Вопрос 3.Роль мотива Рождества в романе б. Пастернака «Доктор Живаго».

Мотив Рождества играет существенную роль в разработке темы творческого процесса. Как известно, принадлежность романа Б. Пастернака "Доктор Живаго" к модернистскому произведению формирует на его основе одну из таких существенных черт, как полное или частичное (сокращенное до минимума) отсутствие сюжета в традиционном смысле этого слова (то есть наличие фабулы: последовательное развитие событий романа во времени и присутствие причинно-следственных связей между событиями); вместо него существенную сюжетообразующую функцию начинает выполнять система мотивов, "сквозняком" проходящая через весь роман. Среди лейтмотивов, формирующих структуру романа, можно назвать мотивы Рождества, Преображения, крестного пути, просто пути (дороги, железной дороги), предопределения, свечи, метели. Тема творчества напрямую соотносится именно с мотивом Рождества. Мотив Рождества в романе представлен в нескольких ипостасях (проявлениях): то он конкретизируется и предстаёт в качестве праздника Рождества Христова 1911 года, то он символизируется (тогда его следует рассматривать с философской точки зрения), взывая к своему первоисточнику ─ Рождению Христа, рождению новой жизни, тогда он предстаёт как символ жизни, начала жизни и любого другого явления, тождественного по своей сути жизни, как то любовь или творческое дарование.

Сюжетообразующая функция мотива Рождества заключается в том, что он способствует зарождению двух таких основных сюжетных линий, как: любовная линия Живаго и Тони, Паши и Лары, а впоследствии Живаго и Лары; творческая линия поэта Юрия Живаго.

Нас, прежде всего, будет интересовать роль мотива Рождества в становлении творческой линии поэта Юрия Живаго с конкретно-исторической и философской точек зрения. Из текста романа мы узнаём, что Юрий Живаго, ещё "будучи … на первом курсе" университета, уже тогда увлекался поэзией, искусством, историей и время от времени "пописывал стишки", словно испытывая "задатки" своих творческих способностей перед чем-то большим и серьёзным, и этим серьёзным была проза:

"Он [Юра] ещё с гимназических лет мечтал о прозе, о книге жизнеописаний, куда бы он в виде скрытых взрывчатых гнёзд мог вставлять самое ошеломляющее из того, что он успел увидеть и передумать. Но для такой книги он был ещё слишком молод, и вот он отделывается вместо неё писанием стихов, как писал бы живописец всю жизнь этюды к большой задуманной картине" [96,59].

Эту же мысль высказывает Живаго и позднее, по прошествии многих лет, в своих дневниковых записях: "Как хотелось бы наряду со службой, сельским трудом или врачебной практикой вынашивать что-нибудь остающееся, капитальное, писать какую-нибудь научную работу или что-нибудь художественное" [96,217].

Как это ни удивительно, но всё это несмотря на то, что он занимался медициной, изучением естественных наук; просто "он считал, что искусство не годится в призвание в том же самом смысле, как не может быть профессией прирождённая весёлость или склонность к меланхолии" [96,58].

То есть уже с первых страниц романа автором заявлены темы искусства, творчества, поэта и поэзии и, прежде всего, темы творческой личности, определяющей чертой которой является не только сфера деятельности, но и специфика мышления (Юра же "хорошо думал" [96,59]).

Но что же так пристально притягивает Живаго к творчеству ? ─ "Голос тайны" [96,59], тайны человеческой "судьбы", "жизни и смерти", заглушающей "всё остальное" (не даром Юрий Живаго мечтает не о любой книге, а о "книге жизнеописаний"). Так, параллельно с темой творчества заявляют о себе в романе темы судьбы, жизни и смерти, речь о которых пойдёт в следующих главах.

Теперь обратимся непосредственно к мотиву Рождества: к его роли в сюжетообразовании романа, в частности, в зарождении творческой сюжетной линии Живаго-поэта и философскому смыслу этого мотива.

В ночь Рождества 1911 года по дороге на ёлку к Свентицким Юрий Живаго узнаёт о Блоке, о поэзии, как вдруг в то время, когда они с Тоней проезжают по Камергерскому, его внимание привлекает чёрная протаявшая скважина "в ледяном коросте одного из окон. Сквозь эту скважину просвечивал огонь свечи, проникавший на улицу почти с сознательностью взгляда, точно пламя подсматривало за идущими и кого-то поджидало" [96,71]. Именно в это мгновение Юра впервые слышит в своей душе высокопоэтические слова: "Свеча горела на столе. Свеча горела ..." [96,71]. Эти слова ─ "начало чего-то смутного, неоформившегося" ─ Юра "шептал про себя … в надежде, что продолжение придёт само собой, без принуждения. но не приходило" [96,71]. А пришло оно лишь по истечении десяти лет, в Варыкине, где Лара и Юра Живаго спасались от стихии революции, гражданской войны и новой власти, и воплотилось в стихотворение "Зимняя ночь", которое мы находим в цикле стихов Юрия Живаго:

"Разгонистым почерком, заботясь, чтобы внешность написанного придавало живое движение руки и не теряла лица, обездушиваясь и немея, он вспомнил и записал в постепенно улучшающихся, уклоняющихся от прежнего вида редакциях наиболее определившееся и памятное. "Рождественскую звезду", "Зимнюю ночь" и довольно много других стихотворений близкого рода, впоследствии забытых, затерявшихся и потом никем не найденных" [96,328].

То есть для прихода истинной поэзии потребовалась целая жизнь, осознание жизни и её огромного опыта. Так, благодаря неожиданному наплыву начальных строчек стихотворения "Зимняя ночь", мы становимся непосредственными свидетелями рождения творческого дарования Юрия Живаго, впоследствии разовьющемся в творческий дар поэта Живаго.

Параллельно с творческой линией в ночь Рождества 1911 года завязываются любовные сюжетные линии Юры и Тони ("Недавняя сцена у Анны Ивановны обоих переродила. Они словно прозрели и взглянули друг на друга новыми глазами." Это было "начало страсти" [96,70]), Паши и Лары. Свеча, которую увидел Юрий Живаго сквозь "протаявшую скважину в ледяном наросте" окна в Камергерском, горела в комнате, где Лара и Паша Антипов говорили о любви и решали свою будущую судьбу; так сопровождающими атрибутами мотива Рождества становятся мотивы свечи (символ любви, страсти, жизни, домашнего уюта, гармонии) и метели (символ враждебной человеку стихии: войны, революции, болезни, смерти). Оба эти мотива воплощают в себе: свеча ─ позитивные начала, метель ─ негативные, действующие на тех или иных повествовательных отрезках романа синхронно. Поэтому наряду с рождением любви между героями и с рождением поэта Живаго в эту знаменательную ночь 1911 года. Неожиданно умирает Анна Ивановна Громеко, а Лара стреляет в Комаровского. Но в то же время эта ночь дала начало большой и страстной любви между Юрием Живаго и Ларой. Т.к. по сути стихотворение "Зимняя ночь", начатое этой ночью и завершенное позднее в Варыкине, когда Живаго и Лара оказываются вместе, это стихотворение о них: о их судьбах и любви.

Но вернемся к теме поэта и поэзии, проследим ее дальнейшее развитие.

Творческая линия поэта Юрия Живаго, не успев начаться, тут же обрывается и возобновляется она много позднее, когда мы читаем дневниковые записи доктора Живаго, которые он пишет по прибытии с семьей на Урал. Данные записки, закавыченные в тексте романа, также будут являться метатекстом, "текстом в тексте", вставленном в основной романный текст. И хотя они не имеют никакого отношения к поэзии, тем не менее, некоторые из них (весенние записи Ю. Живаго о Тоне, об "общей идее материнства", об искусстве, о снах, о весне, о работе) легко соотносимы со стихотворением "Весенняя распутица" из цикла живаговских стихов, которое, можно предположить, было создано именно в этот период. И вновь тема творчества (т.к. данные дневниковые заметки, представляющие собой рассуждения Живаго на философские, бытовые, эстетические, религиозные темы, все же являются частью творческой принадлежности) тесно соприкасаются с темой любви, т.к. мотив Рождества, лейтмотивом проходящий через весь роман, снова вступает в свои права, соединяя в одной точке (по принципу контрапункта) несколько сюжетных линий, и, прежде всего, линию поэта Живаго и линию Лары.

Так в это весенний период происходит зарождение любви и любовных отношений между двумя персонажами. Вместе с тем тема творчества, поэта и поэзии в очередной раз обрывается чуть ли не на полуслове, оставаясь ожидать следующего момента своего проявления. И когда она вновь с новой силой заявляет о себе, перед нами предстает не юный, робкий поэт Юра, каким он был 10 лет назад, берущий на пробу свой творческий дар, но многоопытный Живаго ─ Поэт с большой буквы, автор "Рождественской звезды", "Зимней ночи", "Сказки" и многих других стихотворений "близкого рода". Все они писались в "зимние морозные ночи" во время пребывания Живаго и Лары в Варыкине ─их их временном пристанище в бегстве от нависшей угрозы. И опять зима, снег, свет и любовь:

"Свет лампы спокойной желтизной падал на белые листы бумаги… За окном голубела зимняя морозная ночь.

Разгонистым почерком, заботясь, чтобы внешность написанного передавала живое движение руки и не теряла лица, обездушиваясь и немея, он вспомнил и записал в постоянно улучшающихся, уклоняющихся от прежнего вида редакциях наиболее определившееся и памятное. "Рождественскую звезду", "Зимнюю ночь" и довольно много других стихотворений близкого рода…" [96,328].

Наиболее полная, развернутая картина творческого процесса представлена в романе при описании истории создания стихотворения "Сказка", начиная с предрабочего состояния героя (его мысли, чувства, ощущения), затем рождение замысла стихотворения и, наконец, завершая самим процессом написания (манера, стиль, размер стиха, образы персонажей).

"Юрий Андреевич чувствовал, что мечтам его о более прочном водворении в Варыкине не сбыться, что час его расставания с Ларою близок… Тоска сосала его сердце. Но еще больше томило его ожидание вечера, и желание выплакать эту тоску в таком выражении, чтобы заплакал всякий.

Волки, о которых он вспоминал весь день, уже не были волками на снегу под луною, но стали темой о волках, стали представлением вражьей силы, поставившей себе целью погубить доктора и Лару или выжить их из Вырыкина. Идея этой враждебности, развиваясь, достигла к вечеру такой силы, точно в Шутьме открылись следы допотопного страшилища и в овраге залег чудовищных размеров сказочный, жаждущий докторовской крови и алчущий Лары дракон < … >.

Наступил вечер … доктор засветил на столе лампу…

Написанное ночью распалось на два разряда. Знакомое … было записано чисто, каллиграфически. Новое было набросано сокращенно, с точками, неразборчивыми каракулями < … >.

Теперь, на другой день, просматривая эти пробы, он нашел, что им недостает содержательной завязки, которая сводила бы воедино распадающиеся строки. Постепенно … Юрий Андреевич стал в той же лирической манере излагать легенду о Егории Храбром. Он начал с широкого … пятистопника … бросил напыщенный размер с цензурою, стеснив строки до четырех … стоп … Работа пошла живее, но все же излишняя болтливость проникала в нее. Он заставил себя укоротить строчки еще больше. Словам стало тесно в трехстопнике … Предметы, едва названные на словах, стали … вырисовываться в раме упоминания. Он услышал ход лошади, ступающей по поверхности стихотворения … Георгий Победоносец скакал на коне по необозримому пространству степи, Юрий Андреевич видел сзади, как он уменьшается, удаляясь. Юрий Андреевич писал с лихорадочной торопливостью, едва успевая записывать слова и строчки, являвшиеся сплошь к месту и впопад" [96,331].

Глядя на такие развернутые описания творческого процесса, можно заметить, что то, как, какими средствами и что описывает автор, ─ это не что иное, как элемент творческой игры. Текст стихотворения формируется буквально на наших глазах, тем самым делая нас соучастниками этого творческого процесса. Так, в данном случае начинает соблюдаться такое условие метажанра, как "обнажение приема", переносящее акцент с целостного образа мира, воссозданного в стихотворении "Сказка", на сам процесс конструирования текста этого произведения. Такое обнажение приема наблюдается в тексте романа дважды: при описании процесса создания "Зимней ночи", "Рождественской звезды" и "Сказки". Причем, следует заметить что подобные фрагменты "обнажения приема", включая описание процесса создания "Зимней ночи", "Рождественской звезды" и других стихов, будут являться ни чем иным, как метатекстом ("текстом в тексте") относительно основного текста романа наравне с текстом "цикла стихотворений" Юрия Живаго. Творческая история всех остальных поэтических произведений остается нам неизвестной, и мы можем читать лишь конечные результаты творческого мышления поэта Юрия Живаго в цикле его стихов, помещенных в конце романа.

Последнее, что было создано рукой Юрия Живаго из области поэзии, были плачевные стихи о Ларе ("Разлука", "Свидание", "Объяснение", "Осень"), написанные им после расставания с любимой: "он пил и писал вещи, посвященные ей, но Лара его стихов и записей, по мере вымарок и замены одного слова другим, все дальше уходила от истинного своего первообраза, от живой Катенькиной лампы, вместе с Катей находившейся в путешествии" [96,340].

Так, параллельно, одновременно обрываются две основные сюжетные линии: любовная линия Живаго и Лары, и творческая линия поэта Живаго. И снова все это свершается на фоне зимы, когда в действие вступает мотив метели ─ символ разлуки в данном случае ─ задувающей свечу ─ символ любви и жизни, потому что с этого момента главный герой произведения начинает постепенно морально опускаться, теряя при этом свой поэтический дар: "С Юрием Андреевичем творилось что-то несообразное. Он медленно сходил с ума. Никогда еще не вел он такого странного существования. Он запустил дом, престал заботиться о себе, превращал ночи в дни и потерял счет времени, которое прошло с Лариного отъезда" [96,340].

После разлуки с Ларой Живаго практически забрасывает прежние увлечения поэзией. Поселившись после долгих скитаний в Москве в 1922 году, один, без семьи, он по-прежнему продолжает работать в больнице, писать и печатать, но уже не стихи, а философские и научные сочинения: "Книжки содержали философию Юрия Андреевича, изложение его медицинских взглядов, его определения здоровья и нездоровья, мысли о трансформизме и эволюции, о личности, как биологической основе организма, соображения Юрия Андреевича об истории и религии, близкие дядиным и Симушкиным, очерки Пугачевских мест, где побывал доктор, стихи Юрия Андреевича и рассказы" [96,355].

Вскоре, ближе к концу жизни, Юрий Живаго навсегда забрасывает писательский труд. Пожалуй, последнее, что еще было создано доктором, ─ это "статьи и стихотворения" на тему города. В их ряду оказалось и стихотворение "Гамлет". Так постепенно завершилась не только поэтическая, но творческая деятельность вообще замечательного поэта и писателя Юрия Живаго, а вместе с тем и жизнь доктора, не представляющего своего существования без Живаго ─ поэта, творческой личности, беспрестанно мыслящего и творящего.

Таким образом, мотив Рождества, выполняющий в романе сюжетообразующую функцию, напрямую соотносится с темой творчества, поэта и поэзии. Так как именно он способствует зарождению творческой линии в романе, то прерывающейся, то возобновляющейся (по закону контрапункта) при скрещении с другими, параллельно текущими по времени сюжетными линиями, в частности, с любовными линиями Живаго и Тони, Лары и Паши, Живаго и Лары. С философской точки зрения мотив Рождества дает начало новой жизни, начало жизни поэта Юрия Живаго, а также начало новому чувству любви.

Постоянными сопровождающими элементами мотива Рождества на протяжении всего романа "рука об руку" выступают такие амбивалентные мотивы, как метель и свеча, несущие в себе: один ─ негативные, другой ─ позитивные начала, вечно борющиеся друг с другом и несущие героям романа одновременно и радость и печаль, надежду и разочарование, и жизнь и смерть. И тем не менее, благодаря помещенному в конец романа циклу стихов Юрия Живаго, в произведении звучит жизнеутверждающая нота, так как стихи поэта Живаго ─ это вечная память о нем, а следовательно, это сама жизнь, так как в контексте романа вечная жизнь осуществляется именно посредством памяти.