Творческое задание к § 1.

1. Ниже перечислен ряд признаков. Мобилизовав всю свою предшествующую психологическую и общекультурную подготовку, постарайтесь выбрать из них совокупность таких, которые, лично с Вашей точки зрения, наиболее соответствуют понятию «профессиональная культура специалиста-человековеда».

а) способность мысленно представлять и прочно удерживать в памяти знания о психических особенностях разных людей;

б) способность мысленно оперировать представлениями о психических особенностях разных людей;

в) владение научно упорядоченной системой знаний о фактах и закономерностях психики;

г) положительное отношение к человеку как таковому, независимо от его возраста, пола, индивидуальных особенностей и социального положения;

д) владение мысленными схемами и практическими навыками изучения человека и психологического воздействия на него;

е) гуманистическая направленность личности, выражающаяся в преследовании таких целей, как формирование, коррекция свойств психики в сочетании с уважением к наличному индивидуальному своеобразию человека.

§ 2. Предмет и задачи истории психологии труда

В общем виде речь о предмете и задачах истории психологии труда была уже начата в введении, ибо без некоторого предварительного представления об этом вопросе нельзя было говорить о роли интересующих нас знаний в профессиональной культуре психолога.

Если предъявить к психологии труда как науке высокие требования, а именно, пожелать видеть ее в строгом концептуальном оформлении, т. е. как систему взаимно непротиворечивых понятий и суждений, хорошо согласующихся с реальностью и поэтому способных служить основаниями для актов предвидения и конструктивного отношения к процессам труда, то придется признать, что писать историю психологии труда в целом пока еще рано. Можно говорить лишь об истории отдельных вопросов, проблем, направлений, подходов. Но если встать на более реалистическую позицию и понимать под психологией труда множество более или менее истинных, полезных и обобщенных знаний о труде и трудящемся, а именно, знаний о психических регуляторах трудовой деятельности, о человеке как субъекте труда и его развитии, то обозначенная выше теоретическая трудность вполне преодолима.

Если под психологическим знанием о труде и трудящемся понимать только то, чем оперирует специалист-психолог, стоящий более или менее в стороне от собственно трудовых процессов, или понимать под этим знанием только то, что отражено в специальных научных текстах, то представление и о психологии труда, и о ее историй резко сужается, не говоря уже о том, что в сферу рассмотрения историка этой отрасли науки может попасть немало вздорных вербальных конструкций, не прошедших очистку практикой. Строго говоря, психологическим знанием является и такое, которое порождено и самим трудящимся - субъектом труда, если оно может быть подведено под категории данной науки. То, что трудящийся воплощает его не в научном сочинении, а в практике, не снижает самого по себе качества знания (истинности, полезности, обобщенности). Например, работница многократно замечала, что если она начинает воображать, что сортируемые ею детали приобретают якобы разные цвета (т. е. она старается видеть их то как бы голубыми, то розовыми и пр.), то у нее снимаются появляющиеся чувства скуки, утомления, и работа идет по-прежнему хорошо. Это описанное выше средство она сама изобрела, и оказалась, что оно помогает бороться с утомлением не только ей. Спрашивается, должна ли история психологии труда фиксировать факты порождения психологического знания непсихологами? Ответ может быть только один - положительный. Более того, следует признать, что факт существования общности специалистов-психологов характеризует лишь самые новейшие этапы развития науки, в то время как необходимые человеку психологические знания порождались и применялись им с незапамятных времен, и это нашло отражение в устных преданиях, памятниках письменности, материально-производственной культуры, в обычаях, обрядах. (И к этому вопросу мы еще вернемся в § 3.)

Следует специально оговорить, что форма, в которой зафиксированы и применяются людьми достоверные и полезные психологические знания о труде и трудящемся, сильно зависит от частных социально-исторических условий. Современный психолог может выразиться примерно так: «УПД зависит от ООД» (УПД - успешность практического действия, ООД - ориентировочная основа действия). Но примерного же самое знание еще несколько веков назад мог иметь неграмотный человек, для которого это знание было зафиксировано в иной формуле, например: «Не знавши броду, не суйся в воду», «Семь раз отмерь, один - отрежь», «Не поглядев в святцы, не звони в колокола» и т. п. И здесь всякому было ясно, что речь идет вовсе не о броде или колоколах, а о том, что вообще прежде, чем что-то делать практически, надо разобраться в ситуации, сориентироваться в ней.

Форма фиксации психологического знания может быть и невербальной - в качестве ее может выступать орнамент или процедура некоего ритуала. Так возникший в глубинах первобытной эпохи и дошедший до наших дней ромботочечный знак (например, встречающийся в народных вышивках обрамленный квадрат, разделенный в свою очередь на четыре одинаковых квадрата, в середине каждого из которых сделана точка) символизирует поле, засеянное семенами, или первый росток [72. С. 45]. Оставим в стороне то обстоятельство, что эта идеограмма была так или иначе связана с магией плодородия [72. С. 42], и посмотрим на нее именно как на средство фиксации идеи, полезного опыта и как на средство овладения человеком своими психическими процессами. В этом случае ромботочечный знак предстанет перед нами как своего рода невербальная памятка, или инструкционная карта, или контурная схема, обеспечивающая, например, правильную разметку усадьбы. Оказывается, описан специальный обряд, совершаемый перед постройкой усадьбы для молодой семьи, в котором, пусть с магическим антуражем, но и с большой практической пользой обыгрывается идея ромботочечного знака. Здесь и «освящение», и правильная, соразмерная разметка будущей усадьбы. Таким образом, перед нами многократно проверенное и основательно внедренное средство регуляции деятельности человека в ответственной ситуации. Строго говоря, таким средством является не только сам ромботочечный знак, но и весь традиционный обряд (Там же. С. 42).

Еще пример: имеются находки, свидетельствующие о том, что первобытные люди устанавливали «манекен» медведя и совершали вокруг него некоторые церемонии, действия, в частности, поражая его .копьями; рисовали также изображения добычи, на которых есть следы ударов копьями [72. С. 114 - 115]. По этнографическим данным известно, что если во время охотничьего ритуального «танца» метатели копий промахивались, то и настоящая охота отменялась (можно подумать, что если бы космонавты все время промахивались в действиях стыковки на наземных тренажерах, имитирующих космические корабли, то реальный полет не был бы отменен, пока они нужные действия уверенно не усвоят). Не будем рассматривать первобытного человека как чудака, неизвестно зачем предающегося ритуалам, танцам и пр., и посмотрим на упомянутые действия как на средство фиксации полезного психологического или педагогического (поскольку речь идет об обучении) знания. Выражаясь современным языком, и манекен медведя, и рисунки, поражаемые копьями, это совершенно необходимые тренажеры. Ну, где и как охотнику попробовать свою руку, приобрести и упрочить, улучшить навыки, необходимые в смертельно опасном труде? Разумеется, как теперь бы сказали, в модельной деятельности. Если нет успеха в модельной деятельности, естественно ожидать, что его не будет и в реальной, поэтому вполне разумно эту реальную деятельность, в данном случае охоту, отложить. Анализ подобного рода явлений (обрядов, идеограмм, вещественных средств труда и т. д.) позволяет реконструировать эту здравую - истинную, достаточно обобщенную и полезную психологическую мысль. Полагаем, что в этих явлениях не больше магического балласта, чем в торжественных шествиях, например, в «День знаний» или «День первокурсника». Никто не сомневается, что современный плакат (например, на тему безопасного труда) или чертеж (например, более или менее эргономичного средства труда) могут быть предметом психологической интерпретации и основанием для реконструкции заложенных в них психологических идей. Поэтому нельзя отказывать в этом качестве и невербальной продукции наших предшественников.

Итак, предметом истории психологии труда является развитие психологического знания о труде и трудящемся, независимо от формы фиксации этого знания и независимо от принадлежности людей, генерирующих это знание, к профессиональной общности специалистов-психологов. Соответственно основная задача данной отрасли психологии - установление фактов и закономерных зависимостей, характеризующих процесс развития указанных знаний, построение научной картины этого процесса.