8 Крепостнический гнеп и национальная политика царизма

Показателем кризиса феодально-крепостнического строя явилось усиление крепостнического и национального гнета, недовольство трудовых масс существующими порядками и связанный с ним рост классовой борьбы, усиление крестьянских волнений. В селениях Удмуртии с развитием товарно-денежных отношений, промыслов и торговли происходило расслоение крестьянства, с одной стороны, на зажиточных, богатых, а с другой — на несостоятельных, безлошадных и безземельных крестьян. Бедняки нанимались в работники на заводы, преобладающая часть удмуртских крестьян работала на лесозаготовках.

Тяжелыми для крестьян были натуральные повинности: подводная, дорожная, извозная, рекрутская. На содержание полиции и сопровождающих ссыльных по Сибирскому тракту сборы с крестьян к середине XIX века возросли в пять раз.

Крестьяне края платили подушную подать, размер которой непрерывно рос. В конце XVIII века он был равен одному рублю, а в 20-х годах XIX века — более 3 рублей с ревизской души. Кроме того, с крестьян взимали деньги на устройство дорог, на содержание почтовых лошадей, священников, при поставке рекрутов.

Крестьяне страдали от дикого произвола, насилия и взяточничества царских чиновников. Судебные чиновники, пользуясь неграмотностью и темнотой крестьян, обирали свои жертвы, запугивали их обвинением в несовершенных преступлениях. Чиновники рекрутских комиссий за взятки освобождали от солдатчины богатеев, разоряя рекрутчиной семьи неимущих крестьян.

А. И. Герцена, свидетеля произвола вятских чиновников, особенно возмущали преступные махинации их в отношении нерусских крестьян. «Настоящий клад для земской полиции — это удмурты, мордва, черемисы... Полиция и чиновники делают невероятные вещи с этими бедняками...» — писал он.

Еще больший гнет и эксплуатацию терпели заводские рабочие и приписные крестьяне. На казенных и частновладельческих металлургических заводах царил полувоенный режим. Применялись телесные наказания. Провинившихся крестьян и рабочих переводили на тяжелую работу, отправляли на заводы и рудники Сибири, на Камчатку. Непокорных заключали в исправительные казармы, «к посрамлению и стыду». Палки, плети, батоги, розги являлись постоянным средством принуждения к труду.

Деспотический режим дополнялся еще тем, что крепостные мастеровые получали ничтожную оплату за изнурительный труд.

Горнозаводские рабочие имели домишки, огороды, лесные делянки, сенокосы и выгоны для скота. Это натуральное хозяйство являлось средством закрепощения мастеровых, привязывало их к заводу.

9Участие удмурткого народа в крестьянской войне

9.Участие удмуртов в Крестьянской войне под предводительством Пугачева

в первое десятилетие XVIII в., а затем в 1775 г. по Прикамью и Приуралью прошла волна крестьянских восстаний, в которых удмурты принимали активное участие. Большую роль в истории удмуртов сыграла крестьянская война 1773-1775 гг., возглавляемая Емельяном Пугачевым. На протяжении XIX в. в разных местах время от времени вспыхивали народные волнения (серия так называемых "картофельных" и "кумышечных" бунтов). Более крупное из них (1807 г.), охватившее весь Сарапульский уезд, было вызвано царским указом о приписке к Ижевским железоделательному и оружейному заводам ближних к ним селений. Особенно упорно сопротивлялись насильственной приписке удмурты Завьяловской и Юськинской волостей. Различные заводские повинности отвлекали крестьян от их основных занятий и вызывали недовольство.

Участие крестьян в восстании Емельяна Пугачева

Указом Сената 20 октября 1757 года Елизавета Петровна пожаловала графу П. И. Шувалову право построить железоделательные заводы. В 1758-м специалист горного дела А. С. Москвин выбрал место на реке Иж и приступилк строительству завода. Граф обанкротился, умер, завод в 1764 году перешел в казну (государству).

Крестьяне дальних селений от 110 до 350 верст от Ижевска были переданы (приписаны) в полное распоряжение завода, то есть стали крепостными. В Завьялове по-прежнему крестьяне исполняли государственные повинности, но завод привлекал их к работе по договору (подряду). Они работали на перевозке грузов с пристани и на пристань в село Гольяны, при выгрузке и погрузке чугуна и железа на судна по договору, где указывалась фамилия подрядчика, количество груза и плата.

Предпосылки Крестьянской войны создавались всем ходом развития Российской империи. В Прикамье они были налицо. В декабре 1773 года отряд Ю. Кудашева подходил близко к Ижевску. Восставшие завод заняли 1 января 1774 года. Командир завода Венцель бежал в Казань. Оттуда доносил в Сенат, что удмурты «чинят большое вспоможение бунтарским партиям, несмотря на полученные от заводской конторы задатки, отказывались возить чугун и железо с завода на пристань и перестали продавать приписным крестьянам Ижевского завода фураж для лошадей, чем поставили их в полную невозможность продолжать заводские работы» (УдНИИ. Папка № 49, материал А. Калюжного).

О том, что произошло в Завьялове 27 июня 1774 года, узнаем из рапорта Гороблагодатского горного начальства в государственную Берг-коллегию. Навстречу Пугачеву в Завьялово Венцель послал отставного майора Николая Алымова, дав ему в команду приказных и военных служителей, также мастеровых и крестьян более 150 человек с 3 пушками. «Злодейская толпа приближалась... было по примеру с тысяч 13... сражение продолжалось часов до 8. Многие сдались злодею... Противиться стало нечем. Иван Алымов с командою до 1,5 тысяч человек на помощь не пришел. ... Злодеи майора Николая Алымова с командою и солдата Дерягина взяли в полон. А солдат Дерягин, убежав в село Завьялово, скрылся в погреб. Там его нашли. Василий Калмык, житель села, и мастеровой Ижевского завода... вытаща его, увели к прочим злодеям» (Крестьянская война под предводительством Пугачева в Удмуртии//Сборник документов. Ижевск, 1974).

Такие показания дают в Казанской секретной комиссии канцелярист М. Комаров и копеист М. Липатников в июле 1774 года. «...С 3 пушками командированы были к Завьялову... Происходило немалое сражение, команду разбили, майора Алымова, командира Брянцева ранили, сержанта Даниила Шмелева с солдатами (кроме Степана Киприянова) ...побили ...иных побрали в полон... человек 10 укрылись в леса ... пробрались в Сентек (от Завьялова более 30 верст)». (Там же.)

О пребывании в Завьялове Пугачева сохранился рапорт священника Стефана Андреева и дьячка Лариона Федорова в Сарапульское духовное правление. (Полный документ извлечен М. В. Гришкиной при переиздании трудов П. Н. Луппова о христианизации удмуртов.) В делах Вятской духовной консистории говорится об убийстве пугачевцами священника Елисея Козьмина («сколот»), что в церкви разграбили священные покрывала, ризы, книги, увели скот и лошадей церковнослужителей, ушли к Ижевскому заводу на луга. На следующий день, 28 июня рано утром, собрались представители прихода церкви новокрещены села Завьялово, Новой и Старой Казмаски, Динтем-Бодьи, Сизевой, Динтем-Чабьи всего до 60 человек (поименно названы не все). Связали служителей церкви и повели к Пугачеву. Пугачев приказал казнить диакона Даниила Яковлева, дьячка Дмитрия Елисеева, пономарей Матвея Елисеева и Егора Шкляева. «Не спрося ничего ...повесил, а нас отпустил». 29 июня явились другие новокрещены из селений Завьялово, Сизево, Чуньыгурт, Кены, Динтем и Н. Чультем (более 18 человек), нашли священника С. Андреева «в доме новокрещена Кондратья Васильева Калины» и «связав, повели в Агрыз». Андреев вспоминал: «Просили все, чтоб меня предать смерти... Пугачев намерялся меня повесить, ...но взял с собою насильно в команду, приказав остричь сзади волосы ...определил под караулом быть в обозе проводником». Далее под Казанью через день сбежал. В его отсутствие, 29 июня, в с. Завьялово новокрещен Павел Еме'льянов с бежавшими от Пугачева татарами пришли в дом Андреева, требовали церковной казны. Взяв топор, ушли к церкви, разбили замок и «ограбя, унесли» 46 рублей 64 копейки церковной казны. Из Завьялова названы во всем документе новокрещены Василий Герасимов Шартияров, Павел Емельянов Попов, Иван Герасимов, князь Филипп Гаврилов Баймисев, Максим Андреев Земеть, Таврило Савельев Гаврилов, Емельян Федотов.

Новокрещены «христианскую веру оставя, находятся в прежнем вотяцком заблуждении, от коих имеем крайнее опасение», так закончили рапорт С. Андреев и Л. Федоров 1 сентября 1774 года.

После поражения восставших без всякого послабления власти взыскали все долги с крестьян, восстановили завод, без пощады наказали участников восстания. Но привести в полное «послушание» мастеровых и крестьян не удавалось, но помогали ни указы царские, ни репрессии. Необходимы были другие меры.

10.Культура и быт удмуртов в 18 веке.

1 вариант

Как пишут историки, среди традиционных занятий удмуртов ведущую роль играло земледелие, для которого характерна комбинация подсеки и перелога с трехпольем. Землю вспахивали сохами разных типов или плугом (сабаном).

Выращивали преимущественно морозоустойчивые зерновые культуры – рожь, ячмень, овес, а также пшеницу, гречиху и другие, из технических – коноплю, а позднее лен. Меньшую роль играли огородные культуры – капуста, огурцы, редька и другие. Разводили коров, лошадей, овец, свиней, домашнюю птицу, но скота держали мало из-за недостатка пастбищ, породы его были малопродуктивны, выпасали животных в лесу без присмотра пастухов. Удмурты – хорошие охотники, искусные земледельцы, умелые ремесленники. Они еще в VIII веке знали тайну метода ковки металла, который сегодня называется вакуумным.

До начала XX века в жизни сельского населения большую роль играла земледельческая община соседского типа, во главе которой стоял совет – кенеш. Существовали большие (до 50 человек) и малые семьи, наряду с ними – гнезда родственных семей, которые имели общие поля, гумна, бани, широко использовали разные формы взаимопомощи. Долгое время у удмуртов сохранялись воршуды (воршуд – от удмуртского вордыны – родить, растить и шуд – счастье). Это одновременно родовое подразделение и дух предка-покровителя рода, божество домашнего очага. Каждая семья держала воршуд на полке (мудор – центр Земли) в виде игрушек – уточек, лебедей и других живых существ. И сегодня известно до 70 воршудов, многие из них совпадают с родами. Роды имели тамги – знаки собственности, которыми отмечались лесные делянки, домашние животные, вещи и т.п. Браки между удмуртами одного рода строго запрещались. Воршуды остались в названиях городов, сел, рек – Можга, Пурга, Бодья, Селта и т. д. Удмурты и сейчас знают названия своих родов. До недавнего времени в деревнях обращаться к взрослому человеку по имени рода считалось гораздо уважительнее, чем по имени и отчеству.

Одежда шилась в основном из холста, сукна и овчины, до начала XX века почти вся она была домашнего производства. Северноудмуртский женский костюм состоял из белой туникообразной холщовой рубахи со съемным вышитым нагрудником, отмечают этнографы. Поверх надевался холщовый белый халат с поясом и передник без грудки.

Одежда южноудмуртских женщин включала рубаху, поверх которой надевали сшитый в талию камзол или безрукавку и передник с высокой грудкой, под рубахой носились штаны. Поверх этого женщины надевали шерстяные и полушерстяные кафтаны и овчинные шубы. Обувью были плетеные лапти, башмаки или валенки. Удмуртские женщины слыли большими модницами. Их любимый металл – серебро. До сих пор можно встретить тяжелые монисты из чистого серебра, также различные серьги, кольца и браслеты из дорогих металлов.

Очень интересна была праздничная обувь. На туфлях крепились миниатюрные колокольчики, которые при пляске издавали своеобразный звон. По богатству наряда женщин судили об экономическом состоянии семьи, рода. Мужская одежда состояла из рубахи-косоворотки туникообразного кроя с невысоким стоячим воротником, ее носили с плетеным или кожаным поясом, пестрядинными штанами на кожаном или шерстяном поясе. На голову надевали валяную шляпу или овчинную шапку, а на ноги – лапти, сапоги, валенки. Мужчины носили кожаную сумку (тылдурсы) с огнивом, трутом и другими вещами. Верхней мужской одеждой были белый холщовый халат или отрезной по талии суконный зипун, а также овчинная шуба.

В XIX веке сложились виды народного искусства – вышивка, узорное ткачество (ковры, дорожки, покрывала), узорное вязание, резьба по дереву, плетение, тиснение по бересте.

Вотяки вышивали на холсте гарусными нитками, шелковыми и хлопчатобумажными, мишурой. Чуть позже вышивку заменило узорное ткачество, а узорное вязание живет до сих пор. Женщины вяжут чулки, носки, варежки, головные уборы. Удмуртки также сохранили тайну выделки кож, из которых шили лайковые перчатки. Работы национальных мастеров декоративно-прикладного искусства сегодня есть в Эрмитаже, в музеях столицы и мира.

10.2 вариант

Неотъемлемой частью традиционного удм. хоз-ва было животноводство. Разводили рабочий скот, коров, свиней, овец, довольно много домашней птицы. Особую известность своей неприхотливостью и выносливостью получила лошадь «вятка» местной селекции и романовская овца, дававшая хорошую шерсть и отличную овчину. Летом скот содержали без пастухов на вольном выпасе в «поскотинах» – специально огороженных участках леса. Поля от потравы тоже огораживали. Животноводство, кроме тягла, продуктов питания, удобрения для полей, обеспечивало также сырьем для изготовления одежды, нек-рых предметов быта.

Важное место в хоз-ве удм. крестьянина занимали разнообразные неземледельческие занятия: охота, рыболовство, пчеловодство, к-рые, утратив свое главенствующее значение, еще долго служили важным подспорьем.

Исследователи 18 – 19 вв. отмечали наблюдательность и искусство удм. охотников, прекрасно знавших повадки зверей и птиц. Промышляли белок, зайцев, выдру, куниц, бобров, лис, норку, волков и медведей, охотились на рябчиков, тетеревов, куропаток. Охотились с собакой, устраивали облавы. Орудия лова были разнообразны: луки и стрелы (пукыџ, ньќл); капканы; захлопывающиеся ловушки (кечкор, нальк), клетки, тенета (казь), ловчие ямы. На птиц устанавливали силки из конского волоса, из веток и прутьев, ловушки из колосьев и мелких досок. Ружья были у немногих. Пушнина рано приобрела тварный характер.

У. с древности занимались бортевым пчеловодством. Отдельные семьи имели по неск. десятков бортей в лесу. Их помечали семейными знаками (пус). В 18 в. борти с пчелами стали вырезать и перевозить домой, затем их заменили ульи-колоды, к-рые ставили на приусадебных участках. Так постепенно переходили к пасечному пчеловодству. Дореволюц. авторы писали об У. как искусных пчеловодах. Мед был обычен в удм. хоз-ве. Еще в 17 в. вывозили мед и воск на продажу.

Обилие рыбы в реках стимулировало занятие населения рыбной ловлей. Промышляли и ценную рыбу: стерлядь, судака, хариуса. Рыболовные снасти изготовляли сами. Ловили крючками (визнан), бреднями (калтон), переметами, сачками, сетями (чилеп, сак, сеть). Устраивали самоловные снасти: морды, верши (мурдо), иногда для этого перегораживали небольшие речки. Ночью ловили рыбу с лодки острогой (шибоды). Места рыбного лова так же, как и охотничьи и бортные угодья, порой закреплялись за отдельными семьями, группами родственников. Рыболовство имело в основном домашний характер.

Составной частью традиц. хоз-ва У. были ремесла и промыслы. Для У. были характерны в основном лесные промыслы: рубка леса и заготовка древесины (У.-«ламшаны» заготовляли корабельный лес), смолокурение, углежжение, деревообработка, а также мукомольный, извозничество и др. Отхожие промыслы большого развития не получили. Распространенными занятиями женщин были прядение, вязание, вышивка и ткачество. Образцы тканей свидетельствуют о высоком искусстве мастериц. Ткани для нужд семьи полностью были домашнего производства, часть тканей шла на продажу, удм. холсты ценились на рынке.

В Удмуртии с 18 в. сложилась развитая металлург. и металлообр. промышленность (Ижевский, Воткинский и др. заводы), однако У. использовались лишь на вспомогательных работах, непосредственно на производство не допускались. В настоящее время Удм. республика имеет мощный промышленный потенциал. Здесь производится каждый 3-й в стране мотоцикл и редуктор, 90 % охотничьих ружей, около 10 % автомобилей и много др. продукции. В металлургич., машиностр-й, лесной, деревообр-й, нефтедобывающей, легкой и пищевой пром-ти – всюду сейчас трудятся У., рабочие, инженеры. Однако большинство У. по-прежнему занято в с.-х. пр-ве, к-рому в республике всегда отводилась второстепенная роль. В развитии хоз-го комплекса Удмуртии отчетливо прослеживаются диспропорции: республика долгое время была заложницей военно-промышленного комплекса, оборонной пром-ти. Первоочередной задачей оптимизации хоз-го механизма явл. конверсия, определение приоритетных направлений.

Социальная организация У. характеризуются значительной архаичностью и консерватизмом. Основной социальной ячейкой традиц. удм. общества была поземельная соседская община (бускель), делами к-рой управлял совет (кенеш). Вся структура удм. общины была пронизана родственными отношениями, имела общее имущество, земельный надел, вела совместное хоз-во, жила на одной усадьбе. При разделе (яна потон) соблюдался принцип как минората, так и майората. Отделившиеся селились по соседству, образуя родственные гнезда (бќляк, иськавын), сохранялись нек-рые элементы общего хоз-ва (бќлячные поля, гумна, бани), широко использовалась родственная и соседская взаимопомощь (веме), когда была необходима кооперация большого числа рабочих рук.

Населенные пункты (гурт) У. располагались в основном цепочкой вдоль рек, вблизи родников. До сер. 19 в. удм. гурты застраивались без улиц: каждый родственный коллектив строился вокруг родовой усадьбы, образуя кучевую планировку поселений. Во 2-й пол. 19 в. согласно правительственным указам внедряется уличная планировка. Приверженность традиц-й структуре поселений при этом выразилась в том, что родственники селились по соседству, образуя улицу или концы с патронимич. названием. Исторически сложившимися типами поселений у У. были деревни, села, починки.

Для удм. поселенй в прошлом хар-но наличие общественных строений: общинных складов с резервными запасами зерна, родовых святилищ. У реки в ряд стояли бани, общие на три-четыре семьи каждая, в нек-ром отдалении от усадеб располагались гумна. Общими были и колодцы. В селах были церкви, торговые лавки, волостные учреждения, школы. Все улицы завешались изгородью с полевыми воротами, к-рые создавали замкнутое пространство поселения и играли существенную роль в традиц. быту.

Облик поселений в сов. период заметно изменился. Они перестраивались по новой планировке с выделением административно-общественного центра, включающего админ-е помещения и здания культурно-бытового назначения, животноводческих комплексов и производств-х мастерских. Новые улицы застроены типовыми домами. Все поселения радио- и электрифицированы, во многих есть водопровод.

Ныне ок. 45 % У. республики живут в городах. В Удмуртии 6 гор.: Ижевск (635 тыс. чел. 1989 г.), Сарапул (111 тыс. чел.), Глазов (104 тыс. чел.), Воткинск (103 тыс. чел.), Можга (46 тыс. чел.), Камбарка (17 тыс. чел.) и 15 п.г.т., в т.ч. Игра (22,2 тыс. чел.), Ува (18 тыс. чел.), Балезино (17,4 тыс. чел.).

Традиц. жилище У. – наземная бревенчатая изба (корка) с холодными сенями (корказь). Двускатная тесовая крыша ставилась прежде на самцах, позднее – на стропилах. Углы рубили в обол, пазы прокладывали мхом или куделью. В нач. 20 в. зажиточные семьи ставили дома-пятистенки, из зимней и летней половин, или двухэтажные дома с кирпичным низом. Удм. изба соответствовала северно-среднерусской планировке. Глинобитную печь (гур) ставили у входа устьем к фасадной стене. На шестке устраивали очаг северные У. с подвешенным, южные, как татары, с вмазанным котлом. По диагонали от печи находился красный угол (тќр сэрег), где стояли стол (љќк) и стул (пукон) для главы семьи. Вдоль стен тянулись массивные лавки (њус), над ними – полки (љажы). Местом для сна служили нары (паськыт њус) и полати.

Изба была зимним жилищем. Летом жили в неотапливаемой одно- или двухэтажной клети (кенос, чум) с галереей. Их часто ставили под одну крышу с избой, соединяя их сенями, или отдельно, напротив избы, по другую сторону двора. На каждом дворе было культовое сооружение (куа) для семейных молений. Оно служило и летней кухней. Из других надворных построек на усадьбе удм. крестьянина были погреб (йќгу) с навесом или срубным помещением – кладовкой над ним, навесы для дров и хоз-го инвентаря (липетул, лапас). Хлева и скотный двор (гид азбар), отделенные забором, примыкали к чистому двору.

Типичная планировка усадьбы П-образная, встречается и Г-образная. Уличную сторону усадьбы составляли фасад дома и глухая стена кеноса или хоз-го амбара, соединенные оградой с воротами. Наличники окон и столбы ворот украшали солярными узорами в технике трехгранной выемчатой резьбы.

Во 2-й пол. 20 в. изменились внешний вид и внутр. планировка домов. Их как и прежде больше строят из бревен, однако все чаще используются кирпич и бетон. Фронтоны, наличники окон и ворота украшают пропильной и накладной резьбой и полихромной раскраской. Просторные дома разделяются на комнаты, многие имеют застекленные веранды, заменившие в качестве летних спален кеносы. Кирпичную печь с плитой ныне ставят устьем к боковой стене, в к-рой прорубают окно, а позади печи оставляют проход из прихожей на кухню. Есть дома с паровым отоплением. Стол чаще стоит не в углу, а в простенке между окон у фасадной стены. Мебель фабричная, лишь на кухне некоторые оставляют лавки. Интерьер в целом напоминает городскую квартиру. Традиц. стиль в убранстве жилья сохраняется у немногих (2 %).

Одежду У. шили из домашних материалов: холста, сукна, овчины. В традиц. одежде выделяют северный, южный варианты, к-рые в свою очередь подразделяются на ряд локальных костюмных комплексов, отличающихся деталями покроя, орнаментации, украшениями, отдельными предметами. Североудм. жен. костюм нач. 20 в. состоял из белой холщовой туникообразной рубахи (дэрем) с прямыми рукавами с ластовицами с треугольным или овальным вырезом на груди, закрываемым съемным вышитым нагрудником (кабачи). Поверх рубахи надевали холщовый белый халат (шорт дэрем) с короткими рукавами. Подпоясывались тканой или плетеной опояской и передником (азькышет) без грудки. У южных У. к этому времени белая одежда сохранялась лишь в качестве ритуальной, для всех остальных случаев шили дэремы из пестряди, расширяющиеся к низу и оканчивающиеся оборкой. Рукава к кисти сужались. Грудь рубахи украшали аппликацией из кумача и цветных ситцев. На рубаху надевали сшитый в талию камзол или безрукавку (саестэм). Передник южные У. шили с высокой грудкой. Теплой верхней одеждой были полушерстяные и шерстяные кафтаны (зыбын, дукес, сукман) и шубы (пась, шуба). Обувь – узорные чулки, вязаные (пыдвыл) или сшитые холщовые носки (чуглэс), лапти (кут) с узорными шерстяными оборами, башмаки (ката), валенки (гын сапег). Праздничные кафтаны и шубы шили отрезными по талии и со сборками, будничные – неотрезными и без сбор., но приталенными.

Головные уборы – налобная повязка (йыркерттэт), головное полотенце с затканными концами, спускаемыми на спину (чалма, весяк кышет), высокая берестяная шапка, обшитая холстом и украшенная монетами, бисером, раковинами (айшон) – аналог русского кокошника. На него накидывали вышитое покрывало (сюлык). Девичьи гол. уборы – платок, налобная повязка (укотуг), небольшая холщовая шапочка, украшенная вышивкой, бисером, металлич. бляшками или мелкими монетами (такъя). У нижнечепецкой группы северных У. девичьи шапочки были круглые и овальные для разных возрастов. Удм. женщины носили нагрудные украшения из монет, бисера (чыртывесь, чыртыкыш, уксётћрлык, чересплечные перевязи камали, бутьмар, серьги (пельугы), цепочки (жильы), кольца, перстни (зундэс), браслеты (поскес), бусы, ожерелья (весь). Белая холщовая одежда украшалась вышивкой по подолу, на груди и рукавах. Девушки вплетали косники (йырси пунэт) с монетами и бусами. В украшениях северных У. преобладали вышивка, бисер и бусы, у южных – монеты.

Муж. одежда была менее разнообразна: белая, позже пестрядинная рубаха-косоворотка без завязок и пуговиц, позднее с завязками, замененными затем крючками и пуговицами; штаны из пестряди, чаще синие в белую полоску. Подпоясывались ремнями (е) или шерстяными ткаными поясами (зар, кускерттон, путо). Муж. гол. уборы – валяные шляпы, шапки из овчины. Обувь – холщовые или шерстяные онучи (бинялтон, ыштыр), лапти, сапоги (сурон сапег), валенки (гын сапег). Верхняя теплая одежда не отличалась от женской.

В наст. Время муж. костюм полностью утратил нац. своеобразие и заменился костюмом промышленного производства. Женщины южных районов шьют себе удм. дэремы из современных фабричных тканей на кокетке, с широкими оборками, с воротником и манжетами, к-рые носят с однотонными вышитыми передниками. На голову повязывают платок, на ногах туфли с капроновыми чулками. Это праздничный наряд женщин и девушек южных районов. Сохранившуюся домотканую одежду и традиц. украшения надевают на свадьбу и для выступлений на концерте. Большинство соврем. У. носит одежду городского типа, покупая ее в готовом виде.

Основу питания У. составляют растительные продукты в сочетании с животными, что явл. отражением комплексности хоз-ва. Активно включают они в свой рацион дикорастущие дары природы: грибы, ягоды, различные травы. В сушеном и соленом виде их заготавливают на зиму. Традиц. хлебные изделия: кислый подовый хлеб (нянь), кислые лепешки с молочной подливой (зыретэн табань) в прошлом из гречишной и овсяной муки, теперь пшеничные, блины с маслом и кашей (мильым), ватрушки из пресного теста с разнообразными начинками – мясной, грибной, капустной и т.д.; всевозможные пироги из кислого и пресного теста. Одно из любимых кушаний – пельмени (пельнянь – букв. «хлебное ушко»), мясные, капустные, картофельные, творожные и др. Пельмени вошли в международную кулинарию.

Как и в прошлом, варят различные супы (шыд): с кислым тестом, лапшей, с грибами, горохом, с крупой и капустой, уху (чорыг лым), кот., как многие финно-угорские народы, заправляют взбитыми яйцами; весной щи из дикорастущей зелени. Популярны окрошки с хреном, редькой. Традиционны каши (љук) из разных круп, иногда вперемежку с горохом. Молочные кушанья: простокваша, ряженка (йќлпыд), творог (кузятэм). Масло (вќй) и сметана (нќкы) в прошлом были праздничной и ритуальной пищей, так же как и блюда из яиц. С 1960-х гг. они стали повседневными. К традиц. соленьям из капусты, огурцов, грибов добавились соленые и маринованные помидоры и кабачки. Из сладких кушаний почитали мед, готовили сладости из конопляного семени (кенэм пќзьтэм). Получили распространение ягодные и фруктовые варенья, компоты. Наиболее характерные напитки: хлебный и свекольный квас (сюкась), пиво (сур), медовуха (мусур), самогон (кумышка), ягодные морсы. Меню У. в последние десятилетия расширилось за счет ставших интернац-ми кушаний городской кухни. Большую роль в их питании играют столовые, магазины, кулинарии. Мясо употребляется в вяленом, печеном, но преимущественно в отварном виде, а также в виде начинок для пирогов, пельменей, ватрушек. После забоя скота делали кровяную колбасу (виртырем), студень (куалекъясь).

Билет 11.

Билет №11:Христианизация удмуртов. Ее цели, характер и последствия.

Проникновение в удмуртский край христиан, а, следовательно, вместе с ними и христианской цивилизации шло в основном вдоль двух крупных водных магистралей – Камы и Вятки. Уже в XII веке здесь появились единичные христиане. После основания русских колоний на вятке христианство начало постепенно проникать и среду удмуртов. Соседство с русским населением, считает П. Н. Луппов, положило начало знакомству удмуртов с христианской религией.

Существенное значение в деле христианизации края имела деятельность святых Стефана Пермского и Трифона Вятского. Миссионер Стефан Пермский в XIV веке переводил для новокрещеных священные книги, писал иконы. Трифон Вятский осуществлял в XVI веке организацию в крае монастырей. Таким образом, удмурты знакомились с религией и религиозными обрядами русского населения. Это способствовало более быстрому усвоению удмуртами христианской религии.

Христианизация удмуртов осуществлялась не только через бытовое влияние русских, но и носила принудительный характер. Об этом свидетельствуют осуществлявшиеся на территории края вырубка священных рощ, уничтожение капищ и сжигание идолов, изъятие котлов для ритуальных пиршеств, разгон молящихся, физическое наказание для тех, кто отказывался принять крещение.

Борьбу церкви и государства с язычеством в удмуртском крае уместно сравнить с протекавшей здесь же борьбой с приверженцами старообрядчества, т. к. одним из направлений христианизации удмуртского края было также крещение людей, ушедших в раскол.

В XVIII веке вятское и казанское духовенство стало предпринимать уже организованные попытки по обращению удмуртов в православие.

11 сентября 1740 года был издан высочайший указ, по которому в городе Казани учреждалась особая новокрещенская контора, на которую возлагалась задача обращения в православие народов Поволжья и Прикамья. Указ предписывал предоставлять инородцам, принявшим христианство, льготы в платеже податей и отбывании рекрутской повинности в течение трех лет. Чтобы успешно утверждать новокрещеных в православии, указ предлагал выселять их из прежних мест жительств, если там оставались некрещеные, поощрять браки новокрещеных с русскими.

В соответствии с этим указом Казанская контора иноверческих дел стала направлять миссионеров в удмуртские, татарские, чувашские и марийские деревни для проповедования там «слова божия». Уже в 1741 году миссионеры основали первый чисто удмуртский приход в селе Елово. Создались предпосылки для сложения удмуртской национальной церкви. Началась подготовка первых удмуртов-причетников, затем и иереев, а также работа над переводами Евангелия и богослужебной литературы. Именно священники и только в миссионерских целях создавали словари и грамматики удмуртского языка. Первая из них была издана заботами митрополита Казанского Вениамина.

В XVIII веке миссионерские акции могли проходить с привлечением «воинской силы» в лице гренадеров – отставных солдат. В присутствии солдат вятскому священнику Феодору Ившину и архимандриту Сильвестру из Казанской новокрещенской конторы удалось окрестить до пяти тысяч человек. В результате были организованы удмуртские приходы: Дебесский, Понинский, Глазовский, Рекинский, Уканский и Балезинский.Данное обстоятельство свидетельствует о наличии принуждения в деле христианизации удмуртов.

На ход миссионерского дела оказала влияние податная льгота. После указа 1740 года подати за новокрещеных должны были платить оставшиеся в язычестве. Каждое обращение в православие мужчины увеличивало податное бремя оставшимся иноверцам. Данное обстоятельство ставило удмуртов, марийцев и других, сохранявших свои дохристианские верования, перед выбором: либо разориться от непосильных обложений, либо принять крещение и объявить себя православными.

После 1740 года удмурты, язычествовавшие до того времени в течение целых столетий, были окрещены. Но довольствоваться этими результатами было невозможно, т. к. удмурты, обращавшиеся в христианство только из-за внешних льгот и привилегий или даже вследствие принуждения, были совершенно равнодушными к своей новой вере.

В этой непростой ситуации значительная часть удмуртов превратилась в двоеверов-бикультуралов. При внешнем «маскирующем» следовании христианским обрядам они полулегально сохраняли веру в языческих богов. Двойная вера была вынужденным маневром.

Таким образом, после крещения удмуртов предстояла еще более трудная задача: утверждение новокрещеных в христианской вере. Необходимо было развить в удмуртах любовь к новой вере, научить их христианским догматам и обрядам.

В XVIII веке под утверждением в христианской вере правительство предусматривало обучение новокрещеных молитвам, символу веры, приучение ходить в церковь к богослужению, принимать таинства, соблюдать посты, выполнять христианские обычаи. Реализация этих мер на практике отводилась духовенству, которое также должно было, и просвещать новокрещеных. Обучению правительство придавало весьма большое значение, как одному из наиболее действенных средств к скорейшему утверждению новокрещеных в христианской вере. Церковь была первым и основным, а долгое время единственным организатором народного образования в Удмуртии. Все светские учебные заведения также подчинялись традициям православной культуры. Священно- и церковнослужители с их высоким образовательным уровнем и большим опытом духовно-нравственного воспитания являлись просветителями для прихожан.

С целью утверждения новокрещеных в христианской вере создавались православные приходы. Так с открытием Покровской церкви и организацией православного прихода в селе Святогорское, приходу которого посвящено данное исследование, русской православной церкви удалось расширить свое влияние на местное население. Здесь служители церкви вели свою деятельность по утверждению христианской веры среди населения. В результате Покровская церковь в селе Святогорское стала просветительским и культурным центром для прихожан.