изобрел специальные подъемные механизмы. Купол Санта-Мария дель Фьоре стал одним из первых шагов перехода от архитектуры Средневековья к архитектуре Ренессанса. Силуэт купола изменил панораму города, придал ей новые, ренессансные очертания. И хотя купол собора не сферический и он, в строгом смысле слова, даже не является куполом, а представляет собой шатер, в документах, в разного рода письменных источниках начиная с 1417 года флорентинцы упорно именуют его куполом. Брунеллески старался придать ему возможно более выпуклые, круглые очертания. И его усилия увенчались успехом: восьмигранный шатер вошел в историю архитектуры как первый ренессансный купол, ставший символом не только ренессансной Флоренции, но и всех тосканских земель. Прежде чем приступить к работе, Брунеллески начертил план купола в натуральную величину на отмели реки Арно возле города. Брунеллески не располагал никакими готовыми расчетами, ему пришлось проверят устойчивость конструкции на небольшой модели. Изучение остатков античных зданий позволило ему по-новому использовать достижения готики: ренессансная четкость членений придает могучую плавность общей устремленности ввысь знаменитого купола, строгой гармоничностью своих архитектурных форм уже издали определяющего облик Флоренции. Сложилось устойчивое мнение, что во время грозы разгневанное небо посылает молнии, чтобы разрушить купол; и, действительно, молнии попадали в шар фонаря неоднократно, вызывая частичные разрушения. В XVI веке эти народные толки были использованы Вазари в его «Жизнеописаниях»: «Можно с уверенностью сказать, что древние в своих строениях никогда не подвергали себя столь великой опасности, желая вступить в единоборство с небом, - ведь поистине кажется, будто оно с ним вступает в единоборство, когда видишь, что оно вздымается и на такую высоту, что горы, окружающие Флоренцию, кажутся подобными ему. И, правда, кажется небо ему завидует, потому что целыми днями стрелы небесные его поражают». Загадка сооружения этого грандиозного купола не разгадана до сих пор. Разумеется, Брунеллески гениально нашел правильный изгиб ребер — дуга в 60 градусов обладает наибольшей прочностью. Вторая техническая находка — способ кладки, когда кирпичи располагаются не горизонтально, а с наклоном внутрь, при этом центр тяжести свода оказывается внутри купола — своды росли равномерно (восемь синхронных групп каменщиков) и равновесие не нарушалось. Кроме того — в каждой лопасти свода ряды кирпичей образуют не прямую, а слегка вогнутую, провисающую линию, не дающую разломов. Кирпич для строительства купола использовали очень высокого качества. Поскольку гигантский купол возводился без контрфорсов и без лесов, Брунеллески пришлось по ходу дела изобрести целый ряд машин и механизмов, необходимых для подъема строительных материалов и конструкций на большую высоту. В эпитафии Брунеллески говорится: «Насколько зодчий Филиппо был доблестен в искусстве Дедала свидетельствуют как удивительный купол его знаменитейшего храма, так и многие машины, изобретенные его божественным гением», причем слово «машины» употреблено в прямом значении, совпадающим с современным: речь идет о построенных Филиппо подъемниках. Но в флорентийских документах того времени тем же словом называли и самый купол, очевидно, вкладывая в этот термин иной, расширительный смысл: купол как модель небесного свода - мудро устроенной «машины мира». Его подъемное устройство могло поднимать и опускать грузы весом до 1 тонны, особое устройство позволяло направлять канаты с грузом в разные части платформы. Деревянные лекала, использовавшиеся для контроля наклона граней купола в местах, где выводились ребра, каким-то образом передвигавшимися вверх по мере роста кладки. Противолежащие ребра соединялись свободно висящим шнуром, по которому скользил вниз длинный шнур с грузом. Груз должен был совпадать с отмеченным на полу центром. Купол облицован кирпично-красными изразцами, контрастирующими с зеленым, красным и белым цветом облицованных мрамором стен. Белые ребра нервюр на фоне ярко-красной черепицы зрительно облегчают каменную массу огромного купола; он не давит на здание, а как бы парит в воздухе, словно бутон волшебного цветка с ещё не распустившимися лепестками. Вся эта громоздкая конструкция купола диаметром около 43 метров завершалась крошечной беломраморной ротондой фонаря со шпилем и медным шаром (после 1446 года), которые придают флорентийскому куполу отличную от античных купольных сооружений, заостренную кверху, напоминающую о готике форму. Внимание строителей собора было сосредочено прежде всего на внешнем виде купола, который изменил панораму города. Причем, в внутреннем интерьере храма купол почти не существует, так мастерски он скрыт во мраке величественной трехнефной базилики, залитой светом. И другие купола в постройках Брунеллески, вопреки традиции, господствующей веками, они не символизируют небесный шатер, а скрыты искусной моделировкой освещения, и скорее обозначают туннель к свету, уходящий в высоту.