2. Афоризмы и тропы
Неосознанно Черномырдин использует в своей речи некоторые известные риторические фигуры, в частности, тропы — слову придается значение, отличное от его прямого значения («сгорать от любви» и т. д.). Или, в более сложных случаях, напротив, реанимируется изначальный, стершийся, отошедший в контексте коммуникации на второй план смысл слова. Например, у Мольера: «Каким языком вы хотели бы пользоваться в разговоре со мной? — Тем, который у меня во рту». Сравните это с пассажем Черномырдина, объявляющего, что ему все равно, что там себе думает «Яблоко», груша и все другие прочие — для него это не имеет ровно никакого значения… Здесь «Яблоку» как бы возвращается его изначальный, «фруктовый» смысл («язык, пребывающий во рту») — и затем продолжается уже этот, не политический, а плодово-ягодный ряд.
Но всерьез анализировать черномырдинские тропы — значило бы уподобляться другому мольеровскому персонажу, тому, который объяснял господину Журдену, что тот говорит прозой… Это, конечно, занятие презабавное, но все-таки несколько отдающее ёрничеством, балаганом и капустником.
Несколько слов о присущем премьеру юморе. Черномырдин, несомненно, ощущает ситуацию, в которой можно и должно пошутить.
Особенно ситуацию, в коей может быть использован традиционный алгоритм номенклатурно-партийного юмора (основные темы: женщины и выпивка). Но пошутить — не очень получается. Вот на совместной, «тройственной» пресс-конференции Черномырдина, Чубайса и Немцова премьер сообщает: «Мы перед вами сегодня втроем — это не значит — «на троих». Это значит другое».
Ремарка: «это — другое» равносильна грустному признанию: здесь хочется пошутить, я это чувствую, но, извините, не умею. («Другое» — такое же ничего не означающее слово, как «место».)5
Или на вопрос, кто бы мог его заменить в качестве председателя правительства он отвечает: «Кто меня может заменить? — Убью сразу. Извините конечно…» Несколько натужный и непритязательный юмор — извините, конечно…
Премьер, мне кажется, гораздо убедительнее не тогда, когда он старается пошутить, а тогда, когда он свободен, раскован — и у него само собой вырывается вдруг нечто такое, что потом долго цитируют и вспоминают. Некий афоризм.
Вот премьер комментирует высылку корреспондентов ОРТ из Белоруссии и припоминает встречу Ельцина с Лукашенко: «Еще поцелуи не просохли…» Вот он выступает с думской трибуны, из зала ему кричат — мол, раньше все имели! Премьер реагирует мгновенно: «Встаньте, кто все имел!»
Последний пассаж тем более примечателен, что это — безусловный экспромт: кто мог знать, что из гущи депутатской премьеру подадут именно такую реплику?
Или вот еще: «То им (помнится, Думе) один не понравился, то им другой… То им черный, то им кудрявый, то им рыжий… Перекрасить всех?»
Галантен и в то же время осмотрителен пассаж о женщинах. «Виктор Степанович, а красивых женщин успеваете замечать? — спрашивает журналистка. — Успеваю. Но только замечать. О чем горько сожалею…»
Порой такие экспромты премьеру удаются. Иногда дело заканчивается конфузом. Увы, нельзя предсказать, что сорвется с отверстых уст премьера, — нетленный афоризм типа «Хотели как лучше, а получилось, как всегда» (если вдуматься, несколько компрометирующий действующего политика, но при том выдающий в премьере проницательного человека, тонко чувствующего некие универсалии российской общественной жизни), или нелепый оборот, вызывающий хихиканье в зале…
Ортега-и-Гассет когда-то заметил: «Принимаясь говорить, человек делает это потому, что полагает возможным сказать то, что думает. Однако это иллюзия. Язык этой возможности не предоставляет. Он позволяет сказать чуть больше или чуть меньше, чем мы думаем, и ставит непреодолимую преграду на пути остального». Этот пассаж, трактующий, естественно, ситуацию свободного владения языком, похоже, весьма и весьма относится к нашему премьеру, с той только поправкой, что ему язык не позволяет сказать того, что он, язык, дает возможность сказать другим…6
При этом я, однако, не рискну обратиться к расхожим формулам типа «кто ясно мыслит, тот ясно излагает»; следовательно, плохо говорящий — плохо мыслит. Определенная корреляция, вероятно, существует, но доказательств универсальности этого тезиса нет.
Вообще не надо ждать от анализа речевого слоя того, что он, этот анализ, дать не может: анатомии личности или политической анатомии. Мемуары, с милыми детскими воспоминаниями и любовным описанием, пусть даже не на сто процентов откровенным, мельчайших жизненных подробностей, представляют в этом отношении куда более благодатный материал, особенно для психоаналитика. Но премьер писательского зуда не испытывает, как не испытывает он и потребности в политическом эксгибиционизме, реализуемой в последнее время через посредство нашей новой мемуаристики.