Если бы мне вздумалось прочитать хоть половину этого, я и сегодня еще не подошел бы к концу. Гете и Ницше — вот те два мыслителя, зависи­мость от которых я чувствую наверняка!

И все-таки эту тему о «предшественниках» неверно было бы счи­тать «закрытой». Она еще ждет нового прочтения, нового исследова­ния, но не с позиций заимствования.

Важно отметить и другой факт: огромное влияние идей Шпенгле­ра на современников и будущее поколение философов и культурологов, в той или иной степени развивающих его концепцию всемирной культуры. Несомненным оно представляется в отношении таких мыс­лителей, как X. Ортега-и-Гассет, П. Сорокин, А. Тойнби, Л. Мэмфорд, Й. Хейзинга, Р. Арон, Т. Кун, Ф. Бродель, Т. Адорно, Г. Маркузе и многих других. О некоторых из них мы будем говорить ниже. И наконец, последнее замечание перед тем, как перейти к куль­турологической концепции Шпенглера. Его сочинение мало напо­минает сухое академическое изложение. Это скорее художественный трактат, в котором глубокие обобщения тесно связаны с историче­скими аналогиями, собственным видением фактов культуры,- Ко­лоссальна историческая эрудиция Шпенглера: в указателе имен в тексте I тома отмечено свыше 500 философов, ученых, историков, художников, исторических деятелей, причем многие упоминаются неоднократно, среди них: Александр Македонский, Аристотель, Ар­химед, Бетховен, Боттичелли, Будда, Вагнер, Ватто, Вольтер, Гали­лей, Гаусс, Гегель, Гельмгольц, Гераклит, Гете, Гомер, Данте, Декарт, Джотто, Достоевский, Дюрер, Евклид, Ибсен, Иисус Христос, Кант, Лейбниц, Леонардо да Винчи, Лютер, Маркс, Микеланджело, Мо­царт, Наполеон, Ницше, Ньютон, Пифагор, Платон, Рафаэль, Рем­брандт, Руссо, Тициан, Толстой, Фидий, Цезарь, Шекспир, Шопен­гауэр, Эсхил и др. Уже одно это перечисление свидетельствует об ис­торической и художественно-философской панораме исследования культуры.

Книга состоит из введения, б глав и таблиц к сравнительной мор­фологии мировой истории.

Изложение или сжатый пересказ представляет немалую труд­ность. Каждая из глав достойна быть отдельной книгой. Поэтому ограничимся пока лишь их перечислением:

Глава первая. «О смысле чисел».

Глава вторая. «Проблема мировой истории». I. «Физиогномика и систематика».

II. «Идея судьбы и принцип каузальности».

Глава третья. «Макрокосм».

1. «Символика картины мира и проблема пространства».

2. «Аполлоническая, фаустовская, магическая душа».

Глава четвертая. «Музыка и пластика».

I. «Изобразительные искусства».

II. «Обнаженная фигура и портрет».

Глава пятая. «Картина души и чувство жизни».

1. «О форме души».

2. «Буддизм, стоицизм, социализм».

Глава шестая. «Фаустовское и аполлоническое познание при­роды».

Шпенглер ставит перед собой поистине глобальную задачу: про­следить судьбу европейской культуры, воссоздать историческую кар­тину мира, уяснить, в каком отношении находится культура к исто­рии, жизни, душе, природе, духу.

Мир как история предстает во всем многообразии форм культуры.

Народы, языки и эпохи, битвы и идеи, государства и боги, искусства и произведения искусства, науки, правовые отношения, хозяйственные формы и мировоззрения, великие люди и великие события являются символами и подлежат в качестве таковых толкованию.

Вполне понятно, что ряд перечисленных форм культуры может быть продолжен до бесконечности. Самое главное заключается в том, чтобы понять, пережить и объяснить, по крайней мере самому себе, ту символику, которую воплощают идеи, события, творения эпохи.

Символ — ключ к пониманию всемирной истории культуры. Дело не в том, что представляют собою конкретные факты истории, а в том, что они означают и обозначают своим явлением. .

Для того чтобы воссоздать дух эпохи, недостаточно лишь проил­люстрировать историю теми или другими событиями, памятниками, произведениями искусства.

Необходимо выяснить более глубокую взаимосвязь тех форм культуры, которые воспринимаются как символы: античное монет­ное дело, египетская административная система, китайское книгопе­чатание, идея нирваны, погребение или сожжение мертвых, механи­ческие часы, дальнобойные орудия, масляная живопись. Напомним, что в подзаголовке I тома обозначено: «Гештальт и действитель­ность»; немецкое слово «гештальт» может быть переведено как «образ», «форма», «облик», «целостность».

Какими бы различными ни были отдельные части культуры, они по особым законам складываются в целое, которое несводимо, ори­гинально и самостоятельно.

Именно целое образует облик эпохи, ее гештальт, или символ. Однако было бы преждевременным думать, что эта целостность куль­туры лежит на поверхности, что она доступна любому восприятию. Еще более сложная задача — понять образ всемирной истории куль­туры. Тем важнее усилия Шпенглера.

Судьба культуры разворачивается в пространстве различных тер­риторий и в сочетании одновременности (синхронности) и последо­вательности (диахронности).

Это привело исследователей к разделению всей истории на Древ­ний мир — Средние века — Новое время. Шпенглер называет это не­вероятно скудной и бессмысленной схемой, господствующей над ис­торическим мышлением.

Такой подход, приемлемый для Западной Европы, является аб­сурдным для культур Китая, Мексики и других регионов.

Он не только ограничивает объем истории, но и значительно су­жает ее арену. Согласно данной схеме, культура «вращается» вокруг Европы как мнимого центра мирового свершения. В действительно­сти все культуры имеют равное значение в общей картине истории. Древние цивилизации Вавилона и Египта, Индии и Китая нередко превосходят античность, но при этом вовсе не занимают привилеги­рованного положения.

Вместо безрадостной картины прямого восхождения перед глаза­ми исследователя развертывается настоящий спектакль множества мощных культур, с первозданной силой расцветающих в лоне мате­ринского ландшафта, к которому они привязаны всем ходом своего существования.

Каждая из этих равноценных и равноправных культур имеет собственную форму, собственную идею, собственные страсти, собствен­ную жизнь, воления, волю, чувствования, чувства, собственную смерть. У каждой культуры свои новые возможности выражения, свои краски, блики света, движения, свой духовный взор. Есть расцвета­ющие и стареющие культуры, народы, языки, истины, боги, ланд­шафты, так же как есть молодые и старые дубы и пинии, цветы, вет­ви и листья, но нет стареющего человечества.

Культуры возникают, созревают, увядают и никогда не повторя­ются. Они обладают совершенно отличными друг от друга форма­ми — пластикой, живописью, математикой, физикой, каждая с огра­ниченной продолжительностью жизни, каждая замкнута в себе самой. Эти культуры — живые существа высшего ранга — растут с воз­вышенной бесцельностью, как цветы в поле.

«Я вижу, — пишет О. Шпенглер, — во всемирной истории картину вечно­го образования и преобразования, чудесного становления и прохождения органических форм».

Восемь великих культур занимают свое место на карте мировой истории:

1) египетская;

2) вавилонская;

3) индийская;

4) китайская;

5) греко-римская (аполлоническая);

6) византийско-арабская (маги­ческая);

7) западноевропейская (фаустовская);

8) народов майя.

Предстоит появление русско-сибирской культуры.

Все культуры характеризуются общей морфологией, но имеют ин­дивидуальные стиль и облик. В истории нельзя обнаружить такие аб­стракции, как формы мышления вообще, государство вообще. В каж­дой культуре эти понятия имеют особенное выражение. Что может означать тип сверхчеловека в философии Ницше для мира ислама? Что общего у японца с Парсифалем и Заратустрой? Или проблемы женщин у Ибсена для тирольской крестьянки? Все, что мыслилось на Западе о проблемах пространства, времени, движения, числа, воли, бра­ка, собственности, науки, — должно постигаться в контексте истории.

Феномен других культур говорит на другом языке, и для других людей существуют иные истины. Из полноты очевидных подробно­стей должен быть развит язык форм человеческой истории, ее пе­риодическая структура, ее органическая логика. Всемирная история развернется перед нами в выявлении типического в изменчивых судь­бах этих культур.

Если судьба культуры непосредственно связана со стадиями роста и развития, то она неминуемо движется к финалу. Такова неизбежная судьба культуры. .

Эту завершающую стадию культуры Шпенглер называет цивили­зацией. У каждой культуры есть своя финальная стадия. Цивилиза­ции — самые крайние и самые искусственные состояния. Они знаме­нуют собой завершение развития, как за жизнью наступает смерть. Они означают конец культуры, переход ее в иное состояние: