Глава 2 проекты реформ после войны 1812—1813 гг.

Россия и послевоенная Европа. Конституция Царства Польского. — Проекты и записки J8JO—1820-х годов. — Проект Гражданского уложе­ния для Бессарабии. — Тайные общества и их программы.

В ночь с 11 (23) на 12 (24) июня 1812 г. войска Наполеона I переправились через р. Неман и вторглись в пределы России. На­чалась Отечественная война 1812 г. Война отодвинула на второй план вопрос о реформах, но порожденные ею трудности порой в очень острой форме напоминали о несовершенстве государствен­ного строя и социально-экономической системы в России. Серьез­ным испытаниям подвергся авторитет императорской власти. Кон­сервативные силы, расценивавшие отставку Сперанского как свой успех, именно в годы войны не преминули показать свою силу и оказать давление на императора. 6 июля 1812 г. Александр I при­нял решение покинуть армию, а затем согласился заменить М. Б. Барклая де Толли М. И. Голенищевым-Кутузовым. Особен­но отчетливо недоверие к Александру I проявилось после оставле­ния Москвы. 6 сентября 1812 г. великая княгиня Екатерина Пав­ловна, сестра Александра I, писала ему: «Недовольство дошло до высшей точки, и вашу особу далеко не щадят... вас громко обви­няют в несчастье, постигшем вашу империю, во всеобщем разоре­нии и разорении частных лиц, наконец в том, что вы погубили честь страны и вашу личную честь. И не один какой-нибудь класс, а все классы объединяются в обвинениях против вас».¹

Перелом в ходе войны, изгнание наполеоновских войск из Рос­сии ослабили критику Александра I. Более того, он проявил твер­дость, приняв вопреки оппозиции — консервативно-национали­стическим элементам — решение перенести военные действия^згГ^ пределы России и участвовать в окончательном разгроме Наполе­она I. Победа над наполеоновской Францией создала Александру I ореол освободителя Европы и укрепила его авторитет. /

В то же время в образованной части русского общества/ прежде всего в среде гвардейских офицеров, участников войны и загра­ничных походов, росло число людей, все более убеждавшихся в необходимости отмены крепостного права и проведении других ре­форм в России. Высказывались и симпатии к конституционной

¹ Цит. по: Дружинин Н. М. Историческое значение Отечественной войны 1812 года // Дружинин Н. М. Избранные труды: Внешняя политика России. Исто­рия Москвы. Музейное дело. М., 1988. С. 90.

231

форме правления, особенно к конституционной монархии англий­ского типа.

Путь реформ находили более предпочтительным вариантом и те государственные деятели, которые опасались революции как в Западной Европе, так и в России. Одним из наиболее ранних сви­детельств такого рода настроений было письмо Адама Чарторый­ского Александру I от 15 (27) декабря 1812 г., написанное вскоре после изгнания наполеоновских войск из России. Чарторыйский писал императору: «Якобинское движение, которое существовало в Париже, должно навести на серьезные размышления. Если во Франции случится революция, то очень вероятно, что она распро­странится на значительную часть Германии, где почва для этого вполне подготовлена. Не является ли это еще одним весьма силь­ным доводом в пользу устройства дел на Севере так, чтобы не бо­яться никаких превратностей, никакой грозы».² Комментируя это письмо, А. В. Предтеченский писал: «Вряд ли Чарторыйский под­разумевал под выражением «устройство дел на Севере» (arranger le Nord) только польский вопрос, которому он посвятил все свое письмо. Разрешить польский вопрос так, чтобы при этом в самой России все осталось абсолютно нетронутым, он никогда не имел в виду. Конечно, ив России должны были последовать какие-то пе­ремены».³

Если письмо Чарторыйского Александру I было свидетельством того, что о необходимости реформ вспоминали в ближайшем окт ружении императора, то переписка между М. Ф. Орловым н М. А. Дмитриевым-Мамоновым в 1814 г. была доказательством того, что сторонники преобразований не надеялись на инициативу правительства и обсуждали вопрос о создании тайного общества, В намечавшейся ими программе «Ордена русских рыцарей» (или «Ордена русского креста») предусматривались ограничение прав монарха при помощи наделения Сената правами представитель' ного учреждения, защита интересов, с одной стороны, дворянства, прежде всего аристократии, а с другой -г- торговых буржуазных слоев общества (например, города наделялись правами «ганзей­ских городов»). Принципиальное значение имели требования об «упразднении рабства» (т. е. крепостного права), о введении суда присяжных, «вольного книгопечатания» (т. е. свободы печати), уничтожении государственных монополий. Критически оценивая присутствовавшие в программе М. Ф. Орлова и М. А. Дмитриева-Мамонова следы влияния аристократической фронды, Н. М. Дру жинин писал, что «первые прозелиты воинствующего либерализма; начинали с утверждения старого сословно-феодального принци­па».⁴

² Цит. по: Вел. кн. Николай Михайлович. Император Александр I: Опыт исто­ рического исследования. 2-е изд. СПб., 1914. Т. 1. С. 399.

³ Предтеченский А. В. Очерки общественно-политической истории России i первой четверти XIX века. Л., 1957. С. 323.

⁴ Дружинин Н. М. Декабрист Никита Муравьев // Дружинин Н. М. Избран-: ные труды: Революционное движение в России XIX в. М., 1985. С. 619.

232

Не вдаваясь в анализ программы «Ордена русских рыцарей» и оценок, данных ей историками, отметим, что в кругах, близких к аристократической фронде, скорее, чем в других, была продемон­стрирована способность быстро предложить проекты возможных реформ. Однако принадлежность к этой аристократической фрон­де служила причиной и того, что быстро написанная программа остается достоянием узкого круга лиц. Составители программы «Ордена русских рыцарей» занимались ее усовершенствованием, но не приступили к практической деятельности.

Хотя тайные общества в 1814 г. еще не возникли, важно, что началось независимо от правительства, пусть еще в самой общей форме, обсуждение возможных радикальных преобразований.

Тем временем Александр I, считавший свое положение доста­точно прочным, после победы над Наполеоном I не приступил к подготовке либеральных реформ. Более того, в 1814 г. были изда­ны законодательные акты, укреплявшие положение поместного дворянства, подтверждавшие исключительное право дворян вла­деть населенными имениями и запрещавшие покупать земли лич­ным дворянам.

При всем том сразу после завершения войны над Наполеоном Александр I придерживался довольно осторожного курса. Созна­вая, что в послевоенной Европе наступившее равновесие может быть нарушено не только вследствие нового подъема революции, но и в результате возможного разгула реакции, Александр I при­менительно к Европе видел выход в умеренном монархическом либерализме, в ограниченном конституционализме как возмож­ной форме монархического правления. 15 (27) декабря 1814 г. Александр I писал русскому послу в Лондоне X. А. Ливену: «Прежняя европейская система была ниспровергнута революцией, т. е. влиянием новых мнений на нравы и устаревшие порядки, рас­шатанные злоупотреблением. Революции никогда не отступали. Последствия революции наших дней, изменившей отношения внутри государства, уже не могут быть уничтожены и смениться внезапным возвратом к прежним установлениям».⁵ Александр I не только понимал, что невозможен возврат к старым порядкам в За­падной Европе, но и сознавал неизбежность реформ в России. Он решился на важный шаг. Отошедшие к России польские земли получили статус автономного Царства (Королевства) Польского, что закрепляется оглашенным 9 мая 1815 г. манифестом «...О присоединении к империи Российской обширнейшей части Гер­цогства Варшавского под наименованием^Польского Царства».⁶ Таким образом, в России, где уже^уществовало автономное Ве­ликое княжество Финляндское, появляется новая автономия. Бо­лее того, Александр I решил ввести в Царстве Польском консти­туцию — вопреки Меттерниху. Против такого шага выступает и прусская дипломатия. Г. Штейн, прусский государственный дея-