3. Попутный ветер в «парус» евросоюзной интеграции, «штиль» – для постсоветской.

В каких условиях начинали свою деятельность появившиеся в начале 1990-х гг. на развалинах СССР первые интеграционные объединения? В чрезвычайно неоднозначных. С одной стороны, мотивы интеграционной деятельности для новых независимых государств были в принципе теми же, что и для любых других участников интеграционных проектов, где бы таковые не осуществлялись. Усредненную формулу мотивации современных стран, выступающих в интеграционные группировки, можно представить так: «Вхождение в зону взаимного благоприятствования принесет снижение издержек производства и облегчит реализацию произведенной их народным хозяйством продукции на внешних рынках; синергетический эффект от функционирования единого рынка товаров, услуг, капиталов и рабочей силы обеспечит участникам интеграционного союза конкурентные преимущества в мире».

Но, с другой стороны, совершенно разными для постсоветстких и евросоюзных стран были исходные точки такого движения. Если вошедшие в ЕС страны ставили задачей последовательную эволюцию от экономического, политического, правового многообразия - к единству (ЭВС, ЕВР, Еврокомиссия, Европарламент, Суд Европейских сообществ), то постсоветские, напротив, должны были начинать деятельность в условиях только что произошедшего распада единого союзного пространства, его фрагментации.

При этом факт возникновения на территории бывшего СССР новых независимых государств создал интеграционный «предел, его же не прейдеши»: интеграция на межгосударственной и только на межгосударственной основе. А, как показывает история того же Евросоюза, это требует многолетнего и весьма аккуратно применяемого опыта «проб и ошибок». Последнее особенно актуально для таких новичков межстрановой интеграции, как нынешние независимые государства, бывшие в недавнем прошлом советскими республиками.

Крайне неблагоприятным фактором для начальной фазы интеграции постсоветского пространства было и то, что находящийся с ним рядом Евросоюз постоянно демонстрировал замечательную динамику и добивался вплоть до 2005 г., одного впечатляющего успеха за другим. Это неизбежно отбрасывало тень «вторичности» на все постсоветские интеграционные проекты.

Совершенно не способствовала адекватному восприятию и пониманию этих интеграционных проектов крайняя фрустрированность общественного сознания трансформирующегося постсоветского пространства. Трудно найти другую сферу общественных и государственных интересов, в которой было бы так много категоричности, политической ангажированности, и так мало дальновидности, геополитического и геоэкономического реализма, системности в подходе и взвешенности в суждениях, как в этой. И взятые вместе, и каждое по отдельности, постсоветские объединения давно превратились в мишень для насмешек не только в массмедиа, но и со стороны немалого числа экспертов, называющих эти интеграционные союзы «формальными», «квазиинтеграционными», а то и «пустоцветами» [3; 4; 5; 6].

«Шаманистский стиль», «некрологический» уклон, - столь характерные для публикаций о постсоветской интеграции даже в научных журналах – не только мешают объективному изучению ее, но и свидетельствуют о порче научных нравов. Так, согласно совсем еще недавнему пророчеству, для наступления «конца СНГ»… «достаточно победы оппозиции в Украине», после которой «Россия начнет терять одного партнера по Содружеству другим, а границы Европы вплотную приблизятся к нашим (выделено мною – О.Б.)»(!!) [6. c.72]. Пожалуй, трудно придумать что-нибудь более далекое от истинных результатов «оранжевой революции»…