2. Проблема субстанции в философии Нового времени

Если быть последовательным и не допускать существование небытия, как это делали элеаты (Парменид, Зенон), доказывая, что небытие есть несуществующее, то возникновение и уничтожение можно объяснить лишь изменением какой-либо основы бытия. Эта основа получила название субстанции. Субстанция (латин. substantia — сущность) есть то, что лежит в основе. Уничтожение есть не уход в небытие, а лишь изменение субстанции, ее переход в другое состояние. Все многообразие вещей в этом случае есть разные состояния одной субстанции.

Именно потребность объяснить существование многообразия и изменения привели к пониманию субстанции. Поэтому даже в предшествующих философии учениях встречаются представления о различных субстанциях: земле, воде, воздухе, огне. У древних философов в качестве субстанции выступало, как правило, какое-то вещество, а многообразие вещей — это различные состояния этого вещества. Если субстанций было несколько, то они считались неизменными и друг в друга не превращались. Различные вещи в этом случае были результатом различных комбинаций из субстанций. Душа считалась состоящей из той же субстанции.

В Средневековье появилось представление о существовании двух противоположных субстанций — телесной и духовной. Иначе нельзя было объяснить существование бессмертной души при смертном теле.

В Новое время возникла проблема взаимосвязи этих двух субстанций. Действительно, есть вещь, например цветок. Мы его можем потрогать, даже уколоть руку его шипами. Но тот же цветок мы можем представить. Из чего же состоит тот цветок, который мы представляем? Ясно, что он из чего-то другого. Декарт, определяя субстанцию как вещь, которая не нуждается для своего существования ни в чем, кроме самой себя, утверждал, что вещи состоят из протяженной субстанции, а их представления — из мыслящей субстанции. Но в таком случае как они связаны между собой? Например, когда мы (мыслящая субстанция) решили поднять руку, почему рука (протяженная субстанция) выполняет наше решение? Разве есть какой-то канал передачи информации от мышления к мышцам, ведь нервный импульс — это лишь электрический сигнал? Как мышцы распознают, что надо поднимать руку вверх, а не вниз?

Декарт, решая эту проблему, вынужден был признать независимое существование обеих субстанций: протяженности и мышления. Такой подход называется дуализмом (дуальный — двойной). Но при таком подходе надо было объяснить синхронность действий двух субстанций. Объяснение дал его ученик с помощью «теории двух часов». Если одни часы имеют стрелки, но не имеют боя, а другие имеют бой, но не имеют стрелок, то, чтобы пользоваться ими, мы должны их завести одновременно. Так при создании мира Бог «завел» одновременно обе субстанции, и теперь они действуют синхронно.

9. Учение о субстанции и её атрибутах в философии Нового времени (р. Декарт, б. Спиноза, г. Лейбниц).

Спиноза (1632-1676), сохраняя Декартово определение субстанции как причины самой себя, избавляется от дуализма тем, что протяжение и мышление объявил не субстанциями, а атрибутами (неотъемлемыми признаками) одной, общей для них субстанции — телесной природы, или Бога.

Признание только одной субстанции, лежащей в основе мира, называется монизмом.

Спиноза родился в еврейской семье, но евреи отлучили его от церкви, ненавидели его и христиане. Его главный труд «Этика».

Немецкий философ Лейбниц (1646-1716) утверждал, что субстанция не может быть протяженной, так как протяжение означает, что она состоит из чего-то. Но субстанция не может состоять из частей. Значит, субстанция непротяженна.

Но что может быть непротяженным, что не имеет длины, ширины, высоты? Это математическая точка. Но такая точка — результат мышления. Значит, субстанция — это нечто бестелесное, как душа. Лейбниц называет эти маленькие бестелесные души монадами. Все вещи состоят из монад. Сами они бесконечно малы, но их совокупность составляет вещи. Так Лейбниц пришел к идее интегрального исчисления.

Монады, в силу отсутствия у них внутренней структуры, не могут сообщаться между собой, они «без окон и дверей». Но тогда возникает проблема объяснения человека. По Лейбницу, человек состоит из монад, и сам представляет собой большую монаду. Как же маленькие монады знают о желаниях большой монады? И Лейбниц объясняет это предустановленной гармонией. То есть Бог заранее согласовал деятельность всех монад