Ремонт и море

(Люсе на юбилей).

Поэма.

Жара. Неистовое лето

Решило все вокруг спалить.

Как трудно быть в жару поэтом

И что-то дельное творить.

Вот так лежу и тихо млею,

Пытаюсь Люсе к юбилею

Поэму сочинить, а пот

Писать совсем мне не дает.

Глаза застлало пеленою.

Пульс молотом в висках стучит,

Удачный каламбур забыт.

На чистый лист смотрю с тоскою.

Не представляю, как успеть

В поэме Люсеньку воспеть.

А Люся в это время дома

Ремонт затеяла опять.

Квартира вам ее знакома?

Шикарней нечего желать.

Но Люсе снова не сидится –

Она же вечно суетится…

И вот паркет на радость ей

Квартиру превратил в музей.

Жара хозяйке не помеха.

Каких-то жалких 37!

И вот она на зависть всем

Достигла полного успеха.

Пол словно зеркало блестит

И тем хозяйку веселит.

В квартире этакой не стыдно

Отметить будет юбилей.

Вот только чуточку обидно

На новый пол пускать гостей.

Начнут ходить, топтаться, лапать

И каблучищами царапать.

А если будут танцевать?

Нет, танцы нужно избегать.

Подумаешь, старье. Туда же.

Поели тихо и домой.

Ремонт в квартире дорогой.

Вы не в лесу и не на пляже…

На этом месте Люся вдруг

Поехать вздумала на юг.

В Крыму прекрасная погода,

И море ласково шумит.

На пляжах уймища народа,

Курортная пора кипит.

Кругом шикарные мужчины

В своих блестящих лимузинах

Соблазняют милых дам.

Шуршат купюры тут и там.

А Люся в женском коллективе

Скучает, смотрит в даль на Понт

И вспоминает свой ремонт.

Конечно, пол теперь в активе,

Но ванную так оставлять?..

Ремонт придется продолжать.

А я тем временем страдаю,

Поэму не могу писать.

О море целый день мечтаю.

В Крыму желаю отдыхать.

А Люся места не находит,

По берегу печально бродит,

О ванной думает с тоской

И рвется поскорей домой.

Мечты сбываются порою,

И вот несутся поезда,

Спешат. Везут кого куда.

Маршруты их от вас не скрою:

Поэта на Эвксинский Понт,

А Люсю продолжать ремонт.

Эвксинский Понт шумит волною

У самых ног моих опять.

От вас, друзья мои, не скрою –

Я начинал уж тосковать.

Но щедрый спонсор мне явился.

Нет, он не с неба вдруг свалился.

Им стал мой сын и вот я тут,

А волны с ревом в буны бьют.

Не узнает меня Понтяра.

Забыл приятеля, забыл…

А я лишь памятью и жил.

И пусть уже давно я старый,

Понт все такой же молодой.

Люблю его я всей душой.

А рядом Ялта веселится,

Шумит народный карнавал.

Тусовщиков толпа резвится.

Здесь каждый летом побывал…

Был Масляков и был Задорнов,

Валерия и Петя Черный,

Леонтьев, Повалий, Кабзон…

Наехали со всех сторон.

Подъехал сам Хавьер Солана.

И только Люси нет в Крыму.

Но почему? Я не пойму.

По крайней мере, это – странно.

Мне трудно без нее писать.

Пора, пожалуй, уезжать.

А Люся в собственной квартире

Как самый опытный прораб,

Забыв о юбилейном пире,

Закончила второй этап

Ремонта. Ванна – загляденье.

Не стыдно будет день рожденья

В такой-то ванне отмечать.

Туда, конечно, всех пускать

Нельзя. Натопчут, все замажут,

Полезут в ванну, пустят душ…

Туда не входит даже муж,

Ведь ванна – это не на пляже…

Тут Люся начала мечтать

О том, чтоб ехать в Крым опять.

Мечты сбываются порою

У тех, кто может заплатить.

Я замечаю за собою,

Что без мечты дешевле жить…

Сдаю проводнику билеты,

Сажусь на поезд, в Харьков еду

На Люсин праздничный банкет,

А Люси в Харькове уж нет.

Она несется мне на встречу,

Мелькнул в окне ее вагон.

В Крыму ведь бархатный сезон…

И как же я теперь отмечу

Шикарный Люсин юбилей?

Как трудно встретиться мне с ней…

9 августа 2001 г.

Виктория.

Поэма.

Виктория! Я имя это

Шепчу неистово во сне.

Виктория, ответь мне, где ты?

Но тихо и луна в окне.

Светает. Сна как не бывало.

Я сбрасываю одеяло,

Бреду, мечтая о своем…

Левада, мост, высотный дом.

Вхожу в подъезд, соображаю.

Нет, в лифте я могу застрять.

Двенадцатый этаж – плевать.

По черной лестнице взбегаю.

Передо мной темнеет дверь.

Звонок…Что ждет меня теперь?

А Вита в это время дома,

На кухне греется одна.

Как эта сцена мне знакома:

У печки бедная жена,

А муж из холдинга к "Протону"

В тот миг, не проронив ни стона,

Упорно продолжает путь.

Ему бы где-нибудь уснуть,

Но жестоки законы рынка.

К ним приспособится не всяк.

И хоть работа просто так –

Не стоит выделки овчинка,

Муж Виты медленно бредет,

Там впереди – родной завод!

Одна уже восьмые сутки.

До ночи на работе сын.

А как порой бывает жутко

Одной на кухне без мужчин.

Вокруг полно аппаратуры,

Но для общительной натуры

Нужна хоть кошка, хоть бульдог.

Ну, кто-нибудь, кто б слушать мог.

Но нет. И ей с утра до ночи

Приходится сидеть одной.

Безмолвье. Тишина. Покой…

Терпеть тоску, уже нет мочи.

Ну, хоть бы рыжий таракан

Шмыгнул из кухни под диван.

Все в доме будто бы в порядке,

Но нет наличных, нет совсем.

Поэтому и без зарядки

Виктория на зависть всем

Такие формы сохранила.

О мясе, говорят, забыла –

Не страшен ей, зато, склероз.

К тому ж не нападет понос,

Когда не потребляешь фрукты.

И бешенство минует вас,

Когда не кушаешь колбас,

А ешь полезные продукты:

Овсянку, пшенку и морковь.

От этого играет кровь.

И как, скажу я вам, играет.

Никто пред ней не устоит,

От страсти бешенной вздыхает,

Теряет сон и аппетит.

Виктория неотразима.

И всеми в обществе любима

Поэтому не зря она.

Стройна, красива, голодна.

Всегда своей добьется цели

И, непременно, победит.

Об этом имя говорит.

Вот только глазки заболели,

Смотрели слишком долго в даль,

И в них поэтому – печаль.

И вот стою пред этой дверью

И думаю: с чем я пришел?

Карманы быстренько проверю –

Две гривны – все, что я нашел.

Да, вот еще пакет какой-то.

В нем белый порошок… Постойте.

Сибирка, терроризм… Пропал!

Усама бин Ладен напал!

А я, почти что, в небоскребе.

В окне летящий самолет…

Меня прошиб от страха пот.

Проснулся, кажется, в ознобе.

Ну, слава богу, это – сон.

Я не вредим! Ура! Спасен.

Жена над головой склонилась:

"Вставай, лентяище, вставай!"

Я спрашиваю: "Что случилось?"

"А ты не знаешь, ай-ай-ай!

У Виты юбилей сегодня.

Ты подготовился, негодный?

Поэму Вите написал?"

Я отвечаю: "Нет, Я спал

И мне во сне приснилась Вита.

Она была так хороша!"

"Не написал ты ни шиша?", –

Жена в ответ кричит сердито.

"Но я запомнил этот сон,

Я запишу…". "Как ты смешон!

Виктория – моя подруга.

Ты должен вот о чем писать:

Она – примерная супруга,

Она – заботливая мать,

Она помочь подругам рада,

Она – хозяйка то, что надо!

Ее волшебные торты

Необычайной вкусноты.

К тому ж, она – начальник штаба.

Через нее вся связь идет

Про пьянки, про лесной поход.

Великолепнейшая баба!

Иди и слушай мой совет,

А то напишешь всякий бред".

Зачем же бред. Я с юбилеем

Поздравить Виту очень рад.

Пред ней всегда я тихо млею.

Не верю, что ей – пятьдесят.

Неправда это. Ей лишь двадцать!

Такой красивой оставаться

И жить в достатке и без бед,

Как минимум, до сотни лет

Виктории я пожелаю.

Да, кстати, белый порошок

Из сна сюда я приволок.

Его торжественно вручаю.

Не бойся, ешь, и так держись.

Пусть сладкой будет эта жизнь!

17 ноября 2001 г.

Тридцать лет спустя.

Поэма-анкета.

Как быстро бегут наши годы!

Промчались как сон тридцать лет.

Сменились и страны и моды,

Совсем не узнать белый свет.

А хочется вновь возвратиться

В беспечную радость тех дней,

Где всюду знакомые лица

Старинных и верных друзей.

Поэтому вновь в институте

На праздник озябшей души

Собрались солидные люди.

Пришли, сэкономив гроши.

Гроши, потому что доходы

У многих не так велики,

Какими б могли быть расходы.

И это, увы, вопреки

Тем должности, званью и виду,

Которые приобрели.

И мы затаили обиду,

Ведь только трудиться могли.

А нужно идти в депутаты.

Тогда бы и нам повезло.

Мы вместо паршивой зарплаты

Косою б косили бабло.

Награды б тогда получали,

Здоровье б свое берегли.

Отдельные тела детали

Лишь в зеркало видеть могли.

Но мудрости нам не хватило,

Остался один аппетит.

А счастье возможно так было…

Ну, что же, приняв умный вид,

Пойдем, как всегда, на работу,

Хоть нет ни желанья, ни сил.

Ведь каждый из нас эти годы

Довольно не просто прожил.

Кто где, а хотелось в Париже…

Таков уж невинный каприз.

Но жили значительно ближе,

Везде обходились без виз.

А, знаете, радость какая,

Когда удается тайком

Бесплатно проехать в трамвае?

Нельзя и мечтать о таком

За нашей закрытой границей.

Там нужно платить за проезд.

Зачем же тогда так стремиться

Туда? Ведь еще столько мест

У нас, где без всякой поблажки

Трудись и в жару и в мороз.

Огромный базар "Барабашка" –

Предмет вожделений и грез.

Но хватит болтать про работу.

Она не накормит души.

Конечно же, есть еще что-то.

Не плохо, к примеру, дружить.

Что дружбы прекрасней бывает?

С друзьями так здорово пить!

А с теми, кто вам наливает,

Пожалуй, приятней дружить.

Но пить с каждым годом труднее,

Ведь каждый из нас приобрел

Все то, от чего здоровее

Не стал. И поэтому стол

Все больше похож на диету

"Протертую" – номер один.

Кефир, паровые котлеты…

Еда для солидных мужчин

К большому несчастью такая,

Что после нее целый день

Лежишь на диване, мечтая

О жирной свинине. А лень

Сковала… Вот так отдыхаешь

И летом, и даже зимой.

То бодрствуешь, то засыпаешь…

Один или рядом с женой.

Уж если позволят размеры

Лечь рядом на узкий диван.

А там – на диване, к примеру,

Прочесть можно толстый роман.

Но все мы давно не читаем,

Не пишем, а лишь говорим

Про то, о чем вовсе не знаем

И даже узнать не хотим.

Позор нам на наши седины

За это. Но время бежит,

И старые наши машины

Имеют потрепанный вид.

И сами уже не мальчишки.

Фигуры как груши у нас.

Люмбаго, артрит и одышка

Волнуют теперь нас подчас.

И начал вдруг рост уменьшаться,

А вес непрерывно растет.

Нам стыдно бывает признаться,

Что нас побеждает живот,

Но женщин любить не мешает.

Глазами… В очках… Иногда…

А больше всего обожаем

Мы доллары. Все и всегда.

Мы знаем их запах и шорох,

Мы любим зеленый их цвет,

Нам лик президентский их дорог.

Пристрастий других у нас нет!

Таков наш портрет, к сожаленью.

Анкета пряма и проста.

В ответах порой откровенья,

Порой между строк пустота.

Такими сегодня предстали

Пред Богом, людьми и собой.

И раньше мы все это знали,

Но часто кривили душой.

Мы в женщинах слабость ценили,

Но силу всегда у жены.

Друзей мы за щедрость любили.

Начальники богом даны.

У них потому все прекрасно.

И в профиль и даже анфас.

Но жили и мы не напрасно,

Поэтому любят и нас.

Ведь мы научились бороться

За счастье, за жизнь, за еду.

У нас еще порох найдется

На нашем тридцатом году.

Мы, напрочь, забыли сомненья,

И впредь не сойдем с колеи.

Жизнь – наше теперь увлеченье.

Недаром мы все из ХАИ!

Май 2002 г.