Модуль I. Введение

 

Курс «История средневековой культуры» является составной частью курса «История мировой культуры», изучаемого студентами исторического факультета Южного федерального университета в течение нескольких лет обучения. Вместе с тем, он может рассматриваться и как вполне самостоятельный учебный курс, посвященный истории средневековой европейской культуры. И при одном, и при другом подходе материалы настоящего электронного учебного пособия могут быть использованы не только студентами-историками, но и обучающимися по другим гуманитарным специальностям (филологии, культурологии, философии, социологии и пр.). Вероятно, ознакомление с пособием будет полезно и уже практикующим преподавателям школ, лицеев, гимназий (в том числе – гуманитарных), средних специальных, а, возможно, и высших учебных заведений, которые ведут занятия по истории и культурологии.

Изучение курса целесообразно начать с характеристики ключевого понятия – «средневековая европейская культура». На первый взгляд, кажется, что названный термин является общеизвестным, простым. Но это только кажущаяся ясность. В связи с этим позволю себе привести уже цитированные в специальной литературе строки из прекрасного стихотворения Давида Самойлова:

«Люблю обычные слова,

Как неизведанные страны.

Они понятны лишь сперва,

Потом значенья их туманны.

Их протирают, как стекло,

И в этом наше ремесло».

Будем считать, что «ремесло» гуманитария заключается, в числе прочего, и в том, чтобы «протереть, как стекло», «туманное» понятие «средневековая европейская культура». Термин состоит из трех слов, каждое из которых интерпретируется неоднозначно.

Как известно, слово «культура» происходит от латинского - “cultura”, которое можно перевести на русский язык по-разному – возделывание, воспитание, образование, развитие, почитание. Сравним несколько (из бесконечного числа) определений этого понятия. Итак, «культура» - это:

«специфический способ организации и развития человеческой жизнедеятельности, представленный в продуктах материального и духовного труда, в системе социальных норм и учреждений, в духовных ценностях, в совокупности отношений людей к природе, между собой и к самим себе» (Арнольдов А.И., Батунский М.А., Межуев В.М. Культура // Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 293.);

«исторически определенный уровень развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, в их взаимоотношениях, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях;(…)в более узком смысле – сфера духовной жизни людей. Включает в себя предметные результаты деятельности людей (машины, сооружения, результаты познания, произведения искусства, нормы морали и права и т. д.), а также человеческие силы и способности, реализуемые в деятельности (знания, умения, навыки, уровень интеллекта, нравственного и эстетического развития, мировоззрение, способы и формы общения людей)» (Культура // Большой энциклопедический словарь. М.,1991. Т.1. С.669-670.);

«совокупность искусственных порядков и объектов, созданных людьми в дополнение к природным, заученных форм человеческого поведения и деятельности, обретенных знаний, образов самопознания и символических обозначений окружающего мира. (…)Культура является продуктом совместной жизнедеятельности людей, системой согласованных процедур и способов их коллективного существования, деятельности и взаимодействия, обозначений и оценок, консолидации во имя достижения общих целей, упорядоченных правил и социально приемлемых технологий удовлетворения групповых и индивидуальных интересов и потребностей (как материальных, так и познавательных, символических, оценочных), реализуемых в формах человеческой деятельности» (Флиер А.Я. Культура // Культурология. ХХ век. Энциклопедия. СПб., 1998. Т.1. С.336.).

Итак, в широком смысле слова под «культурой» мы понимаем все то, что связано с деятельностью человека и что не принадлежит «миру природы». Именно в таком значении это понятие употребляют археологи или этнологи (скажем, «племена срубной культуры», «культура бушменов и готтентотов», и пр.), подразумевая как материальную культуру, так и хозяйственный и социальный уклад, мир представлений, религиозные верования, поведенческие стереотипы и многое другое. Историки вкладывают в понятие «культура», как правило, более «узкое» содержание. И в научных исследованиях, и в популярных изданиях, и в учебных пособиях этот термин используют, главным образом, в значении «духовная культура».

Но и при такой интерпретации понятия «культура» акценты могут быть расставлены по-разному. Как отмечал Г.С. Кнабе, «культура знает как бы два движения – движение “вверх”, к отвлечению от повседневных забот каждого, к обобщению жизненной практики людей в идеях и образах, в науке, искусстве и просвещении, в теоретическом познании, и движение “вниз”- к самой этой практике, к регуляторам повседневного существования и деятельности – привычкам, вкусам, стереотипам поведения, отношениям в пределах социальных микрогрупп, быту и т. д.» (Кнабе Г.С. Избранные труды: Теория и история культуры. М., 2006. С.7-8.).

В первом случае культура тяготеет к элитарности и воспринимается, по выражению Г.С. Кнабе, как «Культура “с большой буквы”». Таким образом воспринимаемая культура обычно рассматривается как цепь непрерывных достижений, поскольку предметом анализа, как правило, становятся высшие результаты духовной деятельности общества (великие научные открытия, философские концепции, замечательные произведения литературы и искусства, и т. д.). Второй вариант изучения культуры выглядит не столь «респектабельно», поскольку культура как бы «растворяется» в повседневности, а предметом изучения являются способы и формы общения людей, их «картина мира» и менталитет, уровень интеллекта, их умения и навыки, этические, правовые, эстетические представления и т. д.

Не так просто ответить и на вопрос, какую культуру мы рассматриваем как европейскую. Например, в западной историографии принято не включать античную цивилизацию в историю Европы, поскольку она «принадлежит» трем континентам – Европе, Азии и Африке. Так, Г. Кенигсбергер прямо пишет: «История Европы началась в V в., когда западная часть Римской империи рухнула под натиском племен германских “варваров”. За последующие шестнадцать столетий на обломках, сохранившихся после этой катастрофы, сложилась новая культурная общность, которая включила в себя весь Европейский континент, утвердилась в Америке и Австралии и (в той или иной форме) доминирует в остальных частях мира» (Кенигсбергер Г. Средневековая Европа: 400-1500 годы. М., 2001. С.25.).

Следует учитывать, что культурно-историческое содержание понятия «Европа» (а, тем более, Западная Европа) не совпадает ни с географическим, ни даже с политическим значением этой дефиниции. Скажем, в наши дни Азербайджан и даже Казахстан входят в число стран-участников ОБСЕ, но вряд ли современный житель Нидерландов или Австрии, говоря о европейской культуре, включает в это понятие казахскую и азербайджанскую культуры. Правда, политические реалии оказывают заметное воздействие на мировоззрение людей. Так, еще два десятилетия тому назад Польшу или Венгрию обычно относили к странам Восточной Европы. Их географическое положение не изменилось, но сегодня едва ли не всякий житель Кракова или Будапешта, не говоря уж о населении восточной части Германии, убежден, что он живет в Западной Европе. Применительно к проблематике данного курса следует уточнить, что под «европейской культурой» преимущественно будет подразумеваться культура Западной Европы, но не в географическом, а в историческом значении этого понятия. Культура Византии, имеющая немало общего с западноевропейской, отличается, вместе с тем, глубоким своеобразием, что не позволяет рассматривать ее «вкупе» с культурой других народов Западной Европы. В предлагаемом учебном пособии византийский материал привлекается, главным образом, при анализе процессов становления европейской культуры и, в частности, формирования христианского миросозерцания, а также используется в сравнительно-историческом плане для понимания специфики сходных историко-культурных явлений на Западе и Востоке Европы.

Наконец, следует иметь в виду особенности того явления, которое мы именуем сегодня «культурной идентичностью», в иные исторические эпохи. Нельзя проецировать современное представление о европейской культуре, как культуре полиэтничной и поликонфессиональной, на Средневековье. Если принять во внимание, что любая идентичность так или иначе связана с противопоставлением по принципу «мы» - «они», то можно констатировать существование в средневековой Европе «рубежа», олицетворяемого принадлежностью (или непринадлежностью) к христианскому миру. Иные границы – политические, этнические – не были столь существенными. Отсюда – разное понимание самого содержания европейской средневековой культуры (или, точнее говоря, самого факта принадлежности к этой культуре) в начале XXI в. и, скажем, жителями Западной Европы XI-XII вв. Для современного европейца, задумывающегося об истории своей культуры, ее существенным ингредиентом, как правило, является и наследие арабо-мусульманских и еврейских средневековых мыслителей, и языческое прошлое пруссов или мадьяр. Но жители средневековой Европы не могли воспринимать язычников и «иноверцев» как людей одной с ними культуры. Следовательно, рассмотрение истории культуры возможно как с позиций антропологического подхода, то есть, условно говоря, глазами человека, современного изучаемой эпохе, так и с позиций исследователя начала XXI в.

Теперь следует уточнить, что мы понимаем под понятием «культура средневековая» и, в частности, каковы хронологические границы этого термина. Г.Г. Майоров, определяя подобные границы по отношению к средневековой философии, резонно писал:

«Деление истории на античную, средневековую и новую давно уже стало общепринятым. Однако применение такого рода периодизации к истории философии и истории культуры в целом вызывает серьезные трудности. (…)Каким моментом следует заканчивать историю античной философии и с какого начинать историю философии средневековой? На чем останавливается средневековая философия и с чего начинает новая? Ответить на эти вопросы невозможно без уяснения того, какой смысл мы вкладываем в понятие “средневековая философия”. Разумеется, не хронология будет определять этот смысл, а, наоборот, установленный нами смысл определит хронологию» (Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии. Латинская патристика. М., 1979. С.3.).

Не касаясь сейчас сложного теоретического вопроса об онтологическом содержании (или об отсутствии такового) периодизации всемирной истории, отметим лишь, что, по мнению большинства современных ученых, хронологические границы средневековой эпохи в целом не совпадают с периодом преимущественного распространения средневекового типа культуры. В истории мы иногда сталкиваемся с «опережающим» развитием культурных явлений, по сравнению с политическими, социальными, хозяйственными и пр. Особенно четко эта тенденция прослеживается при изучении именно истории средневековой культуры. Речь идет о том, что средневековое мышление и средневековый тип культуры формируются (и даже имеют своих классических представителей!) уже в III-V вв., то есть в период, когда еще существовала мировая Римская держава, социально-политическую историю которой всегда относят к эпохе античности. С другой стороны, многие явления европейской культуры XIV-XV вв. не будут рассматриваться в настоящем курсе, поскольку они принадлежат уже иному, формирующемуся в Италии с середины XIV, а в других западноевропейских странах – со второй половины XV в., ренессансному типу культуры, хотя сама эта эпоха, несомненно, еще принадлежит средневековью. Можно, следовательно, констатировать, что и в позднеантичный период, и в XIV-XVI вв. налицо было сосуществование многих явлений, в целом характерных для двух различных типов культуры: античного и средневекового – в первом случае, средневекового и ренессансного – во втором.

Как уже было выше сказано (со ссылкой на работу Г.С. Кнабе), существуют различные подходы к изучению истории культуры: при одном из них предметом анализа становятся основные результаты духовной деятельности общества в сфере науки, образования, философии, литературы и искусства, и пр., при другом – преимущественное внимание уделяется воссозданию «картины мира» и менталитета носителей данной культуры, форм общения людей, их навыков и умений, идеалов и представлений, и т.п. При разработке настоящего курса автор исходил из того, что студенты-гуманитарии должны не только осознать специфику средневекового европейского типа культуры, но и обладать определенной эрудицией в этой области. Поэтому данный курс сочетает разделы в большей мере теоретического характера («Мир в представлении средневекового человека» и т.п.) с темами преимущественно конкретно-исторического содержания («Архитектура и изобразительное искусство Западной Европы» и др.). По нашему глубокому убеждению, подобный подход отнюдь не является эклектичным, а, напротив, способствует взаимосвязанному рассмотрению как высших достижений культуры средневекового общества, так и массовых представлений, «картины мира» и менталитета человека средневековья. Несомненно, студент-гуманитарий не должен превращаться в своеобразного «антиквария», «коллекционирующего» в своей памяти имена поэтов, названия богословских трактатов и эпических памятников, но и без знания этих реалий средневековой культуры он вряд ли сможет осознать все своеобразие и богатство средневекового миросозерцания.

В отечественной науке советского периода явно преобладал первый подход к изучению истории культуры. За много десятилетий сформировалась устойчивая традиция, когда, во-первых, разделы по истории культуры рассматривались как необходимая, но все же второстепенная по важности часть общеисторических трудов. В любом издании обобщающего характера, а также в учебных пособиях главы по истории культуры, как правило, помещались в самом конце. Во-вторых, сами эти главы по истории культуры (или даже целые книги подобного содержания) представляли собой совокупность разделов по истории образования, науки, философии, литературы, музыки и театра, изобразительного искусства и т. д. Целостного представления о характере и специфике культуры той или иной эпохи (того или иного социума) подобные работы по существу не могли дать. Не показывали они и «культурной истории социального» (как и «социальной истории культуры»), исследование которой открыло новые перспективы в понимании прошлого наукой ХХ века.

Такая ситуация, существовавшая в советской историографии на протяжении многих десятилетий, тем более огорчительна, что именно ученые России еще в начале ХХ в. одними из первых обратились к изучению специфики средневекового миросозерцания. Прежде всего надо упомянуть об известном русском историке В.И. Герье, внесшем значительный вклад в становление культурно-исторического направления в отечественной историографии конца XIX – начала ХХ вв. Хотя он не дает в своих работах толкования термина «культура», но «у Герье отчетливо вырисовывается понимание культуры как целостности, определяющей неповторимое своеобразие той или иной эпохи, причем отраженной во всем: в политике, религии, нравах, личностях» (Кирсанова Е.С. Владимир Иванович Герье (1837-1919) // Портреты историков: Время и судьбы. М., 2004. Т.3. С.331.) . Вышедшие в начале ХХ в. труды В.И. Герье о великих религиозных деятелях и католической церкви «Франциск – апостол нищеты и любви» (М., 1908), «Блаженный Августин» (М., 1910), «Западное монашество и папство» (Т.1-2. СПб., 1913-1915) в определенной мере предвосхитили дальнейшую разработку проблем средневековой религиозности и своеобразия средневековой культуры в отечественной науке.

Но, пожалуй, решающее значение имели исследования выдающегося русского историка-медиевиста и религиозного мыслителя Л.П. Карсавина, а также известного знатока средневековых источников и средневековой культуры О.А. Добиаш-Рождественской. Оба они были учениками замечательного петербургского историка И.М. Гревса, антиковеда и медиевиста, кого справедливо называют «служителем идеала» (Свешников А.В. Иван Михайлович Гревс (1860-1941) // Портреты историков: Время и судьбы. М., 2004. Т.3. С.336.). (Из семинара И.М. Гревса вышли также другие знатоки средневековой культуры - Г.П. Федотов, Н.П. Оттокар, А.И. Хоментовская, Е.Ч. Скржинская, позже, уже в советское время – М.А. Гуковский, А.Д. Люблинская, В.И. Рутенбург и др.) Л.П. Карсавину принадлежат как глубокие специальные исследования, посвященные средневековой религиозности (Очерки религиозной жизни в Италии XII-XIII веков. СПб., 1912; Основы средневековой религиозности в XII-XIII веках, преимущественно в Италии. Пг., 1915), так и обобщающие очерки по истории духовной культуры Средневековья (Монашество в Средние века. СПб., 1912; Католичество: Общий очерк. Пг., 1918; Культура Средних веков: Общий очерк. Пг., 1918.). Труды этого ученого отличаются стремлением дать целостное представление о вере, о мире чувств и идей средневекового человека.

 

Л.П. Карсавин

Вынужденная эмиграция, а позже – гибель Л.П. Карсавина в сталинском лагере – все это привело к тому, что его новаторские для первых десятилетий ХХ в. труды по истории культуры были на десятки лет преданы в Советском Союзе забвению [см.: Ястребицкая А.Л. Лев Платонович Карсавин (1882-1952) // Портреты историков: Время и судьбы. М., 2004. Т.3. С.441-473.]. Не столь трагически сложилась судьба О.А. Добиаш-Рождественской – в какой-то мере потому, что она занималась не историей средневековой религиозности, а в первую очередь проблемами средневековой рукописной книги, была палеографом европейского уровня. Ее работа «История письма в средние века: Руководство к изучению латинской палеографии», впервые вышедшая в 1923 г., затем дважды (с дополнениями) переиздавалась (в 1936 и 1987 гг.). В конце 80-х гг. был издан том избранных трудов О.А. Добиаш-Рождественской «Культура западноевропейского средневековья: Научное наследие» (М., 1987.).

По кругу своих научных интересов к петербургской школе историков культуры был близок и профессор Новороссийского (т.е. Одесского) университета П.М. Бицилли, эмигрировавший из России в 1920 г. Его первое большое исследование было посвящено анализу мироощущения и религиозного сознания францисканского монаха Салимбене, автора знаменитой хроники XIII в. Вслед за ним появилась книга «Элементы средневековой культуры», вышедшая в Одессе в 1919 г. Основными чертами восприятия мира человеком средневековья и, говоря шире, средневековой культуры П.М. Бицилли, как и Л.П. Карсавин, считает символизм и иерархизм мышления, а также стремление к универсальности. Последнее, по мнению ученого, нередко выражалось не только в настойчивых поисках идеи единства, но и в убежденности, что единую и единственную истину обязаны признать все.

«В мире идей нет места мнениям, личным взглядам: есть только “истины” и “заблуждения”. Всякая истина – догмат, и кто обладает им, может и должен навязать его другому» (Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995. С.124. См. также новые издания других работ П.М.Бицилли: Место Ренессанса в истории культуры. СПб., 1996; Избранные труды по средневековой истории: Россия и Запад. М., 2006.).

Как уже было сказано, традиция целостного изучения средневековой культуры была в отечественной науке по существу надолго прервана. Одни выдающиеся исследователи подверглись репрессиям (М.М. Бахтин, А.Ф. Лосев) и смогли опубликовать свои труды лишь через многие годы, другие (например, С.Д. Сказкин) отказались от своих творческих замыслов. В эпоху господства до предела упрощенного марксизма и навязываемого государственной властью тотального атеизма невозможным стало подлинно научное изучение религиозного по своей сути средневекового миросозерцания. Ярким (и одновременно – удручающим) примером советских исследований начала 50-х гг. может служить монография Н.А. Сидоровой о Пьере Абеляре и Бернаре Клервоском «Очерки по истории ранней городской культуры во Франции. (К вопросу о реакционной роли католической церкви в развитии средневековой культуры.)» (М., 1953.) .

Вместе с тем следует подчеркнуть, что и в 30-50-е гг. был издан ряд серьезных работ (преимущественно – литературоведов и искусствоведов, а не историков-медиевистов) по истории средневековой европейской культуры. Но в них, как правило, анализировались литературные сочинения и произведения искусства, то есть результаты творческой деятельности весьма немногочисленной части средневекового населения. Несомненно, труды таких филологов, как В.Ф. Шишмарев, В.М. Жирмунский, А.А.Смирнов, М.П. Алексеев, таких знатоков европейского искусства, как В.Н. Лазарев, М.В. Алпатов и др., чрезвычайно важны для понимания – вспомним высказывание Г.С. Кнабе – культуры «с большой буквы».

Решающее значение для восстановления почти утраченной традиции целостного рассмотрения всей системы средневекового миросозерцания имела, думается, публикация двух, с тех пор уже ставших классическими, книг. В 1965 г. вышла в свет написанная значительно раньше монография филолога и философа М.М. Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса», в которой автор поставил проблему соотношения «мира культуры» и «мира жизни», всесторонне исследовав традицию европейского карнавала. Успешно начатое М.М. Бахтиным изучение средневековой смеховой культуры было продолжено, уже на русском материале, нашими выдающимися филологами Д.С. Лихачевым и А.М. Панченко в их книге «”Смеховой мир” Древней Руси» (Л., 1976.). Интересно отметить, что некоторые принципиально важные положения о своеобразии средневекового сознания, о противостоянии народной культуры средневековья культуре официально-церковной М.М. Бахтин высказал в своей известной книге о поэтике Достоевского: «Можно сказать (с известными оговорками, конечно), что человек средневековья жил как бы д в у м я ж и з н я м и: одной – о ф и ц и а л ь н о й, монолитно серьезной и хмурой, подчиненной строгому иерархическому порядку, полной страха, догматизма, благоговения и пиетета, и другой – к а р н а в а л ь н о – п л о щ а д н о й, вольной, полной амбивалентного смеха, кощунств, профанаций всего священного, снижений и непристойностей фамильярного контакта со всеми и со всем. И обе эти жизни были узаконены, но разделены строгими временными границами» (Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Изд.4-е. М., 1979. С. 149.).

В 1972 г. была опубликована книга А.Я. Гуревича «Категории средневековой культуры», переведенная позже на многие языки. Известный оксфордский историк А. Мэррей писал в рецензии, что «Россия поразила его дважды. В космос полетел впервые русский космонавт Юрий Гагарин – это было для него первым потрясением. Вторым было появление в России книги А.Я.Гуревича» (Цит. по: Оболенская С.В. Предисловие // Другие средние века: К 75-летию А.Я.Гуревича. М., СПб., 2000. С.3.).

А.Я. Гуревич

Впоследствии А.Я. Гуревич написал еще множество трудов по истории средневековой культуры, в том числе несколько монографий: «Проблемы средневековой народной культуры» (М., 1981.), «Культура и общество средневековой Европы глазами современников (Exempla XIII века) (М., 1989.), «Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства» (М., 1990.), «Индивид и социум на средневековом Западе» (М., 2005.). Они стали новаторскими исследованиями и с концептуальной точки зрения, и по своей источниковой базе. Ученый широко привлек скандинавский материал (ранее общие вопросы средневекового миросозерцания обычно рассматривались на материале Франции, Италии, Германии), попытался воссоздать «культуру безмолвствующего большинства». Несомненно, А.Я. Гуревич в течение нескольких десятилетий являлся крупнейшим отечественным специалистом в области средневековой культуры. Он едва ли не первым в нашей науке стал успешно применять историко-антропологический подход, при котором в центре внимания исследователя находятся не предметные результаты культурной деятельности людей прошлых эпох, оцениваемые с точки зрения современного ученого, человека конца ХХ – начала XXI вв., а функционирование культурных институтов, изучение «человека в истории» (кстати, такой подзаголовок имеет ежегодный альманах «Одиссей», основанный в 1989 г. А.Я. Гуревичем), человека, его «картины мира» и менталитета, в культуре данной эпохи.

Наряду с А.Я. Гуревичем, следует назвать имена таких отечественных медиевистов, как Ю.Л. Бессмертный, Л.М. Баткин, А.Л. Ястребицкая, В.И. Уколова и др. Ю.Л. Бессмертный, будучи специалистом по социально-экономическим и демографическим проблемам средневековой истории, в 80-90-е гг. все большее внимание уделял вопросам мировосприятия и частной жизни людей средневековья. Вышедшие под его редакцией несколько книг в значительной мере определили интерес отечественных историков, и не только медиевистов, к этой проблематике (См.: Женщина, брак, семья до начала нового времени: Демографические и социокультурные аспекты. М., 1993; Человек в кругу семьи: Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. М., 1996; Человек в мире чувств: Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени. М., 2000.). Кроме того, Ю.Л. Бессмертный явился в нашей науке инициатором изучения индивидуального и уникального в истории, став основателем альманаха «Казус». Его издание свидетельствовало об известном повороте исследовательской мысли – от изучения менталитета к анализу поведенческих практик людей иных эпох. Тем самым существенно расширялась сама проблематика работ по истории средневековой культуры.

Л.М.Баткин, являясь преимущественно специалистом по культуре итальянского Возрождения (см., в частности, его итоговый труд: Итальянское Возрождение: проблемы и люди. М., 1995; см. также его более раннюю работу: Данте и его время. Поэт и политика. М., 1965.), вместе с тем обратился к сравнительно-историческому изучению «культурно-исторических оснований и пределов личного самосознания». В своем большом исследовании «Европейский человек наедине с собой» (М., 2000.) он рассмотрел эту проблему в широком хронологическом диапазоне: от Августина к Абеляру и Элоизе, а затем – и к собственно итальянским гуманистам (Петрарке, Лоренцо Великолепному, Макьявелли) . Во многих работах Л.М. Баткина оригинально поставлены теоретические вопросы истории культуры (см., например: Баткин Л.М. Тип культуры как историческая целостность: Методологические заметки в связи с итальянским Возрождением // Вопросы философии, 1969, № 9), в том числе дискуссионная проблема «рождения личности» в европейском обществе.

А.Л. Ястребицкая еще в 1978 г. выпустила увлекательно написанную книгу «Западная Европа XI-XIII веков. (Эпоха. Быт. Костюм.)», повествующую о «мире, в котором жили» люди европейского средневековья, об их представлениях, об их «врагах и друзьях». Эта работа может служить хорошим примером сочетания популярности изложения и серьезности содержания. В 70-80-е гг. А.Л. Ястребицкая много сделала для издания Институтом научной информации по общественным наукам т.н. «реферативных сборников», посвященных анализу новейших исследований в области медиевистики и истории культуры. Эти сборники явились, по образному выражению редколлегии «Одиссея», «мостиком, по которому с Запада на Восток приходили самые глубокие и оригинальные идеи, самые живые и интересные исследования». Наряду с работами А.Л. Ястребицкой по истории европейского средневекового города и по историографическим проблемам, следует отметить ее исследования о Л.П. Карсавине.

Заметным явлением в отечественной медиевистике стали труды В.И. Уколовой по истории позднеантичной и раннесредневековой культуры, прежде всего – ее монография «Античное наследие и культура раннего средневековья (конец V - середина VII века) (М., 1989.). В этом исследовании, как и в книге «”Последний римлянин” Боэций» (М., 1987.), В.И. Уколова анализирует те культурные явления, которые сформировались в переходный от античности к средневековью период и во многом определили новый формирующийся тип культуры. В указанных выше книгах (см. также: Уколова В.И. Поздний Рим: пять портретов. М., 1992), как и в многочисленных статьях, В.И. Уколова дает запоминающиеся портреты выдающихся деятелей поздней античности и раннего средневековья (Аврелия Августина, Северина Боэция, Флавия Кассиодора, Исидора Севильского и др.).

По проблематике с работами В.И.Уколовой перекликаются исследования специалистов по истории средневековой философии и эстетики, прежде всего – монография Г.Г.Майорова «Формирование средневековой философии: Латинская патристика» (М., 1979) и, отчасти представленные в двухтомном издании (Бычков В.В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica. М., СПб., 1999.), многочисленные труды В.В.Бычкова. В исследованиях В.В.Бычкова и Г.Г.Майорова не только дан глубокий анализ философских и эстетических взглядов раннехристианских мыслителей, но и обращено внимание на специфику средневекового способа философствования, понимания прекрасного, на своеобразие средневекового мышления и, в конечном счете, самого типа средневековой культуры.

Наконец, следует подчеркнуть, что для разработки многих теоретических проблем истории культуры большое значение имели труды таких известных филологов, культурологов и философов, как Е.М. Мелетинский, В.Н. Топоров, Ю.М. Лотман, Г.С. Кнабе, С.С.Аверинцев, Вяч.Вс.Иванов, М.Л.Гаспаров и др. Их новаторские идеи оплодотворили все гуманитарное, в том числе и историческое, знание. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что изучение проблем европейской, и в частности средневековой, культуры вновь, как и в начале ХХ века, заняло подобающее место в отечественной гуманитаристике.