сем 2 а Н. Данилевский Иконникова
.docxН Я. ДАНИЛЕВСКИЙ
О ТИПОЛОГИИ КУЛЬТУР
Этапы жизни и научной деятельности
Возвращение имен и идей истории русской культуры — одна из примет нашего времени.
Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) — русский ученый, судьба культурного наследия которого весьма драматична. В культурологии он всегда упоминается в ряду таких мыслителей, как О. Шпенглер, А. Тойнби, П. Сорокин. Их объединяет концепция культурно-исторической типологии, в основу которой положен принцип многообразия локальных цивилизаций, циклического развития культуры. При этом важно отметить, что Данилевский первым обосновал такой подход к истории мировой культуры.
В силу различных идеологических причин его теория мало исследовалась в России, хотя приобрела известность за рубежом: его труд «Россия и Европа» переводился на иностранные языки, а многочисленные публикации о нем содействовали утверждению его концепции в научном мире.
В нашей стране труды Н. Я. Данилевского долгое время не переиздавались, стали библиографической редкостью, и только в 1991 г. книга «Россия и Европа» была вновь представлена читателю.
Чем же было вызвано столь длительное забвение? Какие идеи казались опасными? Что было ценным в его теории? Для того чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к исследованию его главного труда «Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-романскому».
Предварительно важно проследить некоторые вехи жизненного пути Н. Я. Данилевского, на котором было немало драматических событий.
Николай Яковлевич Данилевский родился 10 декабря 1822 г. в селе Оберец Орловской губернии, в дворянской семье заслуженного генерала, ветерана войны 1812 г. Он получил образование в Царскосельском лицее, затем поступил в Петербургский университет и специализировался по вопросам ботаники, климатологии, водным ресурсам России. В 1849 г. защитил магистерскую диссертацию, посвященную описанию флоры Орловской губернии. Но этот год был роковым в его судьбе.
За участие в кружке М. В. Буташевича-Петрашевского он был арестован и в течение 100 дней отбывал заключение в Петропавловской крепости. В движении петрашевцев участвовали многие, в том числе Ф. М. Достоевский, В. Н. Майков, Н. А. Спешнев. Увлечение социал-утопическими идеями Ш. Фурье о переустройстве общества мирным путем, размышления о будущем России были восприняты как опасные «брожения мыслей» разночинной русской интеллигенции. По делу петрашевцев было привлечено 123 человека, из них 21 приговорен к смертной казни, замененной ссылкой на каторгу, в арестантские роты.
Суд не нашел достаточных данных для осуждения Н. Я. Данилевского, и он был выслан в Вологду. В ссылке он участвовал в научных экспедициях и за научный труд «Климат Вологодской губернии» получил премию Русского географического общества. В течение жизни он участвовал в девяти экспедициях по исследованию рыбных промыслов на Волге, Каспийском, Белом, Черном и Азовском морях, в Северном Ледовитом океане. Его научные исследования получили признание, он был включен в Совет министерства государственных имуществ России по выработке законов о рыбных богатствах. Но данная деятельность лишь одна сторона биографии Данилевского. Наряду с естественнонаучными занятиями он изучает историю мировой культуры, политические и культурные взаимоотношения России и Европы.
В 1864 г. Н. Я. Данилевский переехал в Крым, купил небольшую усадьбу неподалеку от Байдар, в Мшатке, и поселился там. Он продолжал заниматься ботаникой, в течение ряда лет работал директором Никитского ботанического сада, написал двухтомный труд «Дарвинизм», в котором подверг критике учение о естественном отборе. В эти годы возник замысел книги «Россия и Европа», которая принесла ему мировую известность.
В Крыму он встречался с Л. Н. Толстым, обсуждал с ним многие проблемы истории России. Его посещали писатель-славянофил И. С. Аксаков, друг студенческих лет философ и публицист Н. Н. Страхов.
Первые главы «России и Европы» были опубликованы в 1869 г. в журнале «Заря», а отдельное издание вышло в 1871 г.
В дальнейшем (1888-1895) книга выходила еще три раза при активном содействии Н. Н. Страхова, который отмечал выдающиеся стороны этого произведения.
Н. Я. Данилевский не успел полностью завершить свой труд, многое он хотел написать о взаимоотношениях России и Европы. Болезнь сердца настигла его во время научной поездки, он умер 19 ноября 1885 г. в Тифлисе. Его тело было перевезено в Крым и похоронено в Мшатке, где он провел 20 напряженных и творческих лет.
Спектр отношений России и Европы
В чем же заключались основные идеи Данилевского о развитии культуры? Для начала определим контуры главных позиций. В книге «Россия и Европа»17 глав, весьма насыщенных исторической информацией и полемикой по различным проблемам взаимоотношений славянского и германо-романского мира. Н. Я. Данилевский ставит необычайно острые и до сих пор дискуссионные вопросы: «Европа ли Россия?», «Гниет ли Запад?», «Цивилизация европейская тождественна ли с общечеловеческой?», «Почему Европа враждебна России?», «Европейничанье — болезнь русской жизни?» Уже одно перечисление названий глав свидетельствует о том, что Данилевский предостерегал об опасности вестернизации культуры, потери самобытности, утраты российских национальных корней и истоков.
Второй круг проблем связан с теоретическим обоснованием концепции культурно-исторических типов, законов их движения и развития. Он возражает против однолинейной схемы истории культуры, утверждая идею многообразия культур всех народов, когда каждый этнос вносит значительный вклад в общее богатство культурного наследия.
Третья проблема — будущее славянского культурно-исторического типа, характер славянской религиозности, способность к государственности, отношение к свободе, наукам и искусству, внутренние источники сил России, условия возникновения Всеславянской
федерации.
Идеи Данилевского были восприняты неоднозначно. Особенно острая дискуссия развернулась по поводу первого и третьего круга проблем. Его позиции критиковали философ В. С. Соловьев, публицист В. П. Безобразов. Они обвиняли Данилевского в «панславизме». Упрек в славянофильстве высказывали впоследствии историк П. Н. Милюков, социолог Н. К. Михайловский. В советский период идеи Н. Я. Данилевского подвергались особенно жесткой критике. Историк М. Н. Покровский, философы А. М. Деборин и Е. Б. Рашковский обвиняли Н. Я. Данилевского в монархизме, консерватизме, великодержавном шовинизме и национализме. Это совпадало с государственно-идеологической политикой программы русского национального самоотречения во имя идеалов интернационализма и мировой революции. В советских энциклопедических словарях Данилевский упоминался как реакционер. К счастью, эти времена ушли в прошлое и можно с полным правом восстановить научный авторитет ученого и патриота.
В истории общественной мысли нашей страны одним из важнейших вопросов, волновавших умы в течение столетий, был вопрос взаимоотношения России и Европы. Именно к нему обращается Данилевский в первых главах своего труда. Он анализирует исторические события, дипломатические и экономические отношения, различия в образе жизни, культуре, вероисповедании, социально-психологические особенности национального характера, различные предрассудки.
Отвечая на вопрос, почему Европа враждебна России, он последовательно опровергает различные предубеждения, распространенные в массовом сознании в странах Европы. Среди них такие, как «воинственность» русского государства, якобы угрожающая спокойствию и независимости Европы, враждебность свободе и прогрессу. Эти предрассудки не имеют под собой реальных оснований. В действительности Россия не честолюбивая, не завоевательная держава, она нередко выступала спасительным щитом Европы, жертвуя собственными интересами.
Возникает и второй вопрос: Европа ли Россия? Насколько законно стремление России быть европейской державой? И что такое «Европа» — географическое понятие или культурно-исторический тип? Тождественна ли европейская цивилизация общечеловеческой?
Обратимся сперва к тем предшественникам Данилевского, которые также освещали эту тему.
Проблема «Восток — Запад» в философско-историческом контексте была поставлена Гегелем (1770-1831) в «Лекциях по философии». Отмечая специфику восточного и западного культурного мира, он искал пути их «примирения» во всемирной истории. В его концепции Россия не была включена во всемирно-исторический процесс в силу того, что она принадлежала к числу стран, которые поздно обрели государственность. Гегель возлагал большие надежды на русский народ, считая, что «русская идея» как выражение национального самосознания может раскрыть «небывалые возможности развития своей интенсивной природы» в будущем.
В истории русской общественной мысли неоднократно возникала проблема «Восток — Запад — Россия». П. Я. Чаадаев (1794-1856) в «Философических письмах» (1836) рассматривал различия между Россией и Европой в зависимости от отношения к христианству. Религия явилась той духовной основой, которая сплотила народы Европы, нравственно обогатила человеческий ум и способствовала установлению более совершенного образа жизни. Христианством в. его католической форме пронизана вся история Запада.
Чаадаев с сожалением пишет о том, что Россия «по воле роковой судьбы» обратилась за нравственным учением к «растленной Византии», отпавшей от общей семьи народов Европы. Наиболее полно идея христианства, по мнению Чаадаева, воплощена в католицизме, и поэтому для России еще существует возможность вернуться в истинную веру и войти в сообщество европейских народов.
Но судьба России иная. Одна из особенностей российской цивилизации заключается в том, что «мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к одному из известных семейств человеческого рода, ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого», — пишет Чаадаев. Географически Россия расположилась между Западом и Востоком:
...Опираясь одним локтем на Китай, другим на Германию, мы должны были сочетать в себе два великих начала духовной природы — воображение и разум, и объединить в нашей цивилизации историю всего земного шара.
Но не эту роль предоставило нам Провидение. Оно предоставило нас самим себе, не пожелало ни в чем вмешиваться в наши дела, не пожелало ничему нас учить.
...Мы жили и сейчас еще живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам, которые поймут его.
Конечно, продолжает Чаадаев, не пройдет без следа и то наставление, которое нам суждено дать, но «кто знает день, когда мы вновь
обретем себя среди человечества и сколько бед испытаем мы до свершения наших судеб?» Чаадаев стоит у истоков идеи русской судьбы, самобытности России, выбора пути исторического развития. Он выдвигает и отстаивает концепцию о «двух возрастах» исторического развития народов. Согласно этой теории, все народы проходят в истории два этапа: эпоху юности и эпоху зрелого возраста. Юность — это период бурных волнений, страстного беспокойства, деятельности без обдуманных намерений, колеблющихся убеждений, неупорядоченности повседневной жизни. Однако хаотическое брожение не препятствует великим свершениям, когда возникают новые идеи, закладываются основы общественной жизни. Россия находится именно в этом возрасте. Русская культурно-историческая традиция еще не устоялась, и в этом смысле период возмужания еще впереди и должен принести благоустроенную жизнь, устойчивость сознания и традиций.
Идеи Чаадаева о месте России в историческом процессе вызвали острую дискуссию, настолько необычны были его высказывания. Он даже был объявлен высочайшим повелением сошедшим с ума. Но это мнение разделяли лишь некоторые. Многие историки и общественные деятели считали его идеи пророческими. Во всяком случае, Чаадаев никого не оставлял равнодушным, а его идеи оказали значительное влияние как на западников, так и на славянофилов при обсуждении перспектив развития российской и славянской цивилизации. Уместно напомнить, что проблема «Запад — Восток — Россия» возродилась среди деятелей русского зарубежья в 20-е гг. XX в., получив название Евразийского движения. Оно возникло в эмиграции, объединив философов, экономистов, этнографов, лингвистов, историков, географов, богословов, юристов. Главные идеи евразийства были опубликованы в книге Н. С. Трубецкого «Европа и человечество» (София, 1920) и в программном манифесте ряда авторов в сборнике «Исход к Востоку» (София, 1921). Идеи евразийства разделяли Л. Карсавин, Г. Флоровский, П. Савицкий, П. Сувчинский, Д. Свято-полк-Мирский, С. Эфрон, которые объединились вокруг журнала «Евразия». Основные идеи этого движения заключались в том, чтобы обосновать необходимость объединения России и Азии — «захлопнуть окно» в Европу, противопоставив «европоцентризму» восточную самобытность. Евразийцы выступали за пересмотр взглядов на монголо-татарское нашествие, считая, что оно оказало большое влияние на культуру России. Контакты с Востоком оставили немало «следов» в языке, быте, государственном устройстве. Будущее России не в подражании Западу, а в объединении с народами Азии. Движение евразийства было крайне неоднородным и уже в 1930-е гг. практически исчезло. Но, как пишет современный немецкий философ Л. Люкс, «судя по некоторым признакам, евразийские идеи оживают»1. Все это свидетельствует об актуальности проблемы отношения России и Европы, которую рассматривал Данилевский. Обратимся вновь к его идеям.
«Европа» — понятие не столько географическое, сколько культурно-историческое. Европа есть поприще германо-романской цивилизации, и в этом отношении Россия не принадлежит к Европе, считает Н. Я. Данилевский. Россия не питалась корнями германо-романской цивилизации, не всасывала ее благотворные или вредоносные соки. Она не принадлежит к Европе по праву рождения, ибо никогда не входила ни в одно из государств, не участвовала в борьбе с феодальным насилием, не имела нужды в протестантизме или католицизме, не разделяла европейских научных и художественных поисков. Ни истинная скромность, ни истинная гордость не позволяют России считаться Европой.
Но, может быть, Россия принадлежит к Европе «по праву усыновления»? Как прилежная ученица, усвоившая ее культуру? Или на долю России выпала участь распространения европейской цивилизации на своих просторах? Если в этом состоит предназначение России, то становится понятной позиция тех, кто стремится к ослаблению русского народного начала. Те, кто являются сторонниками данной позиции, признают «превосходство во всем европейского перед русским и непоколебимо веруют в единую спасительную европейскую цивилизацию». Н. Я. Данилевский с горечью называет это «внешним политическим патриотизмом». За этим кроется сомнение в ценности русской культуры и сознание жалкого банкротства: «Я ничего не стою; в меня надобно вложить силу и вдунуть дух извне, с Запада; меня надо притянуть к нему, насильно в него втиснуть — авось выйдет что-нибудь вылепленное по той форме, которая одна достойна человечества»3, — заключает он. Однако признание того, что только европейская цивилизация является единственно возможной, достигшей наивысшего уровня развития и остальным народам предстоит только распространять ее плоды, является заблуждением, утверждает Данилевский.
Он подвергает сомнению плодотворность исторической деятельности Петра I, который хотел сделать Россию подобной Европе. Данилевский отдает должное государственным преобразованиям Петра Великого, его военным, флотским, административным, промышленным нововведениям. Эта деятельность, несомненно, заслуживает вечной признательной, благоговейной памяти и благодарности потомства.
Но вместе с тем он считает, что реформы привели к искажению народного быта, когда «русская жизнь была насильственно перевернута на иностранный лад»1.
«К чему было, — отмечает Данилевский, — брить бороды, надевать немецкие кафтаны, загонять в ассамблеи, заставлять курить табак, учреждать попойки (в которых даже пороки и распутство должны были принимать немецкую форму), искажать язык, вводить в жизнь придворную и высшего общества иностранный этикет, менять летосчисление, стеснять свободу духовенства?»
Это привело к распространению сначала в высших слоях, а затем и в народном сознании болезни «европейничанья», когда иностранные формы жизни ставились на первое, почетное место, а на все русское накладывалась печать низкого и подлого. Так же непримиримо он относится к заимствованию форм разных иностранных учреждений и «пересадке» их на русскую почву; будто бы то, что хорошо в одном месте, должно быть везде таковым.
Подражание наносит вред искусству, народным промыслам, храмовой архитектуре. Просвещение следует не насаждать, а развивать изнутри. Ход его был бы медленнее, но зато вернее и плодотворнее. Иначе оно ведет к унижению народного духа, к подавлению чувства национального достоинства. Болезнь эта в целом препятствует осуществлению великой судьбы русского народа и может иссушить родник народного духа, лишить историческую жизнь русского народа его внутренней, созидательной силы.
Как же излечить общество от этого недуга? Здесь недостаточны прямые действия власти. Исцеление во многом зависит от общественного настроения, от возбуждения и поднятия духа, которые зставили бы встрепенуться все слои русского общества и объединить свои силы.
Хотя европейская цивилизация обладает значительными достоинства ми, но вовсе не обязательно для других народов следовать за нею. Культура каждого народа самоценна, и мнимая привилегия прогрессивности вовсе не составляет какой-либо особенности Европы. .
Данилевский опровергает предрассудок, будто только Европа идет по пути прогресса, неустанного усовершенствования и движения вперед, а Восток — воплощение застоя и косности. Если бы это соответствовало действительности, то было бы оправданным стремление России быть причисленной к Западу: «Ведь если не Запад, так Восток, ибо средины нет, как нет Европо-Азии или Западо-Востока».
Он подчеркивает, что эти понятия имеют не географический, а культурно-исторический смысл.
Народу одряхлевшему, отжившему, свое дело сделавшему и которому
пришла пора со сцены долой, ничто не поможет, совершенно независимо
от того, где он живет — на Востоке или на Западе.
Например, в Китае задолго до Европы были созданы изделия из фарфора, умели ткать шелк и окрашивать ткани. Восток славился лаковыми изделиями, рациональным земледелием и садоводством, искусственным рыбоводством, изобретением пороха, компаса, книгопечатания, писчей бумаги, своеобразной философией и литературой, астрономией и наукой. Все эти достижения были результатом постоянно накапливаемого, самостоятельного труда поколений и имели не меньшее значение для мировой культуры, чем европейские.
Многообразие локальных цивилизаций.
В историческом процессе изменения человечества можно обнаружить культурно-исторические типы, или самостоятельные своеобразные системы религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного развития. Эти культурно-исторические типы, или самобытные цивилизации, расположенные в хронологическом порядке, таковы:
1) египетский,
2) китайский,
3) ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский, или древнесемитический,
4) индийский,
5) иранский,
6) еврейский,
7) греческий,
8) римский,
9) новосемитический, или аравийский, и 1
0) германо-романский, или европейский.
К ним можно еще причислить два американских типа: мексиканский и перуанский, погибшие насильственной смертью и не успевшие совершить своего развития.
Эти культурно-исторические типы внесли значительный вклад в общую сокровищницу мировой культуры. Данилевский выделяет среди них типы «уединенные», жившие одинокой и изолированной жизнью, и «преемственные», плоды деятельности которых передавались от одного к другому. Но каждый из них содействовал многосторонности проявлений человеческого духа, и потому все типы могут быть названы «положительными деятелями» в истории человечества. Кроме них были еще гунны, монголы, турки, которые разрушили древние цивилизации. Данилевский считает их «отрицательными деятелями» человечества.
Есть еще племена, составляющие лишь этнографический материал, которые хотя и входят в состав культурно-исторических типов, увеличивая их разнообразие и богатство, но сами не достигают исторической индивидуальности, не обладая ни особой созидательной, ни разрушительной силой. В будущем, возможно, они еще и разовьют в себе живительные силы.
На стадию этнографического материала могут опуститься и те народы, которые некогда были самостоятельными, но уже «умерли и разложились» и находятся в ожидании, пока новый формационный принцип опять их не соединит.
Каждый культурно-исторический тип проходит эволюционные фазы развития. Они соответствуют делению на древний, средний и новый периоды. Всем культурам дается определенный срок жизни, по истечении которого наступает смерть. Как в развитии человека можно различать возрастные периоды — детство, отрочество, молодость, зрелость, старость, дряхлость, так и в жизни народов обнаруживаются эти этапы. Если в начале для них была характерна живость и энергичность, то затем они дряхлеют, в них остывает огонь юности, они еще сохраняют жизненность, но уже не способны к новым свершениям.
Н. Я. Данилевский формулирует пять законов движения и развития культурно-исторических типов, которые одновременно означают и необходимые условия их возникновения и развития. Обратимся к тексту.
Закон 1. Всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или группой языков, довольно близких между собою, — для того чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий, — составляет самобытный культурно-исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже из младенчества1. Этот закон определяет значение языка в развитии культуры. Именно язык становится средством сплочения народа, открывает возможность общения, передачи культурного наследия через устную и/или письменную традицию.
Закон 2. Дабы цивилизация, свойственная самобытному культурно-историческому типу, могла зародиться и развиваться, необходимо, чтобы народы, к нему принадлежащие, пользовались политической независимостью.Она необходима для поддержания самобытности культуры, предотвращения ассимиляции, поглощения другими народами, обращения их в орудие для достижения чужих целей.
Закон 3. Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций.
В этом законе отмечается уникальность культуры, ее индивидуальная неповторимость, составляющая истинную ценность. Эти черты культуры образуют ее духовный облик. Их утрата, искажение, уничтожение лишают культурно-исторический тип внутреннего ядра. Но означает ли это, что цивилизации не оказывают влияния друг на друга, остаются замкнутыми и изолированными от мира? Нет, не означает, утверждает Данилевский. Народы лишь самостоятельно «вырабатывают» культуру, но это не исключает взаимодействия культур. Данилевский называет несколько способов распространения цивилизации. Простейший — «пересадка» с одного места на другое посредством «колонизации». Так греки передали свою культуру Южной Италии и Сицилии, англичане — Северной Америке и Австралии. Другая форма передачи цивилизации — «прививка». Таким греческим «черенком» была Александрия на египетском дереве, но при этом культура Египта не утратила своей самобытности. Еще один способ — «улучшенное питание», когда собственное развитие дополняется внешней помощью. Однако во всех случаях влияние одной культуры на другую можно считать плодотворным, если соблюдается принцип сотрудничества, использования новых технических приемов, обмена опытом, но при сохранении собственной уникальности.
Закон 4. Цивилизация, свойственная каждому культурно-историческому типу, тогда только достигает полноты, разнообразия и богатства, когда разнообразны этнографические элементы, его составляющие, — когда они, не будучи поглощены одним политическим целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию или политическую систему государств.
Богатство и полнота культурно-исторического типа определяются не унификацией, единообразием «монокультуры», но находятся в прямой зависимости от разнообразия составляющих его народов, существующих в благоприятной для поддержания культурной самобытности политической системе федерации.
Закон 5. Ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения — относительно короток и истощает раз и навсегда их жизненную силу.
Культурно-исторический тип существует не вечно, его время ограничено рамками жизненного цикла, во время которого культура набирает силу, проявляется в различных формах духовности и практической деятельности, общественного благоустройства и личного благосостояния. Особенно длительным бывает подготовительный этап, или этнографический период. Он может измеряться тысячелетиями. Но этот этап чрезвычайно важен, ибо в это время собирается запас для будущей созидательной деятельности, закладываются те особенности в складе ума, чувства, воли, которые составляют оригинальность и самобытность людей будущего культурно-исторического типа. Они выражаются в языке, мифологии, эпических преданиях, основных формах быта, отношении к природе, хозяйственном укладе, источниках материального существования, нормах и правилах взаимоотношений между людьми. Все особенности жизни этноса оказывают влияние на национальный характер народа.
Затем формируется цивилизация, и она проходит все периоды от зарождения к расцвету и финишу. Это время растраты жизненных сил во имя плодотворной созидательной деятельности. Оканчивается жизнь, когда иссякает творчество и цивилизация дряхлеет.
Данилевский называет два симптома старения — апатию самодовольства, когда народы успокаиваются на достигнутом, и апатию отчаяния, когда наступает разочарование в избранном пути, а идеалы и цели представляются ложными.