За увлечение

Я тост вам предлагаю

За Витин славный тир.

Ведь он, друзья, я знаю,

Для мужа – целый мир.

Он для детей как папа,

И любят все его.

Пускай дрожит Потапов,

Не взявший ничего!

Ведь нашего Яценко

Ему не победить,

Хоть бейся лбом об стенку,

Берись хоть землю рыть!

Так выпьем же за Витю

И за его любовь!

А вы, друзья, лишь ждите

Победу вновь и вновь!

За соседей

На нашей Байрона живем

Мы очень много лет,

А рядом капитальный дом

Построил наш сосед.

Он очень многого достиг,

И дело основал,

Но наступил тяжелый миг

И нас он поддержал.

Герман Анатольевич –

Лучший наш сосед!

Мы давно на практике

С ним не знаем бед.

Сколько раз нам с Виктором

Помощь оказал.

Выпьем же, друзья мои,

За него бокал!

У Германа так много дел –

Он занят целый день.

Узнать он только не успел,

Что значит слово «лень».

Ну, а жена ему под стать –

Хорошая семья.

Они нам могут доверять,

Их уважаю я.

Герман Анатольевич –

Лучший наш сосед!

Мы давно на практике

С ним не знаем бед.

С Аллою Васильевной

Дружно мы живем.

Так что этот тост, друзья,

За семью их пьем!

Отцу

В этом доме всегда нас ждут,

Каждый день, а сейчас тем паче.

За столом мы собрались тут

Потому, что нельзя иначе.

У отца торжество сейчас.

Юбилей – не простая дата!

Вспоминаешь ты в этот час

Все, что было с тобой когда-то.

Ты не строил ракет, дворцов,

И в столицах тебя не знали.

Результаты твоих трудов

В ресторанах всегда съедали.

И пришлось потому тебе

Выполнять постоянно планы,

Но зато был в моей судьбе

Человеком ты самым главным.

Я росла, но всегда ты был

Для меня образцом мужчины

Потому, что ты честно жил

И хитрить не искал причины.

Пусть не вместе теперь живем,

Друг без друга мы вряд ли сможем.

Нам так нужно бывать вдвоем,

Ведь характером мы похожи.

И желаю на юбилей

Я здоровья тебе большого.

Пусть машина твоя скорей

По дорогам поедет снова.

Пусть исполнятся все мечты,

И пусть солнце в окошко светит.

Хорошо, что есть в мире ты,

Ну, а рядом жена и дети.

ПОЭМЫ

Настоящий полковник

(роман о Суслове)

В квартире полумрак, как в бане,

А за окном - осенний день.

Лежит полковник на диване,

Все органы сковала лень.

В квартире тихо, как в музее,

Полковник недвижимо млеет.

Он так лежит не в первый раз.

Слегка открыт лишь правый глаз.

Но почему ему не спится?

Жена в свой банк ушла давно,

И занавешено окно.

В мозгу тихонько копошится

Шальная мысль. И вот она

Полковника лишила сна.

Все потому, что отмечает

Наш друг полковник юбилей.

Он эпизоды вспоминает

Из биографии своей

В связи с пятидесятой датой.

А жизнь его была богатой,

В ней всяких случаев не счесть,

И подвиги, какие есть!

Поведать их не стыдно миру.

Поэтому наш друг не спит,

В две дырочки слегка сопит.

Проникнем же в его квартиру,

Приляжем в мыслях на диван

И окунемся в сей роман.

Когда-то, в годы института,

У Суслова был близкий друг.

Другого этакого плута,

Пожалуй, не сыскать вокруг.

Их дружба развивалась мирно,

Бабай был маленьким и жирным,

А СЮН – высоким и худым,

Но уговор их был простым:

Все, что имелось в гардеробах,

Используется на двоих

В любой необходимый миг,

Не глядя на отличья в попах.

И соблюдали с давних пор

Друзья тот странный договор.

Однажды провели в Рыбачьем

Два друга бархатный сезон.

Сопутствовала им удача.

Наперебой со всех сторон

На пикники их приглашали.

Но шмоток в Крым с собою взяли

Они не много. Выходных

Всего-то было на двоих:

Пиджак Бабайского костюма

И Юры Суслова штаны

Неповторимой белизны.

И вот друзья без ссор и шума

Использовали свой запас

По уговору каждый раз.

Сначала Бабая позвали

На именины. Посему

Он белые штаны напялил,

Хоть были узкие ему

Те выходные брюки СЮНа.

На именинах было шумно.

Народ напился, как всегда.

Лишь первая взошла звезда,

Как тут же вспыхнула и драка.

Пытались Бабая прижать –

Ему пришлось стремглав бежать.

Благодаря ночному мраку,

Он в чей-то сад пробраться смог,

И там в густой траве залег.

Наутро Суслов собирался

В пещеры. Чтоб туда идти,

Штаны надеть намеревался,

Да только их не смог найти.

Но вдруг узрел. Они висели

И почему-то зеленели

На стуле, словно маскхалат,

В траве от пояса до пят.

СЮН опечалился немного,

Но вскоре вспомнил про пиджак.

Конечно, это вам не фрак,

Но все же подойдет в дорогу.

Пиджак одет. Пора. И вот

Наш друг отправился в поход.

И «спелеологов» в пещере

Окутал вмиг кромешный мрак.

Наш Суслов тут же в полной мере

Решил использовать пиджак.

Он ползал в нем по красной грязи,

Он в нем в любые щели лазил –

Везде герой наш успевал!

В кармане он свечу держал

И пропалил большую дырку.

Так отслужил пиджак свой срок,

Его б узнать Бабай не смог,

Да и никто не взял бы в стирку.

Итак, в течение двух дней

Друзья лишились двух вещей.

Все это не понятно снобу.

Да Суслов снобом и не слыл.

Мы в этом случае особо

Отметим, как герой ценил

Взаимопомощь в верной дружбе.

Его не изменила служба.

Он и сейчас, друзья таков!

И если нужно, он готов

Всегда прийти на помощь другу.

Тому свидетели – штаны,

Пиджак и память старины.

А СЮН, запомнив ту услугу,

Пиджак уж в жизни не носил -

Все больше в кителе ходил...

Повспоминав приятный случай,

СЮН приоткрыл пошире глаз.

Часов в квартире Юры – куча.

Шел, оказалось, первый час.

Усильем подавив зевоту,

СЮН понял – снова на работу

Сегодня в ХИЛ он не пойдет.

Ну разве же он идиот –

Менять кровать на это дело?

Уж лучше, если и не спать,

То просто так в тепле лежать.

СЮН неге отдался всецело

И окунулся в мысли вновь.

Теперь он думал про любовь.

Ее увидел он когда-то

И больше уж не смог забыть.

Хватило одного лишь взгляда,

Чтоб сразу сильно полюбить.

Ах, как Она была красива!

Великолепная на диво!

Но почему же, почему

Принадлежала не ему?

Она ему ночами снилась,

Мечтал он Ею обладать,

Но что же нужно предпринять,

Чтоб чудо, наконец, свершилось,

И Суслову была Она

Судьбой навечно отдана?

Он тайно Ею любовался,

И день, и ночь Ее хотел.

Ах, как бы он с Ней наслаждался,

Был аккуратен, нежен, смел.

Но годы шли, а СЮН, как прежде,

Ждал Чуда, не терял надежды...

Вдруг долгожданный миг настал.

Ее за ручку Суслов взял...

И вот она пред ним открылась,

Надежд и сладких тайн полна.

Неужто же его Она?!

О боже! Наконец случилось!..

Он медленно в Нее вошел...

И нежно-нежно так завел...

Машина тихо заурчала

И плавно тронулась вперед.

Казалось, будто «Волга» знала,

Что Суслов уж не первый год

В машине жаждет прокатиться.

С тех пор роман прекрасный длится.

Машину Суслов бережет,

Ее он тряпочками трет,

Пылинку каждую сдувает,

Лелеет и боготворит.

Она ж в ответ ему блестит,

Как сон, небесно-голубая.

Ее он любит тридцать лет,

Другой любви у СЮНа нет.

Но в этом никакого чванства

Нельзя, пожалуй, усмотреть.

В любви он ценит постоянство,

Не хочет он взамен иметь

Ни «Мерседес» и ни «Тойоту»...

Вдруг отвлекло от мыслей что-то

Его. Открыв пошире глаз,

Увидел он, что третий час

Часы на стенке показали.

С ума сойдешь от двух работ!..

В училище он не пойдет,

А, впрочем, там его не ждали,

Уж лучше снова полежать

И девушек повспоминать.

Они играли в жизни Юры

Существенную роль всегда.

Их глазки, ножки и фигуры

Не оставляли никогда

Героя нашего в покое.

Узнал он, что это такое,

Конечно же, давным-давно.

Однажды в детстве СЮН в кино

Увидел бюст Лолобриджиды...

Он рот открыл и обалдел.

И вот с тех пор его удел –

Искать везде такие виды

И сравнивать порою с той,

Увы, несбыточной мечтой.

Но мчались годы созерцанья

И захотелось новых чувств.

Пришлось освоить приставанье,

Прекраснейшее из искусств,

В котором СЮН достиг вершины,

Достойной лучшего мужчины.

Лишь Юлик не был превзойден,

Но Юлик – это чемпион!

Я помню первые успехи:

Однажды летом наш герой

На пляж отправился со мной.

И вдруг решил он для потехи

К одной красавице пристать...

Об этом мне пришлось писать.

Но то была иная драма.

Сейчас же повесть не о том.

Итак, идет однажды дама

И мы навстречу ей вдвоем.

У нас в руках большая сумка.

С ней связана была задумка

Героя. По пути на пляж

Наш Суслов ловит вдруг кураж:

Бросает сумку на дорогу,

Которой девушка идет,

И быстро открывает рот.

Ему спешу я на подмогу,

Но вижу – Суслов «на коне»,

И нечего там делать мне.

А вот еще одна картина.

Хочу ее вам описать.

В троллейбусе мы и Мальвина,

Мы оба к ней хотим пристать.

Выходим. Я соображаю

И руку ей подать решаю.

Глядь – рядом Суслова рука.

Мальвина смотрит свысока,

Мгновенно СЮНа выбирает

И руку подает ему.

Но почему же, почему

Так с Сусловым всегда бывает?

Он, как всегда, опять король,

А мне играть вторую роль.

Я расскажу вам про победу,

Произошедшую при мне.

Однажды СЮН после обеда

Пристал так к будущей жене.

Там было очень мало света.

Она бегом из туалета

Неслась, запыхавшись, вперед.

В двух метрах будет поворот,

Но Суслов туго дело знает.

Он что-то будущей кричит,

Она от оклика дрожит

И на мгновенье застывает.

Вот так, не тратя лишних сил,

Догнал, окликнул, победил!

Он и сейчас в такой же форме,

Как много лет тому назад.

И органы все в той же норме,

И острый, как и прежде, взгляд...

Лежит полковник и мечтает,

А между прочим ощущает

От мысли зверский аппетит.

Вот и второй уж глаз открыт.

СЮН медленно встает с постели

И в кухню в тапочках идет.

Его ведет пустой живот.

Кастрюлю видит с вермишелью

Он на столе за стенкой там,

С водою, правда, пополам.

Давно показывают стрелки

В его квартире пятый час.

Налил он варево в тарелку,

Попробовал – и тут же враз

От «удовольствия» скривился,

Затем зачем-то наклонился

И банку с сахаром достал

(Рецепт хороший, видно, знал),

Насыпал три большие ложки,

Подвинул поудобней стул

И, развалившись, съел немножко.

Отправил десять ложек в рот...

Тут переполнился живот

От сытости такой приятной.

Полковник сделал шумный вдох.

Поднялся и побрел обратно,

К дивану подошел, прилег...

Оставим же его в постели –

Пусть думает. Другие цели,

Друзья, у нас. Теперь уж им

Финал поэмы посвятим.

Мы знаем, что за эти годы

Прошел полковник славный путь.

Мы на него смогли взглянуть

Сквозь призму взятых эпизодов.

В них СЮНа качества видны,

По ним о нем судить должны.

И сделать выводы простые,

Что он – надежный добрый друг.

Поверьте, что друзья такие

Уж не валяются вокруг.

Ведь если с вами что случится –

На помощь он всегда примчится.

К тому же верен он в любви...

Мы знаем, что в его крови

Горит к прекрасным дамам чувство.

Он тонко ценит красоту,

И как поклонник – на посту,

А это – трудное искусство –

Так сохранить свой острый взгляд,

Ведь СЮНу целых пятьдесят.

А посмотрите, как к работе

Относится серьезно он.

Не поддаваясь глупой моде,

Наш друг уже какой сезон,

Что ясно из его признанья,

Туда не ходит без желанья.

Простой и ясный всем мотив.

К тому же он неприхотлив,

И прокормить его не сложно.

Он съест все то, что бог послал.

Он – настоящий идеал!

А это, спросите, возможно?

Отвечу – да! И вот он здесь!

Достоинств всех его не счесть.

Сегодня же он отмечает

Пятидесятый юбилей.

Конечно, каждый это знает,

И я поэмою своей

Секрета вам не открываю.

Поэтому я призываю

Все, что услышали, забыть.

Пришлось все это сочинить

Как дань традициям старинным.

Ведь без стихов еда пресна

И выпивка не так вкусна.

Простите, если очень длинным

«Роман о Суслове» мой был.

Так выпьем же, чтоб он так жил!

Октябрь 1998 г.

Зоя.

Юбилейная поэма.

Однажды в полночь, незаметно

Закончился двадцатый век,

Любимый нами безответно.

Он канул в Лету. Был – и нет.

Да, что там век, друзья, заметьте:

Закончилось тысячелетье!

А это вовсе не пустяк,

Скорее даже божий знак…

И, может быть, свершится чудо.

Надеемся, и будем ждать,

Поэму медленно читать

И есть очередное блюдо

Под рокот праздничных речей.

На то у нас и юбилей!

А начиналось все недавно –

Полсотни лет тому назад.

Вот смотрит с карточки забавный

И непорочный детский взгляд.

На радость маме с папой Зоя

Росла. От вас, друзья, не скрою –

Ее в те годы я не знал,

Других девчонок обожал.

Она ж готовилась прилежно

К назначенному ей судьбой,

Не ведая, кто тот герой,

Что овладеет неизбежно

Ее хрустальным башмачком…

Но это – в будущем. Потом…

Ну, а пока – лишь погремушки,

Подгузники, коляска, плач,

Шаги, паденья, смех, игрушки,

Слова, вопросы, куклы, мяч,

Подружки, беготня, конфеты,

Велосипед, зеленка, лето,

Сентябрь, портфель, букет, звонок,

Букварь, тетрадь, дневник, урок,

Чистописанье, ручка, книжки,

Скакалка, классы, коридор,

Диктанты, танцы, лагерь, двор,

Косички, бантики, мальчишки,

Обиды, зеркальце, мечта,

Секреты, взгляды, красота.

Экзамены, учеба, булки,

Шитье, концерты, пирожки,

Стихи, романтика, прогулки,

Прическа, мода, каблучки,

Каникулы, река, природа,

Купанье, волейбол, свобода,

Подруги, мальчики, кино,

Пластинки, патефон, вино,

Волненье, поцелуй, свиданье,

Одесса, практика, диплом,

Взросление, работа, дом,

Надежда, трепет, ожиданье,

Палатка, Салтов, лес, «Рассвет»…

Промчалось девятнадцать лет…

В тот августовский день хотелось

Всем броситься в прохладу вод,

Чтоб голова не перегрелась,

А шел семидесятый год…

И потому девчонка Зоя,

Подружек прихватив с собою,

Отправилась, купив билет,

На базу отдыха «Рассвет».

Купалась много, загорала,

Ходила утром по росе,

На лодке плавала к косе…

И ничего о том не знала,

Что уготована судьбой

Ей встреча первая со мной.

И, вдруг, (она потом призналась)

Случилось чудо. Там вдали

Как призрак яхта показалась,

Плыла не так как корабли –

Летела птицей над волнами,

Алела всеми парусами,

Неслась ветрам наперекор

И приковала Зоин взор.

И вот уже спешит на берег

Прекрасный Принц и прямо к ней.

Зовет ее судьбой своей.

Она еще в судьбу не верит,

Но Он уже ее ведет

С собой на сказочный швертбот…

Я помню этот день прекрасно.

Был полдень, наступал обед.

Мне стало, вдруг предельно ясно,

Что перспектив покушать нет.

Давно закончились припасы,

И только чудились колбасы

В голодном обмороке мне,

Вдруг, сидя молча на бревне,

Решил я походить на финне:

Поесть, быть может, я смогу

В бору на левом берегу.

Швертбот стоял в прибрежной тине,

И я, собрав остатки сил,

Гребнул веслом и финн поплыл.

Но паруса совсем обвисли.

Был полный штиль, хотелось выть.

Все чаще приходили мысли,

А стоит ли куда-то плыть?

Ведь штиль – предвестник близкой бури.

Но все ж грести хватило дури.

Мной управлял в тот полдень Бог,

И речку переплыть я смог.

Призывно музыка звучала,

Плескались девушки в воде.

Картина эта о еде

Мне сладостно напоминала.

Что здесь поем, я твердо знал

И к девушкам тот час пристал.

Переговоры шли с успехом,

И цель достигнута была.

Одна из девушек со смехом

Похлебки миску мне дала.

Еда меня вернула к жизни,

И в голову пришли две мысли:

Во-первых, что похлебка – дрянь,

А, во-вторых, стройна как лань

Девчонка, что меня кормила.

И я тот час, покинув стол,

В атаку дерзкую пошел.

Она, казалось, все забыла

И слушала, разинув рот…

Ей шел тогда двадцатый год.

Конечно, Зоя очень скоро

Сообразила, что к чему.

Пока я вел с ней разговоры,

Сводившиеся к одному,

Она «работала» по плану.

Привлечь уже к себе болвана

Помог ей благосклонный взгляд

И пляжный девичий наряд.

Чтоб овладеть совсем мужчиной,

Достаточно ему внушить

Надежду, но нельзя спешить,

А объяснять ему причины,

Тянуть, манить, подогревать

И… голыми руками взять.

Для закрепления успеха

Годится пылкая любовь.

Тогда мужчине не до смеха.

Он лишь стремится вновь и вновь

В глубины страсти окунуться…

Так, не успев и оглянуться,

Он попадает в сладкий плен,

Не хочет больше перемен.

Но надо закрепить победу

И взять мужчину навсегда,

А служит этому еда.

Готовь лишь вкусные обеды,

И в жизни ждет тебя успех.

Готовит Зоя лучше всех!

Мы с Зоей вскоре поженились

И начали совместно жить.

Мы сразу же договорились

Обязанности поделить.

Итак: за Зоей были роды,

Как и велит закон природы,

Любовь, уборка и всегда

К обеду вкусная еда.

Я должен был носить зарплату,

По дому что-то мастерить,

Как следует ее любить,

Ей помогать, дарить наряды…

И выполнять мы договор,

Как можем, начали с тех пор.

Вот – Зоя. Все свои задачи

Она решает без труда.

Мои дела идут иначе.

Поэтому она всегда

Мной не довольна и, бывает,

Меня заслуженно ругает.

Она всегда, увы, права.

К примеру, вот ее слова:

«Опять схватил свою газету!

Ну, что ты вычитаешь там?

Я выброшу ее к чертям…

Течет полгода в туалете,

И в ванной поломался кран…

Ты знаешь только свой диван…

Уже заснул к стене зубами.

Тебе я вовсе не нужна?..

Когда придешь домой с деньгами?..

По дому только я одна

Все делаю. Я убираю,

Я глажу, я варю, стираю.

Все на меня одну сгрузил.

Ты б по уши лежал в грязи,

Кабы не я!.. Ну, что мне толку,

Что муж, как будто, в доме есть?..

И нечего нам будет есть –

Положим зубы мы на полку,

Коль денег не несешь ты в дом!

А, ну, иди – ищи, бегом!..»

Промчались незаметно годы…

Где та далекая весна?..

Менялись страны, люди, моды…

И наступили времена,

Которых мы совсем не ждали.

Нас вмиг до нитки обобрали

И отпустили выживать.

Пришлось мне сильно тосковать.

Проблемы вечные с деньгами.

К тому же, возраст, столько лет!

Здоровья никакого нет.

Что делать? Посудите сами,

Ведь выполняет до сих пор

Наш давний Зоя договор.

Лежишь и думаешь, бывало,

Как все же Зою ублажить?

Осталось денег крайне мало

И до зарплаты не дожить.

К тому же мне совсем не ясно,

Когда ее дадут. Опасно

Домой без денег приходить.

Быть может, краны починить

И пару дней лежать спокойно?

На третий день сойдет любовь,

А на четвертый нужно вновь

Предстать без денег, но достойно.

Любить опять – не хватит сил…

Посуду я еще не мыл.

Но хватит ли на день посуды?

Не хватит. Так зачем же мыть?

Уж лучше я сегодня буду

Ее как следует любить,

А завтра починю ей краны…

Нет, за сегодня я устану

И завтра краны не смогу…

А если силы сберегу,

Тогда сегодня не зачтется…

Да, нужно завтра блефовать…

А послезавтра начинать

Починку кранов мне придется.

Так протяну четыре дня…

Спасите, ангелы, меня!

Что если, вдруг, решить и взяться

Мне за большой ремонт потом?

Ведь можно будет продержаться

Недели две. С большим трудом,

Но без любви и без посуды…

А если, вдруг, случится чудо,

И деньги в этот срок дадут?

Они меня тогда спасут.

И прекратить работы можно,

Расслабиться и отдохнуть…

А не дадут? Какая жуть!

Спастись, пожалуй, будет сложно.

Разборок мне не избежать,

Хоть отправляйся воровать.

А вышла бы она за вора,

Другой бы жизнь ее была.

Какие чудные просторы

Она бы покорить смогла!

Не нужно было б кочегаром

Работать, где попало, даром,

Ведь муж ее бы содержал,

Работать Зое не давал.

И жизнь ее бы проходила

Как сказка, как волшебный бал

И бесконечный карнавал.

Она такое заслужила

Всей жизнью. Это видит Бог.

Вор все б для Зои сделать мог.

Она б шикарный дом имела

И в нем свой личный будуар.

Вставала бы, когда хотела,

А не неслась как на пожар,

То на базар, то на работу.

Имела бы одну заботу –

От жизни радость получать

И ни за что не отвечать.

Все в доме делала б прислуга,

По городу б возил шофер,

Оплачивал бы это вор,

А для души и тела друга

Могла бы Зоя завести.

Ну, почему б ей не цвести?

Она б оделась у Версаче,

Носила б только эксклюзив.

Да, разве может быть иначе?

Ведь вор бы Зое все купил.

Она б курорты посещала,

Она бы слушала в «Ла Скала»

Весь оперный репертуар,

Земной объехала бы шар,

Гуляла бы по Пикадилли,

Бывала бы на Плас Пигаль,

Осматривала бы Версаль.

Все формы, краски, моды, стили

Открылись бы ее глазам.

Все б вор достал. Чего уж там?

Наверное, в разборке вора

Убили бы. Но не беда.

Зато остались бы в офшоре

Его огромные счета.

Утешили они бы Зою.

И тут, конечно же, со мною

Она бы встретилась. Ведь Бог

Нас друг для друга бы сберег.

Такие как у нас союзы

На небесах заключены,

Поэтому они сильны.

И не зависят ни от груза

Ошибок, ни от прошлых лет.

У нас альтернативы нет!

И хорошо, что повстречались

Мы с Зоей тридцать лет назад.

С тех пор уже не расставались,

И этому я очень рад.

Не зря промчались годы эти,

Уж, повзрослели наши дети,

И я судьбу свою хвалю.

Я очень Зоечку люблю.

И это, уж, совсем без шуток,

А прочее по мере сил.

Я в жизни все же совершил

Один, но правильный поступок –

Я в жены взял себе ее,

И в Зое – счастье все мое.

Сегодня Зоя отмечает

Пятидесятый юбилей

И торжество свое встречает

В кругу семейства и друзей.

Она, назло слепой природе,

Не выглядит на эти годы.

Сегодня Зое можно дать

Всего, от силы, тридцать пять.

Не портят годы человека.

Желаю ей меня любить,

В согласии со мной прожить

Вторую половину века.

И обещаю ей в сто лет

На праздник подарить сонет.

6 января 2001 г.